Проблемы правового регулирования полномочий суда по осуществлению судебного контроля на досудебном производстве по уголовному делу

Несмотря на то, что с момента принятия Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации прошло уже более 17 лет, анализ его содержания, по-прежнему, показывает, что отдельные его институты урегулированы недостаточно детально и противоречиво. В настоящей статьей мы остановимся на ряде ошибок законодателя при регламентации процедуры судебного санкционирования процессуальных действий следователя, осуществляемых на досудебном производстве. Основным объектом нашего исследования стало содержание ст. 29 и 165 УПК РФ. В ч. 2 ст. 29 УПК РФ закреплен, на первый взгляд, исчерпывающий перечень решений, которые только суд вправе принимать на досудебном производстве. В нем перечислены:

– четыре меры пресечения (запрет определенных действий, залог, домашний арест [5, c. 3], заключение под стражу), избирать и продлять сроки которых вправе только суд;

– две иных меры процессуального принуждения (арест имущества, временное отстранение от должности);

– шесть следственных действий, в определенных законом ситуациях требующие судебного санкционирования (осмотр, обыск, выемка, наложение ареста на корреспонденцию, контроль и запись переговоров, получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами);

– четыре иных процессуальных действия (помещение обвиняемого, подозреваемого в медицинскую организацию для проведения судебной экспертизы; реализация, утилизация, уничтожение, передача вещественных доказательств; отмена постановления о прекращении уголовного дела, уголовного преследования; возмещение имущественного вреда реабилитированному) [11, c. 23].

Сравнительный анализ данной нормы с иными статьями УПК РФ показывает, что считать вышеуказанный перечень «исчерпывающим» перечнем полномочий суда на досудебном производстве, как указывают некоторые судьи [1, 7], нельзя. В.А. Семенцов и О.О. Аваков верно обращают внимание на то, что его необходимо дополнять полномочиями, указанными в ст. 94, 108 (продление срока задержания), 117 (денежное взыскание); ст. 178 (эксгумация при отсутствии согласия родственников), ст. 450 (дача согласия судей на избрание заключения под стражу в отношении судей) УПК РФ [9, c. 81]. К этому перечню можно, на наш взгляд, добавить и полномочия судов, предусмотренные ст. 448 УПК РФ, например, по принятию решения Конституционным Судом РФ о даче либо об отказе в даче согласия на возбуждение уголовного дела в отношении судьи или привлечение его в качестве обвиняемого (ч. 5).

Безусловно, ч. 2 ст. 29 УПК РФ в своем содержании повторяет требования, содержащиеся в специальных нормах, посвященных регламентации процессуального порядка принятия соответствующих судебных решений. Поэтому вышеуказанный пробел не создает неразрешимых для практики проблем. Однако, роль ст. 29 УПК РФ заключается в формировании единого института судебного контроля, объединяющего разнообразные полномочия суда единой целью – обеспечения законности и соблюдения прав и свобод человека и гражданина на досудебном производстве. Вышеуказанные пробелы свидетельствуют о недопустимой небрежности законодателя в формулировании рассматриваемых общих норм УПК РФ. Предлагаем дополнить ч. 2 ст. 29 УПК РФ вышеуказанными полномочиями суда.

Со ссылкой на отдельные пункты части 2 ст. 29 УПК РФ в статье 165 УПК РФ определяется перечень следственных действий, разрешение на производство которых должно получаться в порядке, предусмотренном данной статей. На наш взгляд, при формулировании ст. 165 УПК РФ законодателем допущено две ошибки.

Во-первых, в названии и ч. 1, 2, 3.1, 4, 5 ст. 165 УПК РФ термин «следственное действие» использован в нетрадиционном для уголовнопроцессуальной науки смысле. Подавляющее большинство ученых-процессуалистов единодушны в том, что следственное действие – это процессуальное действие, имеющее своей целью обнаружение, собирание и проверку доказательств [6, с. 23; 10, с. 23]. Правовое регулирование порядка проведения следственных действий осуществляется в гл. 24-27 УПК РФ.

Очевидно, что указанные в п. 9 и 10.1 ч. 2 ст. 29 УПК РФ процессуальные действия не соответствуют данному определению. Так, наложение ареста на имущество является мерой процессуального принуждения, урегулированной ст. 115-116 УПК РФ и имеющей своей целью обеспечение исполнения приговора в части гражданского иска, взыскания штрафа, других имущественных взысканий или возможной конфискации имущества. Процессуальные действия, связанные с реализацией, утилизацией, уничтожением вещественных доказательств по решению суда (п. 10.1 ч. 2 ст. 29 УПК РФ), призваны решить судьбу вещественных доказательств, что также расходится с целями следственных действий.

Вышесказанное позволяет сделать вывод: для приведения ст. 165 УПК РФ в соответствие с общепринятым пониманием термина «следственное действие» необходимо в названии и содержании статьи заменить слова «следственное действие» на «процессуальное действие». Процессуальное действие, как указано в п. 32 ч. 1 ст. 5 УПК РФ, является более широким термином, включающим в себя как следственные, так и иные процессуальные действия.

Во-вторых, в ч. 1 ст. 165 УПК РФ законодатель допустил техническую ошибку: забыл указать в ней п. 10.2 ч. 2 ст. 29 УПК РФ. Данный пункт был включен в ч. 2 ст. 29 УПК РФ Федеральным законом от 29 декабря 2017 г. № 468-ФЗ [8] и предусматривал отнесение к предмету судебного санкционирования проверку наличия законных основания для принятия решения о безвозмездной передаче вещественных доказательств. Этим же законом соответствующие дополнения были внесены в ч. 3.1 ст. 165 УПК РФ. Однако, законодатель забыл внести изменения в ч. 1 ст. 165

УПК РФ. Предлагаем восполнить данный пробел, дополнив ч. 1 ст. 165 УПК РФ ссылкой на п. 10.2 ч. 2 ст. 29 УПК РФ.

Еще более острой проблемой регламентации судебного санкционирования следственных действий является отсутствие в законе процедуры получения судебного разрешения на эксгумацию. Ч. 3 ст. 178 УПК РФ предусматривает получение судебного разрешения на проведение эксгумации в том случае, если близкие родственники или родственники покойного возражают против этого. При этом ни в ст. 29, ни в 165 УПК РФ данное полномочие не упоминается. Это создает недопустимую в правовом государстве ситуацию, когда процессуальный порядок реализации судом данного полномочия не урегулирован какой-либо нормой УПК РФ, т.е. не определен ни круг участников судебного заседания, сроки его проведения, полномочия судьи и др. Анализ судебной практики показал, что восполнение данного пробела на основе аналогии закона формирует противоречивую практику.

Первый подход нам встретился в судебной практике г. Москвы. Так, Бабушкинский районный суд г. Москвы, Московский городской суд считают правомерным восполнять данный пробел на основе ст. 165 УПК РФ. В данном порядке 6 ноября 2014 г. Бабушкинский районный суд удовлетворил ходатайство следователя об извлечении трупа - эксгумации лица под именем К. Поскольку суд ориентировался на требования ст. 165 УПК РФ, он рассмотрел ходатайство с участием следователя, прокурора. Вместе с тем, о принятом решении были поставлены в известность заинтересованные лица, т.е. родственники К., которые обжаловали решение в апелляционном порядке [4].

Второй подход заключается в том, что при рассмотрении ходатайства следователя о разрешении извлечения трупа (эксгумации) необходимо предоставить заинтересованным лицам право участвовать в судебном заседании. Так, например, с участием родственников умершего

Кондопожский городской суд Республики Карелия рассмотрел ходатайство следователя и удовлетворил его [2]. В другом деле Верховный суд Республики Карелия отменил решение суда о разрешении производства эксгумации, ссылаясь на неизвещение родственников умершего и нарушение их права на участие в судебном заседании. По мнению судей апелляционной инстанции в отсутствие специальных норм, регулирующих порядок разрешения вопроса об эксгумации, и учитывая, что близкие родственники покойного признаны по уголовному делу потерпевшими, при разрешении ходатайства следственного органа о проведении эксгумации не может применяться по аналогии судебный порядок получения разрешения на производство следственного действия, предусмотренный ст. 165 УПК РФ. Ходатайство следственного органа о проведении эксгумации в порядке ч. 3 ст. 178 УПК РФ подлежит разрешению в общем порядке подготовки к судебному заседанию в соответствии с главой 33 УПК РФ. В соответствии с требованиями ч. 1 ст. 249 УПК РФ необходимо обеспечить право потерпевшего на участие судебном разбирательстве, и в соответствии с требованиями ч. 4 ст. 231 УПК РФ - известить стороны о месте, дате и времени судебного заседания не менее чем за 5 суток до его начала.

Нарушением закона было признано то, что, известив по телефону потерпевших, суд не предоставил им реальную возможность принять участие в судебном заседании, поскольку извещение было сделано в день судебного заседания. Суд обязан был вынести постановление о назначении судебного заседания по правилам ст. 231-232 УПК РФ, своевременно, т.е. за 5 суток до судебного заседания, известить участников процесса [3].

Поскольку восполнение пробелов уголовно-процессуального регулирования на основе аналогии закона не предусмотрено УПК РФ, необходимо устранить данный пробел путем дополнения норм действующего законодательства. Предлагаем дополнить ч. 2 ст. 29, ч. 1, 5

ст. 165 УПК РФ ссылками на полномочие суда давать разрешение на производство эксгумации трупа (ч. 3 ст. 178 УПК РФ). Это распространит на данное полномочие порядок санкционирования, установленный ст. 165 УПК РФ. Считаем необходимым извещать о времени и месте рассмотрения данного ходатайства следователя родственников умершего, возражающих против эксгумации трупа за 24 часа до времени судебного заседания. Отложение судебного разбирательства на больший срок из-за неявки заинтересованных лиц недопустимо, поскольку это способно повлечь утрату важной доказательственной информации.