Происхождение и природа федерализма

Одной из вариативных составляющих современного демократического правового государства является возможность избрания федерализма как способа оформления государственного устройства. Будучи многомерным феноменом, федерализм все чаще трактуется не только как политико-правовое явление, имеющее неизменные и четко установленные границы функционирования государственного аппарата, а как и составляющая, играющая важную роль в среде социального взаимодействия граждан и власти, приобретающая концептуально-идеологический характер. Этим объясняется повышенный интерес исследователей к различным сторонам данной проблемы, что порождает многообразие взглядов и подходов к ней.

Свой взгляд на федерализм как многоаспектное явление высказывают как отечественные, так и зарубежные ученые: М. В. Глигич-Золотарева, И. Б. Гоптарева, Н. М. Добрынин, В. Д. Зорькин, Л. М. Карапетян, К. Малфлит, П. Пернталер, Е. Ю. Полякова, М. С. Саликов, Э. В. Тадевосян, И. А. Умнова, В. Е. Чиркин, Д. Элейзер, Р. Яковино и др.

В этой связи цель исследования заключается в анализе существующих в научном пространстве подходов к вопросу происхождения и природы федерализма, учитывая при этом не только политико-правовые, но иные его аспекты.

Одной из разновидностей трактовок происхождения и сущности федерализма является союзническая или интегративная теория, которая толкует федеративное устройство как объединение государств или подобных государству объединений. Ее существенным минусом является смешение вопросов о форме государства и форме объединения государств [1, с. 143]. Исходный постулат «союзнического» понимания федерализма проистекает из термина «foedus» – союз, объединение. Изначально федерациями именовались межгосударственные объединения или государства, образованные из союзов. Также термин «foedus» использовался для обозначения союзнических, в особенности клятвенных и постоянных договоров Рима с иными государствами. В основном такие договоры регулировали внешнеполитические аспекты взаимосвязей Рима с другими полисами. Однако в ХХ в. термины «федерализм» и «федерация» обогатились новым смыслом – идея союза переросла в идею государственного устройства на принципах союза государств. При этом составные единицы государства являются подобными государству образованиями и имеют собственные властные органы, а система государственной власти, соответственно, делится по «вертикали» на два уровня. А для характеристики союза государств возникло определение «конфедерация». Но и на сегодняшний день ряд интерпретаторов федерализма воспринимает федерацию в ее первоначальном смысле и пытается увидеть признаки «союзности» там, где ее нет и не может быть – в способе образования федеративных государств [1, c. 144].

Несколько иной подход к федерализму содержится в либертарно-юридической теории. Исходя из нее, федерализм понимается явлением, которое возникает в эпоху Нового времени в правовых государствах. Сущность федерализма при этом заключается в территориальном рассредоточении государственной власти и распределении властных компетенций между двумя уровнями государственной власти с целью обеспечения правовой свободы и для предотвращения авторитаризма. Соглашаясь с такой интерпретацией сущности федерализма, очевидным будет то, что он не может существовать в потестарных государствах (которым присущи деспотия или тоталитаризм). Поэтому политико-правовые системы потестарного образца способны лишь имитировать федерализм, как и иные формы государственного устройства [1, с. 142].

Следует обратить внимание на тот факт, что в политико-правовом пространстве существует теория, которая является полной противоположностью предыдущей. Исходя из нее федерализм обладает универсальным характером, что допускает возможность внедрения государственного устройства федеративного образца в неправовых и потестарных государствах.

Вышеизложенное порождает два основных заблуждения касательно сути федерализма. Первое проистекает из универсальности федерализма, которая сводится к тому, что определение «федерация» понимается буквально (по переводу) – как «союз». Такое понимание является неполноценным, поскольку не учитывает, что союзы, образованные интеграционным способом, могут существовать и в правовых, и в потестарных государствах. Второе заблуждение более касается интегративной теории федерализма, из которой вытекает, что частям федеративного государства приписывается подобие суверенитета, и как результат – возникновение искаженности понимания о распределении властной компетенции в государстве [1, с. 143].

Анализируя подходы к происхождению и сущности федерализма нельзя оставить без внимания, что вопрос о дефинитивной оболочке рассматриваемого явления также остается неоднозначным в современном научном пространстве. Так, некоторые исследователи считают целесообразным отождествлять понятия федерализма и федерации. По их мнению, эти дефиниции тождественны тогда, когда речь идет о типе государственного устройства. В таком случае федерализм (равнозначный по значению с федерацией) обладает рядом определенных признаков. Во-первых, геополитическое пространство государства формируется субъектами федерации (штатами, кантонами, республиками, землями и т.д.) в одно целое. Во-вторых, территориальные члены федерации наделяются полномочиями в сфере исполнительной власти и обладают ограниченным суверенитетом (вплоть до принятия собственной конституции). В-третьих, наличие разграниченной компетенции между федерацией и ее субъектами, которая зафиксирована в конституции федерального уровня. В-четвертых, существование правовой и судебной систем у каждого территориального члена федерации. В-пятых, сосуществование гражданства союзных единиц и единого федеративного (союзного) гражданства [2, с. 244-245].

Другие исследователи, наоборот, считают неуместным проводить синонимическую параллель между федерализмом и федерацией, воплощенную в разновидности государственного устройства (иными словами – в форме государственности). Более точным будет утверждать, что федерализм воплощается в идеологии и принципах государственного устройства территории, а федерация представляется как государственно-правовая оболочка данной идеологии. Иными словами, федерация и федерализм сосуществуют в соотношении «форма – содержание». При этом федерализм понимается как гармоничная концепция содействия разветвленной системы публичной власти, действующая на началах общности целей определенного государства, путем использования средств и методов, присущих достигнутому им уровню цивилизационного порядка [3, с. 40-41].

Если продолжить восприятие федерализма как общественной идеологии и нормативного политико-правового принципа, то федерация займет место дескриптивного понятия, характеризующего реальное институциональное проявление принципа федерализма. Этим фактом объясняется многообразие федеративных образований: выбирая за основу всякий раз принцип федерализма, его реальное воплощение может весьма отличаться в разных государствах из-за особенностей политической культуры, исторических обычаев и традиций и т.п. [4].

Исследователь Н. М. Добрынин считает ошибочным приравнивать федерализм к определенной идеологии. Автор утверждает, что федерализм является многомерным явлением и объединяет в себе все социальные отношения, которые связаны с территориальной децентрализацией государства, означающей первичное деление его территории на квазигосударственные объединения, самостоятельность которых не искажает суверенитет государства в целом, а им обуславливается. Но помимо идеологической составляющей федерализма (гипотез, теорий, идей, доктрин, программ политических партий, общественно-политических акций, конкретно-социологического анализа государственных процессов и т.д.), у него существует и концептуальная основа [5, с. 27].

На необходимости разграничения рассматриваемых понятий настаивает и ученый Л. М. Карапетян, утверждая, что федерализм воплощается понятием, в котором отражается философия качественно определенного уровня, отвечающего принципам данного явления [6, c. 4]. В свою очередь исследователь Е. В. Чиркин считает, что понятию федерации ассоциативно соответствуют признаки статичности, организационности и институциональности, тогда как определению федерализм тождественна динамичность процесса, большая широта охвата категорий общественных отношений [7, с. 6]. Ученый Э.В. Тадевосян подчеркивает, что федерализм не есть теорией и практикой моделирования государств исключительно федеративного типа, но может иметь место в конфедерациях, и некоторых унитарных государственных образованиях [8, с. 63].

Главной отличительной особенностью исследуемых дефиниций, по мнению американского исследователя Д. Элейзера, представляется их масштаб. Федерализм характеризуется родовым понятием, означающим тип политико-правовой организации, при том, что федерация выступает основной разновидностью федерализма. Существуют и иные его разновидности: конституционно децентрализованные союзы, конфедерации, федеративно подобные отношения, ассоциированные государства, кондоминиумы, лиги, объединенные функциональные власти, гибриды [9, с. 2]. По мнению ученого, целью институциональных форм федерализма является поиск пути, который сделает возможным одновременно управлять политией с высокой степенью развитости самоуправления ее структурных единиц и/или обеспечивать функционирование системы соучастия во власти для того, чтоб способствовать демократизации самоуправленческих начал всего государства и его частей [10, с. 107].

Подобный подход к категориям «федерализм» и «федерация» прослеживается в работах канадского ученого Р. Яковино. Он настаивает на том, что федерализм не исчерпывается рамками определенного вида общественных институтов, а принимает во внимание социологическое/идеологическое измерение, и не обязательно приобретает заданную форму в конкретной федерации. Соответственно, федерализм трактуется как политическое устройство, целью которого является внедрение жизнеспособных учреждений и разветвленной системы связей, облегчающих международные и внутригосударственные отношения, а также сотрудничество на региональном уровне [11]. Федерализм в отличие от федерации является принципом, парадигмой государственного устройства, которая обеспечивает сосуществование единства и разделения государственной власти. Как принцип он олицетворяет способ урегулирования разногласий и объединения социальных образований в единое государство. Как концепция и идеология он может быть применим не только к федерациям, но и к унитарным государствам [12, с. 16].

Подводя итоги проведенного анализа существующих в научно-правовой плоскости концепций, касающихся происхождения и сущностной природы федерализма, можно утверждать, что взгляды современных исследователей отличаются неоднородностью: одни раскрывают политико-правовые стороны природы федерализма, другие сосредотачивают фокус внимания на его концептуально-идеологической основе и на связи федерализма со смежными ему явлениями (в частности, ряд ученых настаивает на необходимости разграничения понятий федерализма и федерации). Подобная ситуация при первичном анализе может показаться негативной, поскольку отсутствие единого взгляда на федерализм может привести к неправильному либо неполному его пониманию. Однако, при более детальном исследовании становится очевидным, что многообразие взглядов ученых позволяет проанализировать все стороны данного явления и дать ему комплексную, всеохватывающую характеристику.