Проблема объективного значения и субъективного смысла понятия «здравый смысл»

Название настоящей статьи носит сугубо «экспериментальный» характер. В исследовательском смысле это чистая импровизация, но не спонтанная. Понятия «здравый смысл» и «психологическое здоровье» являются, с нашей точки зрения, атрибутами обыденного сознания.

Научными, а тем более научно-психологическими понятиями в строгом смысле они, вероятно, никогда не были. Академическая научно-теоретическая психология, с нашей точки зрения, просто не имеет такого ракурса восприятия, как «обыденнопсихологические феномены» по той простой причине, что объектами и предметами исследований традиционно являются психика, психическая реальность, методологические проблемы, научно-теоретический понятийный аппарат, но, к сожалению, не живой человек в контексте его бытия. Так сложилось в истории развития отечественной психологии в русле естественно-научной парадигмы.

Вместе с тем практическая психологическая работа обнаруживает свою, порой достаточно оригинальную феноменологию, отражающую реальное положение вещей в обыденном бытии.

Выражение «здравый смысл», по нашему мнению, становится все более и более актуальным и звучащим. Однако только на уровне неформального межличностного общения и взаимодействия. На официальном социальном уровне это понятие существует, по нашим наблюдениям, лишь в так называемом

«неформате», т. е. не на камеру, не в официальной обстановке.

Исходя из собственного опыта психологического консультирования, преподавания и разноформатного общения мы полагаем, что «здравый смысл» – не искусственное понятие, не «психологическая мифология», а объективно существующий психологический феномен. Подчеркиваем: не психический, а именно психологический.

Здравый смысл – феномен как бы незамечаемый, а возможно, и сознательно игнорируемый официальной академической психологической наукой.

Причина такого «игнорирования» может, по нашему мнению, заключаться в какой-то мере в «академическом снобизме» современных «классиков» психологии, которые ревностно следят за «порядком» в научнопсихологическом аппарате, не допуская никаких «дилетантностей».

Это можно метафорично сравнить с тем, что есть композиторы, пишущие традиционную классическую музыку, а есть композиторы-«песенники». То есть, по мнению композиторов-классиков, «песенники», вообще не композиторы, у них «вообще не музыка».

Реальная причина видится нам все-таки в другом. Феномен здравого смысла не вписывается в официальный формат. Он очень неудобен с точки зрения глобального социального управления. Феномен здравого смысла входит в противоречие с официальными по- литическими, социальными и экономическими доктринами. Здравый смысл практически сразу же «опрокидывает» официальные идеологии, чьими бы они ни являлись – американскими, европейскими, восточными и т. д.

Например, любая война, с точки зрения гражданина, потенциального рядового военнослужащего или особенно с позиции женщины-матери, никаким здравым смыслом объяснена и обоснована быть не может. Скорее, его отсутствием.

Другой пример. Все войны России при Петре I с точки зрения здравого смысла крестьянина, скорее всего, выглядели как прихоть государя, господская воля: «Не нашего ума дело». Для крестьянина, живущего где-нибудь, например, в Поволжье, было абсолютно не важно, есть у России выход к морю или нет его. Для него лично, жившего натуральным хозяйством и никуда дальше своего поля и «базара» не передвигавшегося, никогда в жизни никакого отношения к морю не имевшего, такой проблемы попросту не существовало.

Таким образом, существует, с нашей точки зрения, такая проблема, как объективность содержания значения понятия «здравый смысл».

Говоря более конкретно, феномен здравого смысла не имеет на сегодняшний день однозначного позиционирования в культурной системе координат. Следовательно, он не может быть дефинирован. Что это за категория? Чья она? Философская? Этическая? Психологическая? Точно так же, как «правда у каждого своя», так и здравый смысл возможен и имеется у каждого социального института, макросоциума и т. д.

Если подходить к определению здравого смысла с философско-экзистенциальных, нравственно-этических позиций, то проблема снимается.

Ставим во главу угла традиционные экзистенциальные ценности: жизнь, здоровье, творчество, милосердие, веру, любовь, семью, детей. Становится все четко и понятно. Руководствоваться здравым смыслом будет означать в таком случае руководствоваться в своих поступках, исходя из ориентации на сохранение и реализацию этих ценностей.

Однако все не так просто. В 2010 г., на курсах повышения квалификации преподавателей вуза Мордовского университета, мы читали лекцию, посвященную проблемам современного вузовского образования.

Во время иллюстрирования проблемы объективных значений и субъективных смыслов одна из слушательниц, уважаемая доктор исторических наук, профессор (по этическим причинам мы не будем здесь называть ее имени), задала мне вопрос, почему мы считаем экзистенциальную систему ценностей (любовь, здоровье, творчество, семья, родина и т. д.) объективной? Почему мы вообще считаем, что эта система ценностей должна стоять в основе культурной организации цивилизации? Кто вообще сказал, что человек должен руководствоваться именно этой системой ценностей и что она вообще должна у него быть?

Ее вопрос, откровенно говоря, ошарашил. То, что для нас представлялось само собой разумеющимся, оказалось далеко не столь однозначным.

Возможно, это были провокационные вопросы, но отметим следующее обстоятельство. Уважаемая доктор наук, воспитанница Московского университета является специалистом в области истории Нового и Новейшего времени». Более того, она, насколько не изменяет память, «американист», исследователь истории профсоюзных движений США. И кому, как не ей, знать реалии политики Америки и глобальных политических процессов? На этом фоне разговоры об экзистенциальных ценностях в ее глазах, конечно же, могут выглядеть, говоря словами В. В. Путина о докладе доктора Рошаля, «довольно наивными». Но, видимо, наша позиция ей все-таки импонировала.

И все-таки вернемся к содержанию понятия «здравый смысл». Например, здравый смысл с позиции олигархического бизнеса: нефть надо продавать, пока на нее есть спрос, поскольку не внедрены пока альтернативные источники энергии, а процесс уже интенсивно идет. Противоположная точка зрения с позиции здравого смысла, нефть нужно экономить для потомков. Очевидно, что в данном случае здравый смысл у каждого свой.

Очевидно, что феномен здравого смысла, на сегодняшний день понятийно не дефиниро-ван. С нашей точки зрения, это вряд ли когда-нибудь будет возможно. Точно также обстоит дело и с феноменами «любовь», «жизнь», «совесть». С нашей точки зрения, существует парадоксальное обстоятельство: то, что составляет сущностную феноменологию бытия человека, понятийно и категориально не определено. Люди, употребляя одни и те же слова, могут порой вкладывать в них диаметрально противоположный смысл.

Например, понимание ролей мужчины и женщины в семье современные юноши и девушки видят, по нашим данным, преимущественно противоположно. Юноши по-прежнему считают мужчину, а значит, и себя в будущем главой семьи. Но большинство девушек с ними не согласны.

С психологической точки зрения в такой экзистенциально-понятийной неопределенности состоит своеобразный драматизм бытия человека. Все, с нашей точки зрения, «главные» слова, бытийная феноменология, представляющая собой перечисленные нами экзистенциальные ценности, понятийно не определены, не дефинированы. Говоря с человеком на одном языке, мы можем на самом деле расходиться в понимании «содержания» [2: 3]. Расходится в том, что называется смыслами.

Если есть понятия, которые имеют объективное значение, как, например, такси – транспорт, а строитель – профессия, то есть и такие, которые имеют множество субъективных смыслов, но не имеют однозначного объективного значения.

Например, понятие «жизнь». Только в философско-психологическом понимании существует порядка 18 вариантов содержания понятия: «игра», «борьба», «любовь» «служение» «путь к смерти» и т. д.

И это не случайно. Бытие человека относится к непреформированному развитию, то есть изначально не заданному. И человек «выстраивает», вынужден выстраивать свои смыслы, свою субъективную реальность. Вот здесь, на этом пути, ему крайне необходима такая способность, психическая функция, как здравый смысл.

Но психика во многом по-прежнему тайна. Психофизиология изучила мозг вдоль и поперек с точки зрения локальной расположенности психических функций в географии мозга. Но где в нем (и в нем ли вообще) расположены, например, чувство юмора, совесть и в том числе здравый смысл, неизвестно.

Мы лишь осмелимся предположить, что любая психическая функция, в том числе здравый смысл, имеют материальный носитель где-то в генетическом аппарате человека. Не будучи специалистом в этой области, предположу лишь, что здравому смыслу научить нельзя. Предрасположенность у человека к этому либо есть, либо нет. Индивиду можно лишь помочь обнаружить у себя эту склонность, например, пока он еще ребенок. В обыденной жизни это звучит примерно так: «Молодец! С головой дружишь. Голову, куда попало не суешь и, прежде чем сделать, вижу, сначала хорошо думаешь! Это правильно! Так дальше и поступай!»

Мы не останавливаемся специально на обосновании существования здравого смысла как феномена. Это давно уже сделали представители западной философии и психологии. Обратим внимание лишь на оригинальную точку зрения К. Альбрехта [1], который рассматривал практический интеллект именно как интеллект здравого смысла.

Подчеркнем следующее. С нашей точки зрения, понятие «здравый смысл» может де-финироваться на разных уровнях:

• 1)    общенаучный, а фактически этому будет отвечать научно-философский уровень;

• 2)    конкретно-научный, в нашем случае – научно-психологический;

• 3)    социально-групповой (название наше).

Первые два уровня – определение содержания понятия «здравый смысл» на определенных научных уровнях.

Третий уровень проиллюстрирован нами на примере представителя олигархического капитализма. На этом уровне индивид подходит к пониманию здравого смысла, исходя из своего позиционирования в системе социальноэкономических отношений, или исходя из своего группового членства. Проще говоря, у фермера свой здравый смысл, а у пенсионера свой.

Вероятно, последнее обстоятельство позволяет нам говорить о своеобразном «поле действия здравого смысла». То есть, у каждого человека есть своя территория, пространство, сферы, где здравый смысл должен проявляться.

Например, профессиональная сфера (водолазы, водители, пожарные, спасатели, педагоги, врачи). Мы выбрали те профессии, где все возможные ситуации просчитать про- сто невозможно, поэтому часто приходится руководствоваться здравым смыслом [4].

При этом сложно сказать, существует ли эффект переноса «здравого смысла» из профессиональной сферы в личностнобытовую. Иначе говоря, сохраняется ли поведение здравого смысла в повседневной жизни. По нашим предположениям на основе наблюдений, не всегда. И вот здесь возникает вопрос: если человек в профессии очень осмотрителен, здравомыслящ, а в остальной повседневной жизни нет, то с чем мы имеем дело? Со здравым ли смыслом? Мы предположим, что нет.

Возможно, речь идет о выработанной, профессионально необходимой осторожности, основу которой составляет инстинкт самосохранения. Здравый смысл, вероятно, тогда можно определить как отсутствие авантюризма, неоправданного риска и наличие объективно обоснованной логики поведения.

Такое определение здравого смысла есть результат попытки осуществить в настоящей статье анализ феномена «здравый смысл».

В свою очередь, таким образом понимаемый нами здравый смысл является сутью, стержнем, «тканью» психологического здоровья личности.

В практике консультирования нам неоднократно приходилось убеждаться в наличии таких случаев, когда человек здравым смыслом совершенно не руководствовался. Например, на межличностном уровне общался с теми, кто унижал, психологически травмировал и от кого, следовательно, необходимо было немедленно избавляться. Однако этого не происходило. Речь, видимо, должна идти о некой зависимости, а следовательно, с нашей точки зрения, и об отсутствии психологического здоровья.

Отметим, что в научно-психологической литературе встречаются противоположные нам точки зрения о том, что здравому смыслу не стоит доверять, так как он якобы может обмануть. Для нас важно что под здравым смыслом часто понимают житейские психологические знания. Житейские знания мы трактуем как получаемые от людей. Не каждого, естественно, следует слушать. Однако признаем, что мудрость и опыт старших поколений в этносах и в настоящее время являются важнейшим фактором их выживания.

Научную же психологическую информацию часто применить практически невозможно. Не случайно иногда можно слышать такую иронию, что психология – это наука об отсутствии психики.

Наличие здравого смысла для конкретного индивида в ряде случаев да и в стратегическом смысле оказывается порой гораздо важнее с точки зрения выживания в социуме, чем даже хорошее академическое психологическое образование. Это утверждение основано на нашей психолого-консультативной практике.