Процесс овладения иностранным языком в условиях трилингвизма

Особенность обучения иностранным языкам в Республике Адыгея заключается в том, что его процесс происходит в условиях адыгейско-русского двуязычия. Русский язык играет важную роль в обучении иностранному языку. Он является универсальным способом общения, языком обучения, а также посредником между родным и иностранным языками в процессе овладения последним. Следовательно, процесс овладения иностранным языком подвержен влиянию со стороны речевых механизмов на родном и русском языках.

Взаимодействие в учебном процессе русского, адыгейского и иностранного языков приводит, как правило, к возникновению интерферентных явлений. Предпосылкой к возникновению интерференции и транспозиции являются существенные расхождения в лексикограмматическом строе контактирующих языков, а также опережающее владение учащимися русским и родным языками, что служит благоприятной психологической базой для соотношения аналогичных языковых явлений, опорой на умения и навыки учащихся по родному и русскому языкам.

Сравнение - основной приём любого лингвистического анализа. Основной задачей данной статьи является сравнительный анализ некоторых особенностей грамматического и синтаксического оформления словосочетаний. Рассматриваются связи компонентов словосочетания в сопоставляемых языках.

Словосочетание отражает лексикосемантические и грамматические связи слов, реализуемые по определённым, свойственным конкретному языку моделям. Словосочетание - самостоятельная языковая единица, отличающаяся от слóва и предложения и занимающая промежуточное положение между ними.

Словосочетания служат базой для составления предложения и связного высказывания, выполняя свою коммуникативную функцию через предложение.

Слова, образующие словосочетание, вступают в определённые смысловые отношения, отражающие существующие в реальной действительности отношения между предметами и явлениями, предметами и признаками, действиями и признаками. Например: пшъэшъэ дахэ - красивая девушка - a beautiful girl; сятэ иун - дом отца - father’s house (атрибутивные отношения); забота о родителях - care of parents ; к1алэмэ афэгумэк1ыныр - о ребятах беспокоиться (объективные отношения); жить хорошо - to live well - дэгъоу мэпсэу (обстоятельственные отношения).

Существенные расхождения, наблюдающиеся в оформлении синтаксических связей слов в русском, адыгейском и английском языках, обусловлены различиями в грамматическом строе данных языков: отсутствием категории рода в адыгейском и английском языках; грамматической невыраженностью в адыгейском языке категории одушевлённости и неодушевлённости; несоответствием падежной, предложно-падежной системы в этих языках; несоответствием в данных языках грамматических средств выражения связи слов. В русском языке грамматическая связь согласования наиболее чётко выражена. В адыгейском языке категория рода и согласование в роде отсутствует. Согласование в числе и падеже тоже специфическое: в словесном комплексе «согласующееся слово + существительное» или «существительное + согласующееся слово» флексия падежа или числа присоединяется к последнему слову: дэнэ джан – дэнэ джанэр – дэнэ джанэхэр, но: унэ дах – унэ дахэр - унэ дахэхэр. Для современного английского языка согласование в роде, числе и падеже не может служить типологическим признаком, так как категория падежа и категория грамматического рода в системе существительного и прилагательного не представлены. Согласование же в числе имеет очень ограниченный характер и по своему удельному весу в структуре этого языка типологическим признаком служить не может.

Управление в адыгейском языке - особый тип подчинительной связи, при котором главное слово предполагает постановку зависимого слóва в определённой падежной форме для реализации конкретного значения. В роли управляющего слóва чаще всего выступает глагол в различных формах, а роль функционально зависимого компонента выполняет имя или местоимение: ятэ ежэ «отца ждёт», еджапlэм мак1о «в школу идёт», ащ ежэ «его ждёт». Управление может быть и приимённым: сшы итхыль «брата его - книга» (с - притяжательный аффикс 1-го лица ед.ч., шы -«брат», и - притяжательный аффикс 3-го лица ед.ч., тхылъ - «книга»), тыгъэм инэбзый «солнца его - луч» (тыгъэ -«солнце», и - притяжательный аффикс 3го лица ед.ч., нэбзый - «луч») и т.д. Управление в адыгейском языке, в отличие от русского, может быть послелож-ным: гъогум дэжь щыт «у дороги стоит», унэ к1ыбым дэт «за домом стоит». При по-слеложном управлении падежное окончание может переходить от зависимого слóва к послелогу: унэмк1э кlуагъэ «к дому (в сторону дома) пошёл». Такие предложнопадежные отношения в русском языке, как пошёл в лес - пришёл из леса, поднялся на гору - спустился с горы, пошёл на работу - пришёл с работы в адыгейском языке передаются без послелогов. Вместо предлогов употребляются глагольные превербы, выступающие в предложении в роли обстоятельства места и определяются значением зависящего имени: псым хи-дзагъ «бросил в воду», псынэм ри-дзагъ «бросил в колодец», джэхашъом ты-ри-дзагъ «бросил на пол». Если в русском языке для выражения направленности объекта действия внутрь, изнутри, на поверхность, с поверхности, к чему-либо глагол употребляется в разных падежных и предложнопадежных формах, то в адыгейском языке для выражения всех указанных отношений глагол ставится в эргативном падеже: къалэ-м к1он «поехать в город», къалэ-м къикыжьын «приехать из города», къалэ-м егупшысэн «думать о городе».

Таким образом, эргативный падеж в адыгейском языке передаёт отношения, соответствующие отношениям, выраженным в русском языке несколькими падежами.

В английском языке определяющим типом грамматической связи считается примыкание. Примыкание не предполагает обязательного контактного расположения примыкающих единиц, а допускает и их дистанционную позицию по отношению друг к другу, например, в словосочетании to do homework carefully как имя существительное homework, так и наречие carefully подчинены инфинитиву to do и связаны с ним приёмом примыкания. Однако существительное homework контактирует с глаголом do, а наречие carefully удалено от него. Таким образом, разобщённое расположение элементов не мешает установлению подчинительной связи с помощью приёма примыкания, если их категориальная принадлежность и семантическое значение этому не препятствуют.

По этому поводу В.В. Бурлакова отмечает, что «примыкание основано на взаимной валентности комбинирующихся единиц и требует априорного анализа сочетательных способностей морфологических классов слов для того, чтобы выявить, между какими единицами возможна связь с помощью приёмов примыкания» [1].

В адыгейском языке примыкание, как и в русском, квалифицируется как вид подчинительной связи, при котором зависимость слов не имеет внешних форм выражения, а передаётся лексически, порядком слов и интонацией.

Сопоставив разные точки зрения по этой проблеме, М. Х. Шхапацева пришла к выводу, что по типу примыкания связываются: наречия образа действия в глагольных сочетаниях: lушэу къеlуатэ «умно рассказывает», lасэу щыс «тихо сидит», макlэу сыщыгъуаз «немного, мало осведомлён»; кратные и приблизительные чис- лительные в сочетании с глаголом: щэ кlуагъэ «трижды ходил», зытlо-зыщэ кlуагъэ «два-три раза ходил»; относительные прилагательные в именных сочетаниях: мыжъо ун «каменный дом», гъучl чэу

«железный забор», дэнэ джан «шёлковое платье». По мнению М. Х. Шхапацевой, «деепричастие адыгейского языка, которое некоторые авторы относят к примыкающим словоформам, невозможно рассматривать как примыкающий компонент, так как оно согласуется с глаголом в лице: е гупшысэзэ е-джэ «он – думая, он – читает», те-гупшы-сэзэ те-джэ «мы – думая, мы – читаем». Это один из типов координативной связи согласования, при котором взаимоопределяются лицо деепричастия и глагола» [2].

В русском и адыгейском языках распространённым типом связи является управление приглагольное и приимённое, предложное и беспредложное – в русском языке или послеложное – в адыгейском языке. В английском языке определяющим типом грамматической связи является примыкание, а в русском и адыгейском языках примыкают слова ограниченной группы:

неизменяемые слова – деепричастия, наречия, инфинитив.

Таким образом, в условиях трилингвизма в национальной школе наличие у учащихся знаний двух языков предполагает необходимость при обучении иностранно- му языку использования двуязычного речевого опыта учащихся, так как иностранная речь развивается через посредство русской речи.