Проблематика истинной и ложной свободы в политико-философской концепции Э. Фромма

Проблема человеческой свободы занимает одно из центральных мест в творческом наследии Э. Фромма. При этом она не стоит особняком, а плотно переплетена с прочими теоретическими построениями мыслителя (это прежде всего идея эволюции социального характера и проблема человеческого отчуждения). Основополагающим моментом является тот факт, что развитие непосредственно свободы, представлений о ней и связанной с ней проблематики прямо вытекает из процесса исторического развития человека, эволюции представлений человека о мире, его отношения к миру и, как следствие, развития общества в его материальной, культурной, политической и духовной составляющих. Иными словами, свобода есть одна из характеристик процесса эволюции человека как вида. Фромм далек от понимания свободы в виде некоего статичного, раз и навсегда данного идеала, некоей совокупности правил и характеристик, дающих свободе исчерпывающую дефиницию и четко ограждающую ее от «несвободы».

В качестве отправной точки рассуждений по поводу проблематики истинной и ложной свободы можно, на наш взгляд, взять принципиальное, по мнению мыслителя, разделение свободы на «свободу от» и «свободу для», различие между которыми выражается, как нетрудно догадаться, в негативном и позитивном содержательном наполнении соответственно. Именно в развитии деструктивной и репрес-

сивной, по мнению Фромма, «свободы от» и преуспела современная западная цивилизация. «Свобода для», наоборот, некий идеальный конструкт, наполненный позитивным и креативным содержанием, от которого человек, вероятно, сознательно ушел, но к которому, в той или иной форме, должен прийти.

Наиболее полно проблематика свободы освещается Фроммом в контексте его рассуждений, направленных на критический анализ современного мыслителю этапа развития капитализма, его исторических предпосылок, а также осознание местоположения человека в новых исторических условиях и связанных с этим проблем отчуждения и одиночества.

Итак, современная капиталистическая система, по Фромму, является неким дуальным образованием. С одной стороны, она — результат многовекового развития западной цивилизации, доминирующим вектором которого был полный уход человека от природы, разрыв с ней, а впоследствии — стремление полностью объяснить и, что более важно, подчинить ее. Человек «порвал узы, связывающие его с природой и матерью, и поставил перед собой новую цель — полностью родиться, полностью проснуться, стать полностью человечным и свободным» [3. С.321]. Как итог — создание системы (прежде всего, экономической), в которой человек больше не подчинен императиву биологического выживания. Иными словами, человек не должен прикладывать хоть сколько-нибудь значительных усилий для выживания, практически все его потребности (как материальные, так и духовные) удовлетворяются именно в рамках этой системы. Что более важно, одним из результатов такого развития явилось рождение подлинного индивида, индивидуализма как такового.

С другой же стороны, эта система в сущности своей тотальна и репрессивна. Она охватывает практически все стороны жизнедеятельности человека, изменяя, трансформируя саму личность. Она порождает индивида и одновременно делает его все более беспомощным. «Структура современного общества воздействует на человека одновременно в двух направлениях: он все более независим, уверен в себе, критичен, но и все более одинок, изолирован и напуган» [2. С. 115].

Таким образом, Фромм призывает именно к такому — диалектическому пониманию и трактованию свободы: говоря об одной ее количественной стороне, нельзя забывать и о другой качественной. Именно количественная свобода — пресловутая «свобода от» — является свободой в ее обыденном понимании. История развития западной цивилизации, развития либерального проекта как инструмента ее политико-философской легитимации есть в том числе и история обретения все большего количества свобод, преодоления все новых препон на пути к построению истинно независимого, свободного (от воли внешних сил) и уверенного индивида. В качестве примера можно привести такие «свободы», как свобода слова, свобода вероисповедания, наконец, свобода политическая. Все они, в той или иной степени, являют собой попытки осуществления индивидом относительной независимости от каких-либо внешних факторов: церкви, государства, общества или чего-то еще.

Качественная свобода — субстанция несколько иного порядка, определить которую намного сложнее, поскольку она не имеет внешних проявлений, не даруется кем-то сверху, а имманентно присуща человеку. Сам Фромм не дает четкого определения такого рода свободе, характеризуя ее как «свободу ново- го типа, которая позволит нам реализовать свою личность, поверить в себя и в жизнь вообще» [2. С.117]. Об этом, позитивном, типе свободы речь пойдет несколько позже.

Каковы же исторические предпосылки и условия формирования настолько, с одной стороны, свободного и обособленного, а с другой — подавленного, одинокого и закрепощенного индивида? Как упоминалось ниже, эти условия и предпосылки Фромм пытается выявить, анализируя капитализм как общественноэкономическую формацию. Причем анализу подвергаются не только экономические, или «базисные», но и политические, культурные и прочие, т.е. «надстроечные» явления.

Генезис капитализма Фромм прослеживает начиная с XVII в. Несмотря на большие количественные и, что более важно, качественные изменения, произошедшие в этой системе за столетия ее существования, мыслитель выделяет несколько базовых свойств, характерных для капитализма на протяжении всей его истории. Эти черты, по сути, сводятся к следующему: наличие экономически, политически и юридически независимого индивида; наличие рынка труда, на котором человек продает свою рабочую силу владельцу капитала; наличие товарного рынка, который выступает в качестве механизма, регулирующего обмен и распределение общественного продукта; основного принципа взаимодействия, «согласно которому каждый индивид действует, стремясь добиться пользы для себя лично; при этом предполагается, что конкуренция многих должна приносить максимальную выгоду всем» [3. С.84].

Наряду с универсальными характеристиками можно выделить ряд особенностей, характерных для капитализма на определенной ступени его исторического развития.

Так, для капитализма XVII-XVIII вв., т.е. непосредственно на начальном периоде существования, была характерна неразвитость материально-технической базы, и, что более важно с точки зрения проблематики нашего исследования, тот факт, что экономическая деятельность человека была детерминирована идеями, обычаями и ценностями еще докапиталистической, средневековой культуры. Иными словами, человек действовал исходя из принципа, согласно которому экономика работает для него, а не он для экономики. Еще существовало нравственное мерило прогресса: прогресс не считался таковым, если причинял вред человеку.

В XIX столетии ситуация меняется. Традиционализм, свойственный предыдущему периоду, начинает постепенно исчезать. Место слабого и уязвимого человека занимает производство и прибыль. «Человек перестает быть «мерой всех вещей» [3. С.85]. Отныне рынок, освободившись от сдерживавших его ранее традиционных уз, становится независимым и единственным регулятором. Так как функционирование ранка немыслимо без механизма конкуренции, относительно статичное ранее общество становится непривычно мобильным, что, в свою очередь, приводит к нарушению старых социальных связей и, что более важно, к уничтожению устаревших моральных норм, основанных на принципах человеческой солидарности. Отсюда и главная примета эпохи — безжалостная эксплуатация рабочих в обмен на сверхприбыли. По Фромму, эта эксплуатация человека человеком, точнее, капитала человеком, полностью отражает сформировавшуюся при капитализме иерархию ценностей, где капитал занимает более высокую позицию по отношению к труду. Конфликт труда и капитала, по мнению мыслителя, не исчерпывается ис- ключительно классовым противостоянием. Это конфликт двух ценностных систем: «между миром вещей и их накоплением, с одной стороны, и миром жизни и ее продуктивностью — с другой» [3. С.95].

К середине XX в. капитализм претерпевает коренные изменения. Меняется производственно-техническая база, меняется как структура экономики, так и социальная структура. Усиливается концентрация капитала. В экономике роль мелких компаний уменьшается прямо пропорционально росту роли компаний крупных. Меняется качественный состав среднего класса: если раньше он состоял в основном из собственников — фермеров и мелких предпринимателей, то теперь — это менеджеры, наемные рабочие, представители сферы оказания услуг. Происходит постепенное удаление управления от собственности, т.е. непосредственные владельцы предприятий предпочитают доверять управление ими специалистам. Меняется роль внутреннего рынка: происходит переориентация с господствовавшего ранее принципа накопления и воздержания на принцип тотального потребления. Наступает, по меткому выражению Лебона, «век масс», где теряется смысл в какой-либо социальной структуре, исчезает традиционная власть авторитета, все становятся равными и свободными, а отношения господства–подчинения отныне регулируются договорными отношениями купли-продажи. Человек впервые за всю свою историю сталкивается с «Чудом производства», которое ведет к «Чуду потребления»: налицо изобилие товаров и услуг, которые, при наличии денег, можно приобрести. И со временем уже потребление начинает стимулировать производство. «Триединство неограниченного производства, абсолютной свободы и безбрежного счастья составило ядро новой религии — Про- гресса, и новый Земной Град Прогресса должен был заменить Град Божий» [4. С.30].

Данная социально-экономическая ситуация порождает определенные требования к конкретному человеку, его внутренней структуре, его поведению: «…нужны люди, которые легко взаимодействуют в больших группах, стремятся потреблять все больше и больше, чьи вкусы стандартизированы, легко поддаются влиянию и чьи реакции легко предвидеть, …нужны люди, чувствующие себя свободными и независимыми, не подчиняющиеся авторитетам, принципам или совести, — и все же готовые к тому, чтобы ими командовали, делающие то, что от них ожидают, легко приноравливающиеся к общественному механизму» [3. С.107]. Налицо феномен псевдосвободы, конструирования новой системы управления без принуждения и управляющего.

В данном контексте необходимо упомянуть о феномене отчуждения как главном результате того воздействия, которое капитализм, в конечном счете, оказывает на личность. Именно понятие отчуждения, по мнению Фромма, наиболее полно объясняет связь социальноэкономической структуры и глубинных характеристик индивида.

Прежде чем анализировать сущность и последствия отчуждения, необходимо вкратце рассмотреть процесс, порождающий отчуждение, коим, по мнению Фромма, является сведение всего к неким абстракциям. Данный процесс есть результат развития производства, достигшего такой стадии, когда предприниматель не может иметь дело непосредственно с производством, его конкретным продуктом и рабочими ввиду их огромного масштаба. Для него больше не существует конкретно данного покупателя, а существует лишь неопределенная, зафиксированная исключительно символи- чески, условная покупательная единица. Точно таким же образом дело обстоит и с другими элементами производства: они иллюзорны и абстрактны. Результатом самого труда является, по сути, своего рода абстракция — деньги. Именно деньги в качестве универсального эквивалента являются количественным, а значит, и абстрактным, выражением всего и вся. И данный процесс активно экстраполируется на все другие сферы жизнедеятельности человека, перестающего соотносить себя с конкретными вещами и их фундаментальными свойствами. Человек как мера всех вещей исчерпал себя. Конструируется своеобразная квазиреальность, отрицающая какую-либо конкретику. А раз ничего конкретного — нет ничего реального. Все дозволено как практически, так и морально.

В этом и коренится глобальная, по мнению мыслителя, для современного общества проблема отчуждения, хотя, точнее, не только и даже не столько в этом. Фромм действительно анализирует феномен человеческого отчуждения в основном в контексте воздействия на индивида капиталистической системы. Но дело в том, что отчуждение в принципе понимается им несколько шире рамок данного контекста. Мыслителю присуща своеобразная экзистенциалистская ориентация в объяснении данного феномена. Отчуждение изначально понимается как некая глобальная метафизическая трагедия человека, берущая свое начало с момента разрыва человека с природой. Это своего рода интерпретация библейского первородного греха. Роль общества, по большому счету, заключается в том, что оно трансформирует, облегчает либо же усугубляет уже имеющееся естественное отчуждение [1. С.121].

Для раскрытия проблематики свободы необходимо тем не менее вернуться к взаимоотношениям человека и социальной системы и проинтерпретировать явление отчуждения именно в данном контексте. Итак, суть отчуждения, как было указано ниже, заключается в том, что человек создал целый предметный универсум, «мир рукотворных вещей», сотворил сложный социальный механизм в надежде управлять им с помощью определенных технологий. Но вышло все иначе. Система подчинила человека и главенствует над ним, индивид превратился в определенную ее функцию, он стал, по меткому выражению философа, «слугой Голема, сделанного своими руками». Система и человек в данном случае находятся в отношениях обратной пропорциональности, т.е. чем могущественнее первая, тем слабее вторая. Отчуждение, таким образом, понимается Фроммом как такая ситуация, при которой «человек ощущает себя не активным носителем собственных сил и богатства личности, но лишенной индивидуальных качеств «вещью», зависимой от внешних для нее сил, на которые он перенес свою жизненную субстанцию» [3. С.120].

Рассмотрение проблемы отчуждения необходимо с точки зрения проблематики данного исследования, так как именно этот феномен по большей части формирует специфические характеристики современного человека. Для нас, в первую очередь, важна специфика отношений современного человека с властью как таковой. Фромм в данном случае рассматривает проблему самого механизма властвования в связи со сменой характера авторитета с явного на анонимный. Необходимо пояснить, что авторитет явный, или традиционный, характеризуется четко очерченным субъектом авторитета или субъектом применения власти, а также явными и прямыми механизмами реализации этой власти. Авторитет анонимный, или современный, наоборот, характеризуется размытостью субъ- екта и неявными механизмами реализации власти. Иными словами, мы не можем определенно сказать, кому и почему мы подчиняемся, но тем не менее продолжаем подчиняться, как и все другие. Автоматизирующий конформизм — вот сущность новой анонимной власти по Фромму. Потерявший в хаосе современного мира свою индивидуальность человек судорожно пытается добыть новый статус из непрерывного одобрения и признания других, он пытается идентифицировать себя путем отождествления с всепоглощающей неконфликтной средой. «Поэтому он готов подчиниться новой власти, предлагающей ему уверенность и избавление от сомнений» [2. С.213]. Происходит подмена подлинной личности псевдоличностью.

Конформизм также имеет определенный набор характеристик. Это, во-первых, пластичность и динамичность — ведь суть конформизма заключается в постоянной адаптации к изменяющимся условиям. Во-вторых, нивелирование индивидуальности, в том числе в ее эстетическом измерении, т.е. человек не только действует как все, но и отказывается даже от неординарных вкусовых суждений. Еще одним аспектом конформизма является сужение сугубо личного пространства, невозможность уединения, тотальная публичность. Конформизм, таким образом, ведет к роботизму, который, по мнению Фромма, и является наиболее актуальной проблемой и угрозой. Роботизм — своего рода потенциальный пик развития ложной свободы.

В этой связи интересно упомянуть о проблеме демократии, которая, по мнению мыслителя, не сводится более к проблеме права участия в выборах, а скорее к проблеме реализации этого права. Дело в том, что демократия как акт свободного волеизъявления потеряла смысл ввиду того, что индивид стал «отчужденным автоматом» с отсутствующей собственной волей. Акт выражения воли в отчужденном обществе приравнивается к акту выбора товара. Сама политическая система в основополагающих моментах своего функционирования приравнивается к системе экономической, она становится политическим рынком.

Итак, в творчестве Фромма мы попытались выявить и проанализировать сформулированную ниже проблему соотношения свободы истинной и свободы ложной, «свободы для» и «свободы от» соответственно. Данная проблема имеет свое конкретное воплощение в парадоксе видимости наличия у человека практически неограниченной сферы внешней свободы с одной стороны и его фактической внутренней несвободы, закрепощенности, подчиненности и деструктивности с другой. Этот парадокс, как было указано ниже, непосредственно связан с развитием капитализма вообще и его современным состоянием в частности. Специфика данной стадии капитализма заключается в порождении им такого феномена, как отчуждение, в рамках которого происходит процесс превращения человека из управляющего в управляемого. Индивид встраивается в созданную им же систему и становится несамостоятельной ее частью. Он становится одним из множества себе подобных. Таким образом, отчужденность ведет к конформизму и роботизму как основным поведенческим моделям. При этом сохраняется видимость внешней свободы и независимости индивида. Человек, по Фромму, достиг «свободы от», или свободы ложной, но не достиг свободы истинной или «свободы для».

Что же понимается под истинной свободой? Для Фромма она — синоним возможности человеческой самореализации, помноженной на спонтанность проявлений. «Позитивная свобо- да состоит в спонтанной активности всей целостной личности человека» [2. С.262]. Спонтанность в данном случае является важным моментом, она понимается философом в некотором экзистенциальном контексте как акт искренности, творчества, труда, любви и единения. Эти принципы обретают свое продолжение в проекте «коммунитарного социализма», цель которого заключается в «создании такой организации промышленности, в которой каждый работающий индивид был бы ее активным и ответственным участником, где работа была бы привлекательной и осмысленной, где не капитал нанимал бы труд, а труд — капитал» [3. С.259]. Именно в рамках такой системы человек может наконец стать хозяином социальной системы, хозяином своего труда и самого себя. Только в таких условиях возможно построение подлинной демократии, основанной на волеизъявлении свободного человека.

Итак, вкратце рассмотрена Фроммовская альтернатива отчужденному, атомизированно-му и роботизированному обществу. В этом и заключается разница между свободой истинной и свободой ложной.