Проблема сознания в современной философии

Переосмысление в философии тех или иных теоретических концептов, особенно фундаментальных, всегда имеет определенные последствия для развития культуры. Забегая вперед, можно сказать, что последствия эти разрушительны и даже трагичны для культуры и для бытия человека сегодня. Экспансия естественных наук в область гуманитарного знания, которая началась в середине ХХ в., приносит свои плоды и в области философии. Складываются целые научные направления, которые своей научностью явно или неявно принижают не только философское мышление, но и сущность человеческого бытия в целом.

Результатами этого становятся астени-зация философского мышления, стремление естественных наук показать «умственную слабость» философии при решении фундаментальных проблем человеческого бытия, в том числе и проблемы сознания. Бытует мнение, что современная философия, подвергнувшись современным знаково-символическим процессам, деконструирована и неспособна решить традиционные для нее проблемы. В частности, она не способна решить проблему сознания, поскольку еще в классической философии были поставлены вопросы, без которых о сознании сегодня говорить бессмысленно. К примеру, это вопрос о том, зачем человеку необходимо сознание; как быть со свободой воли, если сознание человека детерминировано психофизическими процессами?

В итоге современный теоретический дискурс по проблеме сознания, опираясь на достижения западных естественных наук, сделал крен в сторону натуралистических концепций. Несмотря на то, что философские истоки натурализма были заложены еще в философии Р. Декарта, как междисциплинарное течение он стал развиваться на Западе в первой половине ХХ в. Активным толчком к развитию натуралистических концепций сознания стали достижения нейрофизиологии, клеточной физиологии, информационных технологий. Теоретическим ядром натуралистических концепций сознания стала нейробиология – междисциплинарная наука, которая изучает нейронные связи в организме животных и человека.

Теоретико-методологическая основа натурализма состоит в следующем: сознание представляет собой природный феномен, следовательно, может быть изучено научными методами подобно тому, как изучаются физические объекты. Сознание может быть проверено эмпирическим путем – через изучение нейронных связей в коре головного мозга. Сознание – это такой же физический объект, как и тело.

При этом натурализм отрицает трансцендентные основы человеческого бытия: существование души, энтелехии, свободы воли и т.д. Однако подобно тому, как он не может философски объяснить, что же такое сознание, он также не объясняет вещи другого плана, которые являются по своей сути сверхопытными: «Кажется, что принятие субатомных частиц, таких как кварки, которые не даны в опыте и, возможно, не существуют, но полезны для объяснительных целей современной естественной науки, и отрицание обращения к другим объяснениям, таким как дух, разум и даже сознание, являются совершенно произвольными. Естественная наука в своем развитии ранее прибегала к понятию эфира и, возможно, снова обратится к нему, таким образом, оказывается, единственное, что обосновывает обращение к определенным объясняющим факторам, это некий нечеткий принцип прагматической полезности» [6, с. 17].

Согласно Дж. Сёрлю, одному из видных представителей натурализма, сознание принципиально не может обладать свободой действия, поскольку оно естественно детерминировано: это физическая, а также ментальная составляющая нервных систем высокого порядка, таких как мозг человека и большинства животных [10, с. 4]. Сознание – это механизм мозга, который управляет исключительно работой мозга. Что же такое сознание в понимании натурализма? Это механизм, который реагирует на реальность в виде совокупности эмоциональных сигналов, чувствований. Некий регистратор, фиксатор чувственных ощущений. Не случайно для обоснования своего представления о сознании натурализм обращается к когнитивным наукам: «Когнитивные науки моделируют, изменяют современное представление об устройстве мира и мышления человека, которое идет вразрез с традиционным в классической эпистемологии представлением о сознании как простом отражении объективной действительности» [5, с. 215]. В этом пункте натурализм неожиданно сходен с сенсуализмом, который также представляет сознание как поток ощущений [9]. Не следует забывать о том, что в натурализме исследуются частные свойства сознания, его отдельные проявления, а значит, выводы натурализма будут всегда существовать в философии в форме гипотетического знания, а не эмпирического: «Научные гипотезы стремятся объяснить частные свойства, частные законы и частные отношения действительности в ее наблюдаемом конкретном строе, – иначе говоря, собственную природу отдельных групп наблюдаемых явлений. Напротив, философия ставит вопрос об общих условиях и общих основаниях всякого бытия вообще, и все частное рассматривает лишь в свете делаемых ею универсальных предположений и в связи с ними» [1, с. 168].

Понимание сознания в качестве экрана, отражающего ощущения, или как их фиксатора указывает на операциональную функцию сознания, на его техническую сторону, а не на его сущность. В то же время, если сознание выполняет лишь операции по обработке действительности, а сама действительность, по убеждению постмодернистов, представляет собой гиперсимулякр, то ничто не мешает самому сознанию быть знаком, а не неким физическим объектом: «Реальное производится, начиная с миниатюрнейших клеточек, матриц и запоминающих устройств, с моделей управления – и может быть воспроизведено несмет- ное количество раз. Оно не обязано более быть рациональным, поскольку оно больше не соизмеряется с некой, идеальной или негативной, инстанцией. Оно только операционально. Фактически это уже больше и не реальное, поскольку его больше не обволакивает никакое воображаемое. Это гиперреальное, синтетический продукт, излучаемый комбинаторными моделями в безвоздушное гиперпространство. В этом переходе в пространство, искривленность которого не совпадает ни с искривленностью реального, ни с искривленностью истины, эра симуляции приоткрывается через ликвидацию всех референций – хуже того: через искусственное воскрешение их в системах знаков, материале еще более гибком, чем смысл» [2, с. 5].

В натурализме сознание и мозг понимаются как тождественные друг другу. Однако, как считает американский реаниматолог С. Пар-ниа, «возможно, психика и сознание представляют собой не известный науке тип физического взаимодействия, который совсем не обязательно производится непосредственно мозгом. Да, исследования деятельности мозга с помощью функциональной магнитно-резонансной томографии научили специалистов видеть связь между активацией той или иной области и определенными мыслительными процессами. Но это никак не отвечает на вопрос о курице и яйце: то ли электрохимическая деятельность клеток порождает мышление, то ли наоборот» [8].

Кроме того, из понятия сознания и для решения проблемы сознания, в частности из ответа на вопрос «Зачем человеку нужно сознание?», не может быть убрана трансцендентная составляющая, поскольку тогда невозможно в принципе говорить о самосознании или об идентичности личности, которая как раз и складывается вокруг самосознания: «…изъ-ятие из теоретического конституирования “Абсолюта” чисто в концептуальной плоскости ведет к стремительной эрозии самого понятия идентичности. И если “смерть Абсолюта” понимать именно метафизически, а не в смысле плоского атеизма, то понятно, что мы оказываемся перед лицом серьезных, если не сказать, трагических концептуальных проблем: мы становимся свидетелями начавшихся взрывов времени, аншлюза сознания бессознательным, распада мотивационных комплексов, – ломки идентификационных сценариев» [7, с. 66].

Следовательно, для отказа от схематичного, физикалистского понимания сознания фи-

ИЗВЕСТИЯ ВГПУ лософия должна выйти за пределы натурализма, предложив что-либо иное, либо вернуться в классическую философскую традицию понимания сознания, заложенную еще Г.В.Ф. Гегелем. Возвращение это, кстати, может не оказаться откатом к классическим вариациям на тему сознания, а послужить прояснением современному положению дел в философии сознания. Обратимся к понятию сознания у Гегеля. В «Энциклопедии философских наук» он пишет, что «сознание обладает своей метафизикой, тем инстинктивным мышлением, той абсолютной силой в нас, которой мы можем овладеть лишь в том случае, если мы сделаем саму ее предметом нашего познания. Философия как философия располагает вообще другими категориями, чем обычное сознание; все различие между различными уровнями образования сводится к различию употребляемых категорий. Все перевороты как в науках, так и во всемирной истории происходят оттого, что дух в своем стремлении понять и услышать себя, обладать собой менял свои категории и тем постигал себя подлиннее, глубже, интимнее и достигал большего единства с собой» [3, c. 21]. Таким образом, по Гегелю, сознание есть абсолютная сила, которая наличествует в человеческом бытии и благодаря которой бытие присутствует. Это не аналитическая способность человека по взаимоотношению с реальностью и не некий механизм – это некоторая точка сопряжения, встречи личности с бытием. В этом плане игра самосознания – это игра силы, характера, воли личности. Если не будет этой силы или самости, то не будет и чувств, ощущений, опыта встречи с эмпирической реальности, с которой необходимо находиться в состоянии постоянно интеллектуального сопряжения.

Ситуация с неопределенностью, проблематичностью интерпретации понятия сознания усугубляется еще и тем, что создаются псевдонаучные метатеории сознания. Наиболее наглядно они представлены в таком направлении, как неоэзотерика. Неоэзотерика – это классическая эзотерика, которая привлекает для своего обоснования принципы современного естествознания для того, чтобы обладать более достоверными данными [4]. Сознание понимается в неоэзотерике как состояние психической жизни человека, как субъективная «переживаемость» событий внешнего мира для индивида. Таким образом, сознание не есть нечто самостоятельное, поскольку вместе с подсознанием и бессознательным оно включается в структуру психики и образует область психического. Следовательно, в неоэзотерике мы встречаем близкую к сенсуализму и постмодернизму интерпретацию сознания в качестве совокупности переживаемых ощущений.

Термин сознание, как указывают сами неоэзотерики, является трудным для определения, поскольку данное слово используется и понимается в широком спектре направлений. Сознание может включать мысли, восприятия, воображение и самосознание. В разное время оно может выступать как тип ментального состояния, способ восприятия, способ взаимоотношений с другими.

Сознание в неоэзотерике используется как категория для обозначения ментальной деятельности человека по отношению к самой этой деятельности. Таким образом, неоэзотерика в понимание сознания не вносит ничего нового, поскольку стремится опереться на идеалистические представления о природе сознания, а также на частные сведения, полученные из философии, психологии и нейронаук. Знание о сознании в неоэзотерике выглядит фрагментарным и тем более не проясняет вопроса о природе и роли сознания в человеческом бытии.

Из вышесказанного можно сделать ряд выводов. Во-первых, проблема сознания в современной науке остается нерешенной, поскольку натурализм не в состоянии объяснить природу сознания и многие его положения являются спорными. Во-вторых, стремление объяснить природу сознания берут на себя псевдонаучные концепции, в частности неоэзотерика, которая не дает ни одной качественно новой интерпретации или нового объяснения феномена сознания. Однако основная проблема всех натуралистических и псевдонаучных концепций сознания заключается в следующем: чтобы понять сознание, необходимо объяснить его не через него самого, а через что-то другое (познание, связь с действительностью, ощущения, нейроны и т.д.). Сбрасывается со счетов то, что природу такого сложного механизма, как сознание, из структуры нейронов не выявить. Проблема сознания не решена, поэтому, когда пройдет мода на техницизм и натурализм, философия либо вернется к своим истокам, т.е. станет гегельянской и метафизичной, либо опустится на уровень грубых интерпретаций человеческого существования, совершив инверсию в первобытные тео- ретические реконструкции, а это значит, что она перестанет быть философией.