Проблема привлечения к уголовной ответственности за преступление, предусмотренное ст. 110 УК РФ, с такой формой вины, как неосторожность

Albertovich Karina Evgenyevna

Graduate

Legal institute of SFU

Russia, Krasnoyarsk

Research supervisor: Mironchik A. S.

Associate professor of criminal law,

Candidate of Law Sciences

Problem of criminal prosecution for the crime provided by Art. 110 of the Criminal Code of the Russian Federation with such form of fault as imprudence.

Annotation: Article is devoted to a debatable question of whether criminal prosecution for bringing to suicide with a careless form of fault is admissible.

По поводу неосторожности, как возможной формы вины при доведении до самоубийства, в науке очень много дискуссий. Исходя из смысла законодательной конструкции ст. 110 УК РФ, для привлечения к уголовной ответственности за доведение до самоубийства форма вины должна быть в виде прямого или косвенного умысла.

Однако Н.А. Сафонова допускает совершение данного преступления как по преступному легкомыслию, так и по преступной небрежности1. Но мнение Сафоновой Н. А. большинство теоретиков по данному вопросу всё-таки не поддерживает.

Однако относительно небрежности также есть позиция, что доведение до самоубийства с такой формой неосторожности возможно. В данном случае упор делается на то, что предикатные действия в отношении потерпевшего носят личный мотив, преступник преследует определенные цели при осуществлении действий, предшествующих суициду, которые обычно заключаются в демонстрации превосходства, влияния на жертву, причинении нравственных, физических страданий. Субъект преступления получает удовольствие от так называемых предикативных действий, которые полностью удовлетворяют его потребности в унижении другого лица, самоутверждении за его счет, виновное лицо не предвидит возможного наступления общественно опасных последствий. Небрежность предполагает собой тот факт, что лицо, являющееся в данном случае субъектом преступления, осуществляет свои действия с целью введения потерпевшего в определенную стрессовую для психики последнего ситуацию. Однако виновное лицо не преследует в качестве цели, а также не может предположить возможность возникновения в результате его действий такого общественно опасного деяния, как самоубийство лица, на которое непосредственно направлена психотравмирующее воздействие.2

По нашему мнению, неосторожность, как форма вины в преступлении «доведение до самоубийства», всё-таки исключается. Во-первых, если буквально читать текст ст. 110 УК РФ, само словосочетание «доведение до самоубийства» содержит в себе смысл, что лицо, совершающие данное деяние доводит другое лицо до какого-то результата. То есть сама формулировка «до самоубийства» подразумевает, что целью субъекта данного преступления является суицид лица, на которого направлены угрозы, жестокое обращение или систематическое унижение человеческого достоинства. Все эти действия направлены на определенный результат, а это доказывает, что у преступного лица должен быть либо косвенный, либо прямой умысел на самоубийство потерпевшего.

Во-вторых, для такого преступления, например, как убийство, если оно совершено по неосторожности, предусмотрена отдельная статья Уголовного Кодекса, которая подробно регламентирует размер наказаний за данное деяние. Почему законодатель выделяет отдельную статью для убийства, если оно совершено с неосторожной формой вины, а для доведения до самоубийства такой статьи нет. Ведь в обоих случаях уголовным законом охраняется человеческая жизнь. На наш взгляд, если бы преступление «доведение до самоубийства» было бы возможно совершить по неосторожности, законодатель всё-таки предусмотрел бы это в УК РФ аналогично, как предусмотрел причинение смерти по неосторожности.

Судебная практика также исключает неосторожность из возможных форм вины при совершении преступления «доведение до самоубийства» и разделяет мысль тех теоретиков, которые считают, что данное преступное деяние может быть совершено только с прямым или косвенным умыслом.

Так, Мещанским районным судом г. Москвы К. был признан виновным в вымогательстве и доведении Х. до самоубийства путем угроз. Фабула дела такова: Осужденный, узнав от знакомой об интимных отношениях между ней и гражданином Х., потребовал от последнего 1 тысячу рублей и назначил срок передачи денег. В случае невыполнения данного требования К. угрожал рассказать третьим лицам позорящие сведения о прежней интимной жизни Х. В назначенный день Х., находясь на военной службе, покончил жизнь самоубийством. Московский городской суд не согласился с такой квалификацией. Он исключил из приговора ст. 110 УК и указал: согласно закону, уголовной ответственности за доведение до самоубийства подлежит лицо, совершившее это преступление с прямым или косвенным умыслом. Как видно из материалов дела, К. угрожал распространить сведения, позорящие Х., для подкрепления своих требований о вымогательстве его имущества, то есть умысел его был направлен на завладение имуществом потерпевшего. По делу не установлено, что К., угрожая потерпевшему, желал наступления его смерти либо предвидел и сознательно допускал наступление таких последствий.3

Таким образом, исходя из вышеизложенных аргументов и позиции, содержащейся в судебной практике, несмотря на дискуссионность вопроса о субъективной стороне данного преступления, можно сделать вывод, что доведение до самоубийства не может быть совершено с неосторожной формой вины.