Проблемы гармонизации уголовно-процессуальных и материально-правовых норм (постановка вопроса)

В современных условиях, особенно с учетом продолжающегося экономического кризиса, оптимизация расходов на содержание государственного аппарата, включая правоохранительную и судебную системы, приобретает особое значение.

Давно известно, что дешевое правосудие обходится слишком дорого. В то же время российский законодатель вынужден заимствовать зарубежный опыт и вводить новые институты, упрощающие процедуры судопроизводства, а следовательно и удешевляющие его. Здесь требуется найти золотую середину и не перегнуть палку как в сторону минимизации, так и необоснованного завышения содержания уголовного судопроизводства.

Отличительной особенностью последних лет является активная модернизация уголовного законодательства, которая имеет место как в отношении материального, так и процессуального права, что приводит к их дестабилизации, коллизиям и существенным образом увеличивает нагрузку на судебную систему страны.

Помимо рассмотрения уголовных дел, судам все чаще приходится сталкиваться с необходимостью пересмотра ранее вынесенных приговоров на предмет возможного применения положений ст. 10 УК РФ об обратной силе уголовного закона. Достаточно сказать, что после принятия печально известного Федерального закона от 8 декабря 2003 г. такому «вторичному» судебному контролю должен был подвергнуться практически каждый ранее вынесенный судебный акт. Не меньше проблем правоприменителю доставили и последние законы от 7 декабря 2011 г., 29 февраля и 1 марта 2012 г.

Исключение из уголовного закона норм о неоднократности преступлений позиционировалось разработчиками законопроекта как способ повышения ответственности за профессиональную преступную деятельность, так как все совершенные лицом преступления должны квалифицироваться по совокупности, а наказание назначаться по правилам ст. 69 УК РФ.

Это, как и прежде, требует от правоохранительных органов, а впоследствии и суда подробно описать в обвинительном заключении и приговоре каждый эпизод совершенного преступления, а в последующем за каждый из них назначить уголовное наказание и определить его окончательный вид и размер. Как видим, сама по себе работа носит достаточно трудоемкий и кропотливый характер, а результат такой деятельности нередко носит обескураживающий характер.

Например, лицу, совершившему 15 простых краж чужого имущества, за каждую из них должно быть назначено отдельное наказание в виде лишения свободы (с учетом множественности преступлений) от 2 мес. до 2 лет, обоснована невозможность применения других более мягких видов наказания. Далее суд должен выбрать и обосновать используемый способ определения совокупного наказания (поглощение более строгим наказанием менее строгого, частичное или полное сложение), поскольку все совершенные преступления являются преступлениями небольшой тяжести. Очевидно, что в этом случае более предпочтительным будет применение метода не поглощения, а сложения.

Конечно, полное сложение наказаний за все совершенные преступления могло бы завершиться тридцатилетним сроком лишения свободы (а точнее 25-летним, поскольку это максимально допустимый размер лишения свободы по совокупности преступлений). Но в силу ч. 2 ст. 69 УК РФ максимальный срок лишения свободы в этом случае не может превышать более чем наполовину наиболее строгий вид или размер наказания, которое может быть назначено за самое тяжкое из совершенных преступлений. Таким образом, лицу, совершившему 15 простых краж, не может быть назначено наказание более 3 лет лишения свободы.

Такое законодательное решение представляется не только парадоксальным, но и противоречащим принципу справедливости, формирует у виновного чувство безнаказанности. Не меньшее разочарование такой результат вызывает и у суда.

Решение возникшей проблемы возможно как уголовно-правовым, так и процессуальным путем. В последнем случае можно было бы упростить процедуру описания эпизодов и назначения наказания. Тем не менее думается, что такой прием неприемлем, ведь назначение наказания по каждому эпизоду имеет как уголовно-правовое, так и процессуальное значение.

Назначение наказания по каждому эпизоду важно для возможности последующего применения акта амнистии, помилования, изменения окончательного наказания в связи с декриминализацией деяния, его исключением из обвинения вышестоящей инстанцией, применения обратной силы нового закона и т.п.

Более предпочтительным в этом случае было бы пересмотреть правила назначения наказания за совершение трех и более преступлений, ограничив его пределы максимальным сроком лишения свободы: до 10 лет за преступления небольшой тяжести, до 15 лет – за преступления средней тяжести, а по тяжким и особо тяжким – оставить действующие (25 лет).

Еще одним узким местом современной правовой системы, влекущим ошибки в правоприменительной деятельности, является не столько сама активная уголовно-правовая и процессуальная реформа, сколько издание законов, устанавливающих уголовную ответственность, изменяющих квалификацию и наказуемость деяний, видоизменяющих подследственность, содержание следственных действий, порядок их производства и т.п., которые вводятся в действие с момента их официального опубликования. Думается, что только стабилизации процессуальной деятельности, поднятию ее качества способствовало бы положение, суть которого должна сводиться к тому, чтобы законы, изменяющие уголовное, уголовно-процессуальное и уголовноисполнительное законодательство вводились в действие исключительно в штатном режиме, то есть по истечении 10 дней с момента их официального опубликования или в более поздний срок (когда требуется создание материально-технических условий, внесение изменений в другие нормативные правовые акты и т.п.). Установление такого моратория позволит правоприменителю детально ознакомиться с соответствующим законом, уяснить его смысл, отследить связи со смежным законодательством (процессуальным, финансовым, гражданским, налоговым, корпоративным и т.д.), понять не только букву, но и «дух» закона.

Практически лишенным всякого смысла является дальнейшее сохранение в уголовном законе дифференциации рецидива преступлений на простой, опасный и особо опасный. В УК РСФСР 1960 г. рецидив был только простым и особо опасным, с чрезмерно высоким коэффициентом увеличения наказания в последнем случае. Первоначальная редакция УК РФ 1996 г. не только предусмотрела новый вид рецидива, но и дифференцировала наказание в зависимости от его вида. Однако изменения, внесенные Федеральным законом от 8 декабря 2003 г., установили, что независимо от вида рецидива назначаемого наказание должно быть не мене 1/3 наиболее строгого вида или размера наказания, установленного за соответствующее преступление. Таким образом, деятельность суда, направленная на определение вида рецидива преступлений, лишилась уголовно-правовой и процессуальной цели, оказалась избыточной.

Решение этой проблемы видится двумя путями: либо отмена дифференциации рецидива преступлений на виды, либо восстановление ступенчатых правил наказания за рецидив, что было бы более предпочтительным. В случае избрания законодателем последнего способа следует иметь ввиду, что ранее действовавшие правила имели определенные недостатки.

В частности, установление в законодательстве требований назначения при рецидиве не менее половины, опасном рецидиве – двух третей и особо опасном рецидиве – трех четвертей наиболее строгого наказания, будучи направленным на усиление борьбы с рецидивной преступностью нередко создавало проблемы, поскольку закрепление в законе долей наиболее строгого наказания было произведено без учета особенностей законодательной конструкции санкций многих статей.

Во-первых, размер наказания при рецидиве преступлений по ч. 1 и 2 ст. 126, ч. 3 ст. 127, ч. 1 ст. 131, ч. 1 ст. 132, ст. 276 и др. оказывался равным нижней границе соответствующего наиболее строгого вида наказания. Например, простое изнасилование (ч. 1 ст. 131) наказывалась лишением свободы от трех до шести лет. Несложный подсчет показывал, что в соответствии с ч. 2 ст. 68 при рецидиве преступлений минимальный размер наказания на тот период составлял три года, то есть соответствовал нижней границе этого наказания.

Во-вторых, применение положений ч. 2 ст. 68 УК РФ фактически позволяло суду назначить наказание ниже минимальной границы наиболее строгого наказания, предусмотренного соответствующей статьей (см. например, ч. 3 ст. 131, ч. 3 ст. 132, ч. 3 ст. 162, ч. 2 ст. 211, ч. 3 ст. 213, ст. 275, ст. 277 и т.п.). Причем, речь здесь шла об одних из самых тяжких преступлений. Так, за совершение особо квалифицированного изнасилования (ч. 3 ст. 131) предусматривалось лишение свободы сроком от восьми до пятнадцати лет. При рецидиве преступлений минимальный срок наказания составлял семь с половиной лет, то есть меньше, чем установлено минимальной границей санкции.

В-третьих, размеры максимальных наиболее строгих видов наказаний в санкциях ст. 133, ч. 1 ст. 198 и некоторых других статей были таковы, что размер минимального наказания при рецидиве достигал не только нижней границы санкции статьи, но и оказывался равным минимальному размеру соответствующего вида наказания. Например, наиболее строгое наказание, предусмотренное за понуждение к действиям сексуального характера, составляло на тот момент один год лишения свободы. Значит, минимальный срок этого наказания при рецидиве составлял шесть месяцев, то есть достигал минимального размера этого вида наказания, установленного на тот момент. При этом надо иметь в виду, что после внесенных изменений, отменивших в санкциях многих, даже особо тяжких преступлений, минимальные пределы наказания, ситуация может оказаться еще более парадоксальной.

Вопросам гармонизации уголовного и процессуального законодательства способствует и форма судопроизводства. Так, с началом перестройки в Россию вернулся суд присяжных заседателей, сама идея которого не может вызывать возражений, процесс носит исключительно состязательный характер, и стороны должны убедить непрофессиональных юристов в своей правоте и вынесении окончательного вердикта о виновности или невиновности подсудимого.

В целях соблюдения максимальной объективности, исключения формирования у присяжных заседателей предвзятости в виновности подсудимого как уголовно-процессуальное законодательство, так и судебная практика запрещают исследовать в присутствии присяжных заседателей информацию о предшествующей противоправной деятельности подсудимых (наличии судимостей, ведение антиобщественного образа жизни, наличие отрицательных характеристик по месту работы / учебы, жительства и т.п.). Вряд ли можно усомниться в правильности такого законодательного решения. При этом закон, запрещая сообщать негативную информацию о подсудимом, не ограничивает возможность сообщения, в том числе и подсудимым, сведений, отрицательно характеризующих потерпевшего. Но ведь присяжные выносят не только вердикт о виновности или невиновности лица, они принимают еще одно важное процессуальное решение - заслуживает лицо снисхождения или нет. Это решение непосредственно влияет на размер назначаемого виновному наказания. Очевидно, что здесь имеет место явное нарушение ч. 3 ст. 60 УК РФ, которая требует от суда при назначении наказания учитывать не только характер и степень общественной опасности преступления, но и личность виновного, принципов справедливости и равенства уголовной ответственности, поскольку при рассмотрении подобных дел без участия присяжных заседателей эти обстоятельства учитываются.

Решение этой проблемы нам видится посредством деления судопроизводства на две части, первая из которых завершается постановлением только вердикта относительно факта -виновен или невиновен. И при положительном ответе на вопрос о виновности подсудимого в инкриминируемом преступлении присяжные должны вместе с судьей продолжить изучение имеющихся в деле материалов, в том числе и о личности виновного, и постановить уже второй вердикт, ответив на вопрос: заслуживает или нет подсудимый снисхождения.

Сближение уголовного и процессуального законодательств немыслимо без исключения как из текста одного, так и другого норм, которые относятся к сфере соответственно процессуального или материального права. Это очевидное положение нередко игнорируется законодателем и в УК РФ помещаются нормы процессуального права, а в УПК - материального.

Возможно, что предложенные нами пути устранения разбалансированности процессуального и материального права являются не единственно возможными, но поставленные вопросы требуют дальнейшего обсуждения, выработки ответов и законодательного исправления.

Порядок публикации и рецензирования статьи

• 1.    Содержание статьи должно соответствовать тематике журнала.

• 2.    К изданию принимаются статьи, ранее нигде не публиковавшиеся.

• 3.    Текст должен быть набран в текстовом редакторе Word 1997–2003, шрифт Times New Roman, размер шрифта – 14, межстрочный интервал – 1,5, абзацный отступ – 1,25 см, поля сверху, снизу, слева, справа – 2 см, нумерация страниц сплошная, начиная с первой.

• 4.    Графики, диаграммы не допускаются.

• 5.    Таблицы представляются в формате Word. Таблицы в тексте должны нумероваться и иметь заголовки, размещенные над полем таблицы.

• 6.    Объем авторского материала должен быть 6–15 страниц (с учетом аннотации, ключевых слов, примечаний, списков источников).

• 7.    В каждой научной статье журнала должны быть указаны следующие данные:

Статьи аспирантов и соискателей принимаются редакцией к рассмотрению только с рецензией научного руководителя, заверенной подписью и печатью организации.

Условия публикации:

• 1.    Вы направляете нам статью, оформленную в соответствии с Порядком публикации, на электронный адрес редакции dom-hors@mail.ru

• 2.    Редакционный совет рассматривает Вашу статью (3–5 дней).

• 3.    При успешном рецензировании – редакция высылает Вам ответ о приеме статьи в определенный номер журнала.

В письме обязательно указывайте в каком журнале Вы хотите разместить статью.

Если Вы аспирант – то будете опубликованы бесплатно.

Если Вы принадлежите к другой категории граждан – редакция направляет Вам счет, договор и квитанцию для оплаты через Сбербанк РФ.

В стоимость публикации входят: редакторская правка, размещение на сайте журнала, один печатный экземпляр журнала, почтовая доставка (если необходимо), регистрация в Информрегистре.

Примеры библиографических ссылок:

• 1.    Proffer K. The Silver Age of Russian Culture. Michigan Un., 1975 ; Boult G. The Silver Age: Russian Art of the Early 20th Century and the “World of Art Group”. Calif. Un., 1979.

• 2.    Кассу Ж. Энциклопедия символизма. М., 1998 ; Пайман А. История русского символизма. М., 1998.

• 3.    История русской литературы. ХХ век: Серебряный век. М., 1995.

• 4.    См.: Стернин Г.Ю. Художественная жизнь России 1900–1910-х гг. М., 1988 ; Его же. Художественная жизнь России начала ХХ в. М., 1976 ; Неклюдова М.Г. Традиции и новаторство в русском искусстве конца XIX – начала ХХ в. М., 1991.

• 5.    ГАРФ. Ф. 130. Оп. 6. Д. 305. Л. 32–35.

• 6.    См.: Руднев В.П. Словарь культуры ХХ в. М., 1997 ; Культурология. ХХ век. Словарь. СПб., 1997 ; Кассу Ж. Энциклопедия символизма. М., 1998 ; Власов В.Г. Стили в искусстве: Словарь. В 3 т. СПб., 1995 ; The Cambridge History of Russian Literature. Camb. Univ. Press, 1992 и др.

• 7.    Милюков П.Н. Живой Пушкин. М., 1997.

• 8.    Оцуп Н.А. Современники: Воспоминания. Париж, 1961.

• 9.    Ронен О. Серебряный век как умысел и вымысел. М., 2000.

• 10.    Вести. 1909. № 1.

• 11.    Там же.

• 12.    Дирина А.И. Право военнослужащих Российской Федерации на свободу ассоциаций // Военное право: сетевой журнал. 2007. URL: http//www.voennoepravo.ru/node/2149 (дата обращения: 19.09.2007).

• 13.    Маркарян Э.С. Узловые проблемы теории культурной традиции // Советская этнография. 1981. № 2. С. 78–96.

Пример оформления статьи: