Проблемы модернизации пореформенного российского общества в политической публицистике и переписке К. Н. Леонтьева

Интерес к творческому наследию Константина Николаевича Леонтьева по-прежнему не ослабевает. Его мысль остается предметом изучения филологов, историков, философов, культурологов [1; 2; 3; 4; 5; 6]. Однако в подавляющем большинстве исследований леонтьевская мысль как бы выносится за рамки конкретного периода – второй половины XIX в. Исключением здесь является монография С.В. Хатунцева [6], но она посвящена времени становления социально-политических взглядов консерватора. Между тем изучение леонтьевских оценок состояния пореформенного российского общества имеет серьезный эвристический потенциал с точки зрения исследования проблем российской модернизации. В работе предпринята попытка анализа взглядов К.Н. Леонтьева на проблему социально-политических трансформаций в пореформенной России. Изучение данного аспекта наследия его социально-политической мысли, по сути, выводит исследователя на постановку проблемы совместимости традиционного российского социума и основных параметров общества Модерна (частная собственность, парламентаризм, бессословность, научная рациональность и др.).

Зная социальный идеал К.Н. Леонтьева и мировоззренческие установки, на которых он основан, не составит труда указать на полную несовместимость краеугольных принципов общества Modernity и социальных предпочтений мыслителя. Во-первых, Модерн провозгласил вторичность по отношению к личности любых коллективных идентичностей (сословных, религиозных, национальных) и иерархий. Леонтьев, напротив, выступал жестким сторонником сословно-корпоративных рамок и иерархических принципов построения общества [7, с. 115-117; 9, с. 260]. Во-вторых, со всей присущей ему страстью и безапелляционностью Константин Николаевич обрушивался на такие концепты общества Модерна, как свобода и права личности. Он указывал на неизбежность организованного социального насилия и утверждал, что жесткие социальные формы не являются препятствием для духовно-личностного роста человека. Скорее наоборот, расширение прав и свобод оборачивается падением нравственности, ростом социальной безответственности [8, с. 423]. Кроме того, К.Н. Леонтьеву претила западная идея прогресса. Не без оснований он утверждал, что развитие и совершенствование общества в одних аспектах сопровождается усилением несвободы в других. Любой прогресс, избавляя от старых, несет новые стеснения [7, с. 312]. И наконец, последовательный сторонник национальных идей и традиционных социальных форм, К.Н. Леонтьев не мог согласиться с универсалистскими пре- тензиями общества Модерна, отвергающими приоритет национальной идентичности перед якобы универсальной (подходящей для всех стран) моделью буржуазного общества.

Интересно, что при всей достаточно проницательной критике капиталистического строя, консерватор не заметил присущей обществу Модерна (и так любимой им самим) репрессивности. Общество, единицей которого стал обособленный индивид, было вынуждено установить жесткий формальный закон, сформировать правоохранительную систему, бюрократическое государство как новые факторы социального контроля. Да и сама рациональность задавала индивиду жестко фиксированные модели поведения. Не захотел К.Н. Леонтьев увидеть и положительных сторон формируемого на Западе социального строя, особенно в сфере развития личностного начала и создания условий для его реализации. В любом случае, идеолог отечественного консерватизма выступал принципиальным противником общества Модерна. Но, вероятно, именно такой подход позволил ему более точно описать драму капиталистической модернизации пореформенного российского общества, очевидцем которой он являлся [ср.: 3, с. 45-57].

Оговоримся, что Константин Николаевич не ставил перед собой задачу теоретически осмыслить проблемы модернизации пореформенного российского общества. Но его политическая публицистика и переписка содержат ценные замечания по поводу последствий внедрения в традиционный российский социум европейских элементов. Краеугольным тезисом К.Н. Леонтьева в данном вопросе можно считать утверждение, что элементы капиталистического строя внедряются в принципиально некапиталистический российский социум, к тому же слабо инсти-туциализированный, с гипертрофированной ролью государства. По его мысли, принципиально некапиталистическими в России являются самодержавная власть, преобладающие коллективистские социальные формы (сословия, крестьянская община и др.) и ментальные установки, а также разделяемый большинством населения (особенно крестьянством) принцип социальной справедливости. Философ утверждал, что данная социальная структура будет стремиться либо отвергать новации, либо разрушаться, если их воздействие не будет ослаблено. В любом случае, по его мнению, об органичном синтезе русских традиций и европейских новаций говорить не приходится [7, с. 442-448; 10, с. 199].

Будучи внимательным наблюдателем, К.Н. Леонтьев указывал на основные негативные проявления модернизационных процессов в пореформенном российском обществе. Во-первых, это ослабление самодержавной власти, потеря ею монополии на управление обществом [11, с. 92]. Традиционно царская власть не допускала появления других субъектов социальнополитического действия. В пореформенное же время появляются органы земского и городского самоуправления, независимая (хотя и подцензурная) пресса, гласный суд, отделенный от администрации, оппозиционные общественные движения (либеральное и социалистическое). Они лишают самодержавие монополии на управление. Но при этом становятся, скорее, факторами дестабилизации внутриполитической ситуации, нежели формируют основы нового порядка. Парадоксальным выглядело то, что в пореформенной России самодержавие создавало строй (капитализм, буржуазное общество), отрицавший саму эту власть. На опасность, непредсказуемость социальных последствий данного явления К.Н. Леонтьев указывал прежде всего [12, с. 59; 7, с. 567]. Во-вторых, после реформ 1860 ‒ 1870-х гг. в России происходит усиление буржуазных элементов. Их роль в органах самоуправления, в формировании общественного мнения усиливается. При этом буржуазные ценности остаются чужды большинству населения страны, вступают в противоречия с традиционной моралью, православной верой, ослабляют институт семьи [7, с. 72; 9, с. 534]. Агентами капиталистической модернизации выступают многие представители политической элиты, царской бюрократии, значительная часть интеллигенции, молодой русский капитал, в немалой степени зависимый от европейского капитала. Растет зависимость российской экономики от европейских рынков, усиливается социальное расслоение [10, с. 226]. Для большинства крестьянского населения формирование капитализма в России обернулось усилением эксплуатации, ростом бедности. В России также начинает формироваться рабочий класс, чье социальное положение не определено законами [9, с. 415]. В-третьих, разрушается сословный строй. Дворянство начинает утрачивать значение политической и экономической элиты, не может обеспечивать надежную опору престола [11, с. 442]. Все эти изменения К.Н. Леонтьев воспринимал как доказательства фатального характера движения пореформенной России по европейскому пути.

Являясь принципиальным противником буржуазного строя, К.Н. Леонтьев, однако, был уверен в дальнейшем развитии и углублении модернизационных процессов как на Западе, так и в России. Логическим итогом капиталистического развития он называл социализм, наступление которого у него не вызывало сомнений [8, с. 612]. Интересно, что консерватор трактовал социализм как новое рабство, указывая на неизбежность формирования жесткой социальной структуры и фиксированного неравенства [8, с. 302]. Но главное обстоятельство заключается в том, что мыслитель уловил предрасположенность России к социалистической революции и тому строю, который после нее будет установлен. К.Н. Леонтьев верно указал коррелятив между социалистическим социальным проектом и такими особенностями российского общества, как гипертрофированная роль государства, отсутствие сформированного института частной собственности, преобладание коллективистского сознания и коллективных социальных форм, отсутствие частного лица как социального феномена, а также ориентация большинства населения на ценности равенства и социальной справедливости [7, с. 709]. Мыслитель, по сути, предсказал, что «призрак коммунизма» воплотится в России. Причем, социалистическое общество будет устроено иначе, чем обещают основатели и адепты этой идеологии.

Таким образом, социально-политическая мысль К.Н. Леонтьева отразила нарастающие противоречия процесса капиталистической модернизации пореформенного российского общества. Синтез русских традиций и европейских новаций породил, по сути, неразрешимые противоречия, ставшие объективной предпосылкой потрясений, которые пережила наша страна в первой трети ХХ в. Пророком, предвидевшим эти потрясения, К.Н. Леонтьев и вошел в историю русской мысли.