Проблема конструирования городской идентичности методом мифологизации на примере города Ульяновска

Городская идентичность выступает важным символическим ресурсом любого города, она способна улучшить микроклимат и создать условия для реализации творческого потенциала горожан, предотвратить отток активного и сознательного населения. Анализ мифологического восприятия городского пространства актуализируется острой потребностью в изучении и решении характерных для постсоветских городов России проблем, связанных с размыванием территориальной идентичности и потерей уникальности городского пространства, что необходимо для развития города.

Город — это концентрированная модель общества, отражающая тенденции его развития и противоречия [2]. Современный обостренный научный интерес к исследованиям территориальных идентичностей обусловлен особенностями современных социокультурных процессов урбанизации, информатизации и глобализации.

Городская идентичность имеет ряд особенностей:

• —    во-первых, является коллективной идентичностью;

• —    во-вторых, городская идентичность является социокультурным конструктом [6];

• —    в-третьих, городская идентичность является результатом идентификации человека с городской общностью [7].

При определении понятия городской идентичности в отечественной научно-исследовательской практике делаются акценты на социально-психологическую либо социокультурную природу данного феномена, которые представляют собой его разные грани. Городское пространство многослойно и порождает «нелинейные» смыслы, которые могут участвовать в формировании многих идентичностей — сословных, профессиональных, территориальных, субкультурных и т. д., что подразумевает целый набор культурных идентичностей как целостных и одновременно подвижных образований в социальном контексте [8].

Процесс формирования городской идентичности представляет весьма сложный, многоплановый и изменчивый конструкт, включающий как объективные (социальные, культурноисторические, политические, географические, биологические, религиозные), так и субъективные (память, фантазии, отношения, ассоциации, символы, биографические ситуации и т. п.) факторы. Отсюда следует вывод, что феномен городской идентичности адекватно можно исследовать в свете парадигмы социального конструктивизма [3, 5, 9, 11], провозглашающего в качестве своего идейного основания принципиальную множественность альтернативной, культурно-исторически локальной, контекстуальной и ситуативной социальной истины.

Миф является одним из универсальных способов понимания и интерпретации окружающего мира. Мифотворчество — свойство человеческого сознания вообще. Миф формируется в исходных формах в подсознании и сознании человека, он близок к его биологической природе. Сущность мифа бессознательна, непосредственна и не поддается рефлексии и научному анализу.

Применительно к проблеме конструирования городской идентичности миф рассматривается как вторичная семиотическая система. Современные локальные (в частности городские) мифы часто воспринимаются и конструируются вполне сознательно с целью использования в прикладных областях человеческой деятельности (например, в брендинге территорий). Мифы как плоды исторического прошлого территории действуют на уровне подсознания, влияя тем самым на ассоциации и представления. Механизм мифологизации среды основан на том, что событие или предмет превращаются в знак, значение которого интерпретируется подсозна- тельно и ассоциативно связывается с конкретными особенностями региона. Представление о той или иной территории складывается как из фактов, известных аудитории и транслируемых главным образом с помощью СМИ, так и из глубоко внедренных в массовое сознание ассоциаций-мифов, возникающих в сознании жителей при упоминании этой территории [1].

Метод мифологизации городской среды в урбанистической практике способствует формированию запоминающейся информации, что в свою очередь обеспечивает поддержание генетической памяти населения, его эмоциональной связи с городской средой и чувства сопричастности городу и в итоге работает на позитивную городскую идентичность.

Ульяновск — город с интересной, насыщенной событиями историей и множеством выдающихся имен своих уроженцев. В Ульяновске есть ресурсы для формирования городской идентичности, однако это представляет собой серьезную проблему, в частности, некоторые эксперты говорят об отсутствии таковой.

Возможными причинами остроты проблемы городской идентичности Ульяновска являются следующие:

• —    региональное руководство в 1990-е годы вело политику мягкого вхождения населения в рынок через искусственную консервацию региона в так называемом «красном секторе»;

• —    противоречие между симбирской и ульяновской составляющими как следствие «разрыва эпох»;

• —    национальное многообразие;

• —    разрыв поколений;

• —    стареющее население;

• —    низкий уровень качества жизни населения [4].

Городские власти и деятели культуры неоднократно пытались проводить ребрендинг Ульяновска, однако попытки конструирования городской идентичности «сверху» не приводили к определенному результату и угасали на этапе проектирования.

Урбанист С. Мурунов отмечает, что в конструировании городской идентичности необходимо исходить из трех важнейших моментов:

• —    пространственная идентичность (значимые объекты, памятники);

• —    социальная идентичность (значимые люди-горожане);

• —    культурная идентичность (особенности менталитета жителей) [10].

Три данных момента могут быть успешно реализованы с помощью мифологизации, по- скольку мифология «работает» на подсознательном уровне, задействует архетипическое мышление и воспринимается эмоционально, непосредственно. При этом важно, что в этом процессе необходимо исходить из уже имеющихся мифов в сознании жителей, органично внедряя новые смыслы.

Отсюда проблема данного исследования была представлена в следующей формулировке: позволяет ли мифологизация как универсальный и наиболее психологически и культурно органичный способ конструирования городской идентичности выявить общие сущностные компоненты актуальной городской идентичности Ульяновска?

В контексте данной проблемы мы задались целью выявить и проанализировать мифологические составляющие городской идентичности Ульяновска.

Гипотеза исследования строилась на следующих предположениях:

• 1.    Городская идентичность Ульяновска определима и ее возможно описать.

• 2.    Мифологизация «сверху» тогда эффективна как способ конструирования городской идентичности, когда этот процесс коррелирует с уже сложившимися мифологемами в массовом сознании.

• 3.    Городская идентичность молодых ульяновцев, получающих или получивших образование в сфере культуры, более оформлена, осознана и подвержена влияниям со стороны акторов конструирования (СМИ, деятелей культуры, ученых-краеведов, политических лидеров), чем городская идентичность молодежи с иными профессиональными ориентациями.

Для доказательства или опровержения гипотез был выбран метод фокус-группы. С помощью группового интервью возможно выявить сходные мифологические представления, может сработать общая эмоциональная «зараженность» групп, так как миф есть прежде всего массовое переживание. Данный метод не позволит глубоко изучить проблему, но выявит пробелы в идентичности и покажет направление, в котором следует начать работу по конструированию городской идентичности Ульяновска.

Выборка была ограничена жителями города до 32 лет (студенты и молодые специалисты), которые представляют наиболее актуальный человеческий капитал города, а поскольку городская идентичность — категория, изменчивая во времени, в рамках данного исследования важно было выявить ее актуальное состояние.

Был сделан фокус-групповой срез групп студентов разного возраста: младшие и старшие курсы очного и вечернего отделений творческих специальностей и гуманитариев, а также сборная группа с различных специальностей, возрастные магистранты-заочники, имеющие опыт работы в учреждениях культуры. В студенческих группах, как правило, имеется доля приезжих, что позволит провести сравнительный анализ по третьей гипотезе. Относительная однородность по возрасту и профессиональным ориентациям внутри групп позволит сравнить мнения и представления об образе города как внутри групп, так и между ними. Всего в дискуссиях приняло участие 65 человек. Около трети участников групповых дискуссий были приезжими (рисунок 1).

Рисунок 1. Соотношение коренных жителей Ульяновска и приезжих среди участников фокус-групп

Измерение городской идентичности, конструируемой способом мифологизации, было осуществлено посредством выявления наличия общих (сходных) представлений у жителей города по следующим параметрам:

• 1)    мифологическое структурирование пространства города (выделение центра и периферийных пространств — «нехороших» и мистических мест, неофициальная (народная) топонимика, имя и неформальные прозвища города);

• 2)    время города (легенда об основании города; значимые исторические события и их маркеры; ритм жизни города);

• 3)    противопоставление «мы — они» (герои своего города, как исторические, так и современные; образ типичного ульяновца; отношение к приезжим);

• 4)    мифологемы (сюжетные схемы, формируемые как «сверху», так и «снизу»);

• 5)    ритуальная практика (городские массовые праздники, памятные даты, уникальные традиции празднования).

В ходе исследования был выявлен крайне низкий уровень городского самосознания опрошенных: только 7 человек из 65 указали на важность принадлежности, приверженности именно к Ульяновску (см. рисунок 2). Эти данные подтверждают наличие серьезной проблемы с городской идентичностью ульяновцев.

Рисунок 2. Городское самосознание ульяновцев

Однако более глубокое изучение вопроса позволило сделать вывод, что полное равнодушие к городу проявили лишь единицы. Так, на вопросы «бывали ли ситуации, когда вы гордились своим городом?» и «…испытывали досаду на него?» подавляющее большинство респондентов ответили развернуто и эмоционально. Гордятся, как правило, когда туристы приезжают и восхищаются красотой города (гуляя при этом по туристическому центру), когда проводят различные мероприятия с участием гостей города, гордятся также ульяновскими вузами, многонациональностью города, музеями; тем, что приезжают из столиц снимать у нас фильмы «с мостом»; спортивными победами ульяновцев; «неубиваемыми» вездеходами «уазиками» (иро нично); героями Матросовым и Разумовским; народными хореографическими ансамблями, которые очень красиво смотрятся в красочных костюмах; волжской природой в окрестностях города и набережной; историческими личностями, связанными с городом.

Немногим больше было выделено поводов для досады, чем для гордости. Во всех группах было замечено, что если гордятся городом только изредка и по случаю, то досадуют на Ульяновск постоянно, ежедневно. Среди пово- дов для досады наиболее популярными ответами были: местные «гопники», которых у нас очень много, поскольку Ульяновск словно «застрял в 90-х»; «дебилы всякие» типа скандально известных Шурыгиной и студентов-летчиков, которые несут на всю страну дурную славу о городе, заслоняя положительные черты; отвратительная система общественного транспорта (не добраться в отдаленные районы города в позднее время, пробки и переполненные маршрутки в часы пик); множество недостроенных объектов и разрушающихся памятников архитектуры; обилие бомжей, алкоголиков и просто маргинальных «неадекватов»; серость осенне-зимнего сезона; мусор и грязь на улицах и во дворах (мало урн и люди сами мусорят — менталитет такой); «пьяное быдло» на концертах; угрюмые неприветливые люди; привычка дорожных служб класть асфальт в дождь и снег, отчего дороги разбитые постоянно.

Все эти высказывания говорят о том, что респонденты искренне гордятся достоинствами и их серьезно задевают за живое недостатки города (были и такие, кто указывал на общероссийский характер указанных недостатков). А это означает наличие зачатков городского самосознания, что является шагом к идентичности.

Первая гипотеза о том, что городская идентичность Ульяновска определима и ее возможно описать, доказана частично. Образ города весьма противоречив, нестабилен и серьезно разнится у разных категорий жителей. Но можно выделить его некоторые общие идентифицирующие черты, работающие как мифологемы.

Ульяновск — это «город Ленина» и «город семи ветров». В городе имеется единый исторический центр, где располагаются ключевые символы — гостиница «Венец», обелиск Вечной Славы, Ленинский мемориал, дом Гончарова и мосты через Волгу. При этом отмечается определенная многоцентровость: в районах, находящихся за водными границами, соединяемыми мостами, есть свои центры и чувство отдельности от центральной части (Засвияжье и Заволжье — как разные миры). В Ульяновске имеется уникальное мистическое место — Виннов-ская роща со своими тайнами и историей. Ульяновск — город, не изживший в себе 90-е, живучей приметой которых являются прозвища районов по названию группировок, «державших» данный район («Сапля», «Пески», «Север»), и популярный типаж «гопника обыкновенного». Город в молодежной среде имеет неформальное, немного пренебрежительное прозвище «Ульск».

Существуют два города в одном — Ульяновск и Симбирск (последний скрыт внутри первого). Симбирск — это богатый историей, населенный дворянами, благородный, респектабельный, знавший много исторических личностей. В Ульяновском мифе все собой заслонил Ленин: в нем сплошные пережитки советского прошлого, прикрытые рекламными щитами, город известен на всю страну «уазиками», Авиастаром и то скандальными местечковыми (Шурыгина, студенты-летчики), то нелепо-трагическими событиями (взрыв арсенала на Верхней Террасе, трагедия 1982 года с теплоходом под мостом). Миф Ульяновска и миф Симбирска противостоят друг другу даже в сознании жителей.

Симбирско-ульяновский легендариум пока разработан слабо, поэтому о нем знают в основном краеведы и культурологи, остальные — весьма фрагментарно и смутно. Большинство респондентов считают, что это город, где родились Ленин, Гончаров, Карамзин и другие известные личности, которые благополучно уехали из него в свое время. Выдающихся уроженцев-современников респонденты вообще затрудняются назвать (кроме Никаса Сафронова и Юлика-блогера). Ритм жизни в городе размеренный, заторможенный, немного «обломовский», но при этом «дерганый, нервный», так как размеренный ритм города не соответствует стремительному и вездесущему движению современности.

Более глубокую мифологическую характеристику дает восприятие города как Ульяновска или Симбирска. На вопрос «Какое имя города вам ближе, комфортнее — Ульяновск или Симбирск?» ответы оказались весьма противоречивыми даже на уровне отдельных респондентов. Редко кто высказывался однозначно в пользу того либо другого имени. Большинство колебались с выбором, отмечая разные характеристики «Ульяновска» и «Симбирска», в равной степени значимые для респондентов. Так, отмечали, что привычнее и роднее Ульяновск, хотя и с негативным оттенком (типа «У, грёбаный Ульяновск!»), но Симбирск звучит эстетичнее, приятнее слуху, атмосфернее, «ближе к корням» («едешь мимо старинных красивых зданий в центре и с нежностью думаешь — Симбирск!»). Симбирск воспринимается респондентами как богатый историей, населенный дворянами, благородный, с нормальной репутацией, связанный с историческими личностями, но при этом малоизвестный в России. Ульяновск ассоциируется с внеисторической новизной (минимум исторической ценности), рекламными щитами на фаса- дах, «он не достоин Симбирском называться из-за низкосортного менталитета людей и уровня жизни», ассоциируется с 90-ми, из истории — только Ленин, но как «Ульяновск» город больше известен (к сожалению, часто негативно).

Примечательно, что к «Ульяновску» больше тяготеют респонденты старшего поколения, к «Симбирску» — молодежь. Кто-то даже заметил, что до 17 лет нравилось имя «Симбирск», а потом — «Ульяновск». «Хотелось бы Симбирск, но, увы, Ульяновск», «Симбирск словно скрыт внутри Ульяновска» — эти две цитаты отражают суть противоречия двух разнонаправленных образов города.

Мифологизированный образ среднестатистического стереотипного ульяновца в обобщенном описании респондентами представляется следующим: человек среднего возраста с мешками под глазами, всю жизнь проработавший на заводе за маленькую зарплату, у него семья, дети и вечная ипотека, по пятницам он пьет пиво из вездесущих пивных ларьков, обычно неулыбчивый, раздраженный, озабоченный, уставший, «задолбанный», понуро смотрящий себе под ноги, но отнюдь не злой. В транспорте он выглядит так, будто едет на каторгу. К приезжим относится с удивлением: «Зачем ты приехал в Ульяновск?! У нас же нечего смотреть! Что ты тут делаешь?» К этому образу примешивается еще более мифологизированный тип вандала-гопника, который неизменно носит спортивные штаны-треники, «грызет семки на кортанах», курит, много пьет пива, от нечего делать свирепо и бездумно портит городское имущество и периодически участвует в разборках между районами, ибо более некуда ему применить свою невостребованную «силушку богатырскую».

Вторая гипотеза о том, что мифологизация «сверху» тогда эффективна как способ конструирования городской идентичности, когда этот процесс коррелирует с уже сложившимися мифологемами в массовом сознании, вполне подтвердилась. Об этом говорит отношение к официальным мифологемам: те, что оказались согласованными с народными представлениями, воспринимались органично (как «родина Ленина», «родина буквы Ё», «авиационная столица», «город трудовой доблести»), другие же, о которых почти ничего не известно широкой общественности и которые никак не привязаны к уже имеющейся о городе информации, принимаются с оговорками, скептично либо не принимаются вообще (как «родина Колобка» или «культурная столица»).

Третья гипотеза о том, что городская идентичность молодых ульяновцев, получающих или получивших образование в сфере культуры, более оформлена, осознана и подвержена влияниям со стороны акторов конструирования, чем городская идентичность молодежи с иными профессиональными ориентациями — также подтвердилась.

В этом контексте целесообразно привести более подробно некоторые выделенные общие наблюдения за ходом дискуссии в разных группах.

Старшее поколение сознательно стремится найти позитивное в городе, сглаживая углы тезисом о том, что в других городах России идентичная ситуация, но при этом старшие в целом столь же скептичны по отношению к Ульяновску. В то время как молодежь больше подчеркивает (порой гипертрофирует) негативные стороны жизни в этом городе и либо намеревается в дальнейшем его покинуть в поисках лучшего места, либо вынуждена оставаться здесь.

Студенты негуманитарных специальностей оказались на редкость немногословными и ин-троверсированными в высказываниях. Респонденты творческих специальностей были, напротив, более эмоциональны и использовали образы. Возрастные студенты-заочники, работающие в сфере культуры, продемонстрировали наиболее стереотипно положительное отношение к городу, будучи сами акторами конструирования городской идентичности через проведение раз- личных мероприятий и реализацию городских проектов. Студенты-культурологи при общем характерном для молодежи пессимистичном восприятии своего города выдавали чуть более глубокое знание об истории, выдающихся личностях и легендах города в силу специфики получаемого образования, в отличие от своих сверстников, как гуманитариев, так и негумани-тариев.

Что любопытно, приезжие выдавали порой более глубокое понимание города Ульяновска, чем его коренные жители. В частности, студент из Осетии назвал Ульяновск «городом стартов», то есть талантливых людей здесь рождается много, но все они, как правило, встав на ноги и осознав свой талант, покидают этот город и делают карьеру и добиваются славы в другом месте. Возможно, что-то есть в Ульяновске, что не дает начинаниям быть доведенными до конца.

Таким образом, мифологизация является наиболее наглядным способом конструирования городской идентичности. Что касается городской идентичности Ульяновска, то ее можно охарактеризовать еще одной неформальной мифологемой: проблема Ульяновска в том, что в нем живут ульяновцы, и, наоборот, проблема ульяновцев в том, что они родились и живут в Ульяновске. В перспективе исследования остается конкретное решение проблемы нахождения «лица» города, который бы воспринимался жителями позитивно, через разрешение существующих противоречий.