Проблемы квалификации преступлений, связанных с незаконным привлечением денежных средств и (или) иного имущества

Данные деяния были криминализированы законодателем с целью защиты прав и интересов лиц, участвующих в финансовых пирамидах, а также граждан, вкладывающих денежные средства в строительство жилья. Рассматриваемые противоправные деяния имеют ряд сходств, которые их объединяют в рамки одной группы преступлений, связанных с незаконным привлечением денежных средств и (или) иного имущества.

По информации Центрального банка РФ, в 2022 году действовало 1 960 компаний с призна- ками финансовых пирамид [6]. По состоянию на апрель 2023 года в Едином реестре проблемных объектов находятся 1097 многоквартирных домов в 61 субъекте Российской Федерации [7]. Несмотря на это, показатели следственной и судебной статистики об ответственности за анализируемые преступления выглядят более чем скромно.

Так, по ст. 1722 УК РФ в 2016 г. было зарегистрировано 10 преступлений, в 2017 г. – 13; в 2018 г. – 5; в 2019 г. – 15; в 2020 г. – 13; в 2021 г. – 8; в 2022 г. – 7. Осуждено в 2016 г. – 2 человека; в 2017 г. – 12; в 2018 г. – 3; в 2019 г. – 1; в 2020 г. – 2; в 2021 г. – 0; в первом полугодии 2022 г. – 0. По ст. 2003 УК РФ в 2016 г. было одно преступление; в 2017 г. – 34; в 2018 г. – 35; в 2019 г. – 42; в 2020 г. – 38; в 2021 г. – 67; в 2022 г. – 73. Осуждено в 2016 г. – 0 человек; в 2017 г. – 0; в 2018 г. – 3, в отношении одного дело было прекращено; в 2019 г. – 10, прекращены дела в отношении 12; в 2020 г. – 13, прекращены дела в отношении 7; в 2021 г. – 26, прекращены дела в отношении 7; в первом полугодии 2022 г. – 10, прекращены дела в отношении 2 [5, 8].

Но говорит ли это о том, что для следственной и судебной практики имеет место ряд проблем касательно соотношения совершенного противоправного деяния лица к признакам рассматриваемых преступлений, а также их отграничения от иных, смежных преступлений?

Согласно п. 12 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 30 ноября 2017 г. № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате», если в деянии виновного имеются признаки мошенничества, то дополнительная квалификация по ст. 1722 и ст. 2003 УК РФ не требуется [9].

Указанные разъяснения решили часть проблем, связанных с квалификацией рассматриваемых деяний по совокупности преступлений со ст. 159 УК РФ, в то же время осталось не ясно, как отграничивать данные преступления, что сразу отразилось на судебной практике, выразившись в двояком понимании их применения.

Анализ судебной практики показывает, что суды отказывали в переквалификации мошенничества на незаконное привлечение денежных средств и (или) иного имущества по следующим основаниям:

• 1.    Преступления, предусмотренные ст. 172² и ст. 200³ УК РФ, являются формальными, диспозиции норм не предусматривают наступление каких-либо последствий, например – в виде ущерба потерпевшим [10, 15];

• 2.    Умысел осужденного был направлен на хищение чужого имущества путем обмана под 96

• 3.    Преступления, предусмотренные ст. 172² и ст. 200³ УК РФ, не предполагают такого способа завладения денежными средствами потерпевших, как обман [12, 17];

• 4.    Преступления, предусмотренные ст. 172² и ст. 200³ УК РФ, имеют иной объект преступного посягательства, а ответственность, предусмотренная по данным статьям, не связана с хищением денежных средств [11, 13].

видом законной финансовой деятельности, которую он фактически не осуществлял, а потому содеянное им является мошенничеством [14, 16];

По нашему мнению, следует согласиться с решением тех судов, которые считают, что при вменении рассматриваемых преступлений должен отсутствовать обман в какой-либо форме, направленный на сокрытие того факта, что законная деятельность с привлеченными средствами не осуществляется (или осуществляется в несопоставимых объемах), а «дивиденды» выплачиваются за счет (или преимущественно за счет) имущества новых вкладчиков.

Такой позиции придерживается и ряд других авторов, указывающих, что ответственность по ст. 1722 УК РФ должна наступать, если вкладчики предупреждены обо всех существенных аспектах организации деятельности «финансовой пирамиды», однако сознательно вкладывают в нее свои денежные средства в расчете успеть получить сверхдоход до краха [1, с. 37; 2, с. 64; 3, с. 432].

Также представляются верными решения тех судов, которые считают, что привлечение денежных средств граждан, сопряженное с нарушением требований Федерального закона «Об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации» от 30.12.2004 № 214-ФЗ (далее – ФЗ № 214), следует расценивать как непреодолимое обстоятельство для выполнения строительства, в связи с чем имеет место признак заведомости для подсудимого о невозможности введения в эксплуатацию объекта, вследствие чего исполнение обязательств перед дольщиками также не представляется возможным.

Противоположную позицию занимает М.А. Пичугина, которая считает, что при отсутствии явных признаков хищения решения таких судов являются ошибочными, так как застройщики совершают данные преступления по неосторожности, самонадеянно рассчитывая на то, что смогут достроить дома и ввести их в эксплуатацию. В связи с этим автор считает необходимым внести соответствующие изменения в ст. 2003 УК

РФ, дополнив ее признаком причинения крупного и особо крупного ущерба, связанного с неисполнением договорных обязательств перед дольщиками и причиненного по неосторожности [4, с. 83]. Представляется, что данное предложение также не решит проблему отграничения ст. 2003 от ст. 159 УК РФ в части доказывания вины застройщика, а, что хуже, будет позволять лицам избегать более строгого наказания за счет создания видимости исполнения обязательств перед дольщиками.

Следует согласиться с А.Н. Ляскало, что ответственность по ст. 2003 УК РФ должна наступать, если застройщик предупредил участников долевого строительства о нарушениях требований ФЗ № 214 и привлек денежные средства. Данная ситуация, например, применима на практике, когда обе стороны рассчитывают на будущую легализацию объекта строительства [3, с. 433].

По нашему мнению, для преодоления проблем в квалификации рассматриваемых преступлений необходимо дополнить п. 12 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30 ноября 2017 г. № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» разъяснениями о том, что признаками, указывающими на хищение чужого имущества, которые по своей сути исключают уголовную ответственность по ст. 1722 и 2003 УК РФ, следует считать:

• – сокрытие того факта, что законная деятельность с привлеченными средствами не осуществляется;

  – предоставление ложной информации об осуществлении якобы законной деятельности, которая, по сути, не осуществляется (или осуществляется в несопоставимых объемах);

  – неиспользование лицом привлеченных денежных средств и (или) иного имущества по назначению.

На вопрос, поставленный в начале исследования, следует ответить, что низкие статистические показатели следственной и судебной практики по преступлениям, предусмотренным ст. 1722 и ст. 2003 УК РФ, не связаны с проблемами в квалификации, в частности, их отграничения от иных, смежных преступных деяний. Криминализация рассматриваемых деяний обусловлена превентивным значением. Однако нам представляется, что существующая проблема отграничения незаконного привлечения денежных средств и (или) иного имущества от мошеннических действий должна быть отражена в соответствующем разъяснении Верховного Суда Российской Федерации с целью недопущения двоякого понимания и применения рассматриваемых норм, что позволит обеспечить единообразное их толкование и гарантирует эффективность. По нашему мнению, предлагаемые нововведения позволят решить проблемы дифференциации ответственности, а также назначения справедливого наказания.