Происхождение карасукцев (по краниологическим данным)

Карасукская культура относится к постандроновским. Но из этого не следует, что она выросла целиком из ан-дроновской. Некоторые отводят важную роль в ее воз- никновении и пришлому (андроновскому), и местному (окуневскому) населению [Вадецкая, 1986, с. 61–63; Рыкушина, 2007, с. 15, 20]. Другие же полагают, что главный вклад в сложение карасукской популяции внесли андроновцы, а участие окуневцев было

Археология, этнография и антропология Евразии Том 52, № 2, 2024 © Козинцев А.Г., 2024

минимальным [Поляков, 2022, с. 211, 226, 245, 249, 290, 316; Громов, 1995, 1996; 2002, с. 108, 110, 133]. Оба автора считают предками карасукцев не местных (минусинских) федоровцев, а представителей второй андроновской миграции с запада. А.В. Поляков связывает их с алакульской традицией [2022, с. 290].

Непосредственно касается нашей темы мнение Ю.Г. Рычкова [1969, с. 158–159], утверждавшего, что карасукцы по краниологическим характеристикам неотличимы от современных жителей Памира – го-ранцев, ишкашимцев, ваханцев и рушанцев. Если бы это соответствовало истине, то делало бы маловероятным участие окуневцев в формировании карасук-ской популяции. Возникла бы проблема и с участием андроновцев, светлая пигментация которых доказывается и прямыми генетическими данными [Keyser et al., 2009], и косвенными – например, о современных группах южно сибирского комплекса, контрастирующих с темнопигментированными памирцами [Рычков, 1969, с. 148–149]. Но действительно ли карасукцы так близки к памирцам? Похожи ли они на представителей племен, в составе которых андроновский компонент несомненен, в частности, на саков и савроматов? И.В. Перевозчиков [1971] указал и на другие географически удаленные параллели карасукцам, в частности, на обитателей Центрального Ирана, захороненных на некрополе В Сиалка*, а также на тавров – представителей кизил-кобинской культуры Крыма. Поводом для этих сопоставлений послужила гипотеза Н.Л. Членовой о карасукско-киммерийской общности [1971].

Иное направление связей выявляется при сравнении карасукцев с их современниками – носителями монгун-тайгинской культуры Тувы, которые, как оказалось, напоминали карасукцев по облику [Алексеев, Гохман, Тумэн, 1987], но обнаруживали с ними лишь единичные культурные параллели [Чугунов, 1994; Поляков, 2022, с. 240]. Ввиду попыток локализовать прародину карасукцев в Восточном Туркестане [Алексеев, 1961, с. 160; Рычков, 1969, с. 158] надлежит выяснить, сходны ли они с наиболее ранней из известных группой бронзового века в этом районе, по времени предшествовавшей карасукской, – Гуму-гоу [Хань Кансинь, 1986].

Недостаточно исследованы различия в пределах ка-расукской популяции, в частности, между представителями «классического» ее варианта и каменноложского, или лугавского [Козинцев, 1977, с. 15–29; Рыкушина, 2007, с. 86]. Г.В. Рыкушина указала на андроновский сдвиг последних, я – на тагарский, что в данном случае одно и то же. Исчерпываются ли различия этой тенденцией? В дополнительном изучении нуждается

*И.В. Перевозчиков пишет о некрополях А и В, но для анализа доступна только серия из некрополя В, измеренная Г.Ф. Дебецом (см. ниже).

территориальная изменчивость физического типа кара-сукцев: согласно А.В. Громову [1995; 2002, с. 103, 112– 114], южные их группы сходны лишь с казахстанскими и верхнеобскими андроновцами, тогда как северные от них отличаются. Отличие автор поначалу приписал окуневской примеси [1995], однако впоследствии усомнился в ее наличии [2002, с. 110, 115]. Наконец, в связи с гипотезой о принадлежности языка карасукцев к енисейской семье [Членова, 1969] возникает вопрос: сходна ли их внешность с обликом носителей единственного сохранившегося языка этой семьи – кетского?

Указанные проблемы можно изучить на базе краниологического материала, существенно увеличившегося за последние годы (особенно это относится к андроновцам), с применением современных статистических методов.

Материал и методика

Использованы данные о 80 мужских краниологических сериях, относящихся к следующим культурам, эпохам и территориям*.

• 1.    Собственно карасукская культура («классический вариант») [Рыкушина, 2007, с. 93].

• 2.    Каменноложский вариант карасукской культуры [Там же].

• 3.    Атипичная карасукская группа, суммарно (суммированы данные по группам № 4–7) [Козинцев, 1977, с. 18–20].

• 4.    То же, северная группа – каменноложские погребения на р. Карасук [Там же].

• 5.    То же, Малые Копены III (по неопубликованным измерениям Г.Ф. Дебеца) [Там же].

• 6.    То же, Федоров улус (по измерениям В.П. Алексеева [1961]) [Там же].

• 7.    То же, восточноминусинская группа – лугавские (бейские) погребения на правобережье Енисея к югу от р. Тубы (по измерениям Г.Ф. Дебеца и В.П. Алексеева) [Там же].

• 8.    Карасукская культура, северная группа [Рыку-шина 2007, с 74]**.

• 9.    То же, южная группа (суммированы данные Г.В. Рыкушиной [Там же] и А.В. Громова [1991, 1995] по группам № 20–24).

• 10.    То же, ербинская группа [Рыкушина, 2007, с. 74].

• 11.    То же, левобережная группа [Там же].

• 12.    То же, правобережная группа [Там же].

• 13.    То же, Хара-Хая [Там же, с. 96].

• 14.    То же, Тагарский Остров IV [Там же].

• 15.    То же, Кюргеннер I [Там же].

• 16.    То же, Кюргеннер II [Там же].

• 17.    То же, Карасук I [Там же].

• 18.    То же. Северный Берег Варчи I [Там же].

• 19.    То же, Сухое Озеро II [Там же].

• 20.    То же, Арбан I [Громов, 1991].

• 21.    То же, Белое Озеро [Громов, 1995].

• 22.    То же, Сабинка II [Там же].

• 23.    То же, Терт-Арба [Там же].

• 24.    То же, Есинская МТС [Там же].

• 25.    Андроновская (федоровская) культура, Северный, Центральный и Восточный Казахстан (источники данных об андроновских сериях № 25–36 см.: [Козинцев, 2023б]).

• 26.    То же, Барабинская лесостепь.

• 27.    То же, Рудный Алтай.

• 28.    То же, Барнаульское Приобье, Фирсово XIV.

• 29.    То же, Барнаульско-Новосибирское Приобье.

• 30.    То же, Причумышье.

• 31.    То же, Томское Приобье, Еловка II.

• 32.    То же, Кузнецкая котловина.

• 33.    То же, Минусинская котловина.

• 34.    Андроновская (алакульско-кожумбердынская) культура, Южный Урал и Западный Казахстан.

• 35.    Андроновская (алакульская) культура, Северный, Центральный и Восточный Казахстан.

• 36.    То же, Омское Прииртышье, Ермак IV.

• 37.    Окуневская культура, Хакасско-Минусинская котловина, Тас-Хазаа [Громов, 1997].

• 38.    То же, Уйбат [Там же].

• 39.    То же, Черновая [Там же].

• 40.    То же, Верх-Аскиз [Там же].

• 41.    Усть-тартасская культура, Барабинская лесостепь, Сопка-2/3 (источники данных о сериях № 41– 48 см: [Козинцев, 2021]).

• 42.    То же, Сопка-2/3A.

• 43.    Одиновская культура, Сопка-2/4A.

• 44.    То же, Тартас-1.

• 45.    То же, Преображенка-6.

• 46.    Кротовская культура, классиче ский этап, Сопка-2/4Б, В.

• 47.    Позднекротовская (черноозерская) культура, Сопка-2/5.

• 48.    То же, Омское Прииртышье, Черноозерье-1 [Дрёмов, 1997, с. 83, 85].

• 49.    Памирцы, Горан, XIII–XIV вв. [Рычков, 1969, с. 202–205].

• 50.    То же, Ишкашим, XIV–XVI вв. [Там же].

• 51.    То же, Вахан, XV–XVI вв. [Там же].

• 52.    То же, Рушан, XVIII в. [Там же].

• 53.    Саки, Восточный Казахстан, VII–IV вв. до н.э. [Гинзбург, Трофимова, 1972, с. 121].

• 54.    То же, Киргизия, VII–IV вв. до н.э. [Там же, с. 130].

• 55.    Савроматы, Нижнее Поволжье и Южное Приуралье, VI–IV вв. до н.э. [Балабанова, 2000, с. 35].

• 56.    Сиалк, Центральный Иран, период VI, некрополь В, VIII в. до н.э. (датировка обоснована А.И. Иванчиком [2001, с. 168] и И.Н. Медведской [2013]; измерения Г. Ф. Дебеца, опубликованные Т.П. Кияткиной [1968]).

• 57.    Тавры, Крым, кизил-кобинская культура, VIII–V вв. до н.э. [Соколова, 1960].

• 58.    Монгун-тайгинская культура, карасукская эпоха, Тува, сборная группа [Алексеев, Гохман, Тумэн, 1987].

• 59.    То же, Байдаг III [Там же] (В.А. Семенов и К.В. Чугунов [1987] относят памятник к древнейшему этапу монгун-тайгинской культуры, когда погребальный обряд был наиболее близок к карасукско-му; см. также: [Чугунов, 1994]).

• 60.    Гумугоу, первая половина II тыс. до н.э., Синьцзян [Хань Кансинь, 1986].

• 61.    Кеты [Гохман, 1982] (серии № 61–80 относятся к недавнему времени).

• 62.    Тоболо-иртышские татары [Багашёв, 2017, с. 218–219].

• 63.    Барабинские татары [Там же, с. 218].

• 64.    Томские татары [Там же].

• 65.    Чулымцы [Там же, с. 217].

• 66.    Южные ханты [Там же, с. 216].

• 67.    Восточные ханты [Там же].

• 68.    Северные ханты [Там же].

• 69.    Северные манси [Там же].

• 70.    Ненцы [Там же, с. 220].

• 71.    Селькупы [Там же, с. 217].

• 72.    Кызыльцы [Там же, с. 219].

• 73.    Бельтыры [Алексеев, 1960].

• 74.    Сагайцы [Там же].

• 75.    Койбалы [Там же].

• 76.    Качинцы [Там же].

• 77.    Шорцы [Багашёв, 2017, с. 220].

• 78.    Телеуты [Там же, с. 219].

• 79.    Кумандинцы [Там же].

• 80.    Тубалары [Там же].

Программа включает 14 признаков: продольный, поперечный и высотный диаметры, наименьшую ширину лба, скуловой диаметр, верхнюю высоту лица, высоту и ширину носа, ширину и высоту орбиты, на-зомалярный и зигомаксиллярный углы, симотический указатель и угол выступания носа. Данные обработаны с помощью канонического анализа и подсчета рас- стояний Махаланобиса с поправкой на численность (D2c). Матрица расстояний подвергнута кластерному анализу и неметрическому многомерному шкалированию. Использовалась программа CANON Б.А. Козинцева и пакет PAST Э. Хаммера (версия 4.05).

Результаты

На двумерной проекции (рис. 1), как и на дендрограмме*, карасукский кластер (I) находится в центре в окружении пяти остальных. Он полностью противопоставлен андроновскому (II) и занимает строго промежуточное положение между ним и окуневским (III). Кроме того, он располагается между памирским кластером (VI) и аборигенным западносибирским суперкластером, включающим древнебарабинские группы (IV) и современные западносибирские (V). Последние два кластера в двумерной проекции почти полностью перекрываются, хотя дендрограмма разделяет их лучше.

В карасукский кластер входят все серии одноименной культуры, кроме двух – восточноминусинской (№ 7) и из Арбана I (№ 20). Обе попадают в современный западносибирский кластер, а вторая близка и к древнебарабинскому. Кроме того, карасукский кластер включает две монгун-тайгинские группы (№ 58 и 59), две сакские (№ 53 и 54), савроматскую (№ 55), таврскую (№ 57) и серию раннего железного века из Сиалка B (№ 56). Последняя, хотя и находится на периферии данного кластера, чрезвычайно близка к некоторым его членам, в частно сти к сериям из могильников Белое Озеро (№ 21) и Есинская МТС (№ 24). Памирский кластер (VI) отделен от карасук-ского хиатусом – вопреки Ю.Г. Рычкову [1969, с. 158– 159], памирцы вовсе не близки карасукцам (о единственном исключении см.: [Козинцев, 2023а]).

Андроновский кластер (II) объединяет все серии соответствующей культуры, кроме одной – из Елов-ки II (№ 31), которая сходна с аборигенными группами Барабы. Федоровские серии (№ 25–33) не отличаются от алакульских (№ 34–36). В этом же кластере оказывается группа из Синьцзяна (№ 60).

При сравнении двух карасукских серий, сформированных Г.В. Рыкушиной по культурному принципу, видно, что группа, представляющая «классический» вариант культуры (№ 1), ближе к окуневским, тогда как каменноложская (№ 2) обнаруживает андронов-ский сдвиг (рис. 1). Составленная мной по данным других археологов атипичная карасукская серия (№ 3) уклоняется от «классической» в сторону не только ан- дроновцев, но и аборигенного западносибирского населения (см. ниже).

Выясним относительную близость карасукцев к 12 андроновским группам и четырем окуневским (рис. 2). Усредненные расстояния с их стандартными ошибками для «классической» карасукской серии 9,56 ± 1,08 и 3,26 ± 0,79 соответственно (согласно критерию Манна–Уитни, U = 0, p = 0,004). Итак, эти кара-сукцы втрое ближе к окуневцам, чем к андроновцам. Каменноложская же группа равноудалена от тех и других (расстояние от андроновцев 6,10 ± 0,74; от оку-невцев – 5,48 ± 0,67, U = 22, p = 0,86). Какая из этих двух карасукских групп ближе к андроновцам? Ответ однозначен – каменноложская (согласно критерию Уилкоксона для сопряженных наблюдений, W = 73, p = 0,005; для моей атипичной группы W = 78, p = 0,0005). По отношению же к окуневцам различие между обеими карасукскими сериями отсутствует: W = 10, p = 0,13 в обоих случаях.

Рассмотрим географические различия в пределах карасукской популяции (рис. 3). Южные карасукцы (№ 9) в среднем действительно чуть ближе к андро-новцам, чем северные (№ 8), но различие не достигает порога значимости (7,93 ± 0,99 и 9,00 ± 1,20 соответственно; W = 63, p = 0,064). И по отношению к окунев-цам разницы нет (5,35 ± 0,80 и 3,19 ± 0,83 соответственно; W = 10, p = 0,13). Если же сравнивать андроновцев с окуневцами, то у южных карасукцев преобладание сходства со вторыми опять-таки чуть ниже критического значения ( U = 8, p = 0,058), зато у северных оно вполне отчетливо ( U = 1, p = 0,002). Итак, северные карасукцы почти втрое ближе к окуневцам (3,19), чем к андроновцам (9,00), а у южных наблюдается то же соотношение, но лишь в виде сглаженной и недостоверной тенденции (5,35 и 7,93 соответственно).

Как мы убедились, «классическая» карасукская группа в среднем гораздо дальше от андроновцев, чем от окуневцев. Быть может, какие-то андроновские выборки все-таки близки к карасукским? Как показывает график (рис. 4), наименее удалены от карасукцев, представляющих «классический» вариант культуры, федоровцы Кузнецкой котловины, Барабы и При-чумышья. В случае каменноложской серии (рис. 5) на первых местах федоровские группы Рудного Алтая, Кузнецкой котловины и Причумышья. От северных карасукцев наименее далеки федоровцы Барнаульско-Новосибирского Приобья, Еловки и Причумышья (рис. 6), от южных – федоровцы Причумышья и Кузнецкой котловины, алакульцы Северного, Центрального и Восточного Казахстана (рис. 7). Итак, во всех четырех сопоставлениях (см. рис. 4–7) одно из первых трех мест занимает федоровская серия из При-чумышья, а в трех – из Кузнецкой котловины. Оба района примыкают к Минусинской котловине с запада. Интересно, что в число серий, особенно близких

Рис. 1. Взаимоположение центроидов мужских краниологических серий на плоскости неметрического многомерного шкалирования (нумерация соответствует списку в тексте).

а – карасукские; б – монгун-тай-гинские; в – сакские, савроматская, таврская; г – Сиалк В; д – федоровские; е – алакульские; ж – Гумугоу; з – памирские; и – окуневские; к – барабинские древние; л –западно-сибирские современные.

I–IV – древние кластеры (показаны штрих-пунктиром): I – карасукский, II – андроновский, III – окуневский, IV – барабинский; V, VI – современные (показаны пятнами): V – западносибирский, VI – памирский.

0,1

ь 33

A 29

36 60

A X

4 .32

\V 55 6

23 ^

40 +

-0,2

Координата 1

41 :

57     :

65^

- 64 / 6Уб8

v61

75 ’

▼ 73

♦а об

-в

1г

▲д

A е

X ж

*з

и

V к

▼л

«Классические» карасукцы

а

б

Рис. 2. Средние расстояния Махаланобиса ( D² _c ) кара-сукских серий («классической» и каменноложской) от окуневских и андроновских.

а – средние расстояния с их стандартными отклонениями; б – достоверные различия.

Рис. 3. Средние расстояния карасукских серий (северной и южной) от окуневских и андроновских.

Усл. обозн. см. рис. 2.

к «классической» и северной карасукским, входят две андроновские с максимальной концентрацией восточных черт – из Барабы и Еловки (см. рис. 1).

Из 12 упомянутых параллелей 11 относятся к фе-доровцам. А т.к. на девять федоровских групп в нашей выборке приходятся три алакульские, никаких поводов придавать алакульцам особую роль в сложении карасукской культуры антропология не дает.

По степени близости к «классической» и северной группам карасукцев даже самые сходные с ними андроновские, за одним исключением (см. ниже), все-таки уступают любой из окуневских. Для камен-ноложцев ситуация обратная. По отношению к южным карасукцам окуневские группы ведут себя по-разному: более ранние (Уйбат и Тас-Хазаа) ближе к ним, чем самые близкие из андроновских, а более поздние (Черновая и Верх-Аскиз) – дальше.

Связь карасукской популяции с кетами на краниометрическом материале не прослеживается (см. рис. 1). Среди 20 современных западносибирских народов

Номера групп в соответствии со списком в тексте. А – алакульская группа; Ф – федоровская.

а

расстояние, усредненное по всем андроновским группам; б – 95%-й доверительный интервал для среднего;

в – минимальное сходство; г – максимальное.

Рис. 5. Расстояния каменноложской серии от андроновских.

Усл. обозн. см. рис. 4.

Рис. 6. Расстояния северной карасукской серии от андроновских.

Усл. обозн. см. рис. 4.

Рис. 7. Расстояния южной карасукской серии от андроновских.

Усл. обозн. см. рис. 4.

первые места по сходству с карасукцами при усреднении по 24 их группам занимают (в порядке удаления) телеуты (№ 78), сагайцы (№ 74), тоболо-иртышские татары (№ 62), кумандинцы (№ 79) и ненцы (№ 70), а кеты (№ 61) лишь 18-е – третьи с конца. Сопоставление с отдельными карасукскими группами заметных параллелей с кетами не выявляет. Единственное исключение – серия из Арбана I, выделяющаяся восточным сдвигом. Но и она к кетам не ближе, чем к то-боло-иртышским и барабинским татарам, кызыльцам и телеутам.

Обсуждение

Полученные результаты не позволяют считать андро-новцев единственными предками карасукцев. Главной причиной заблуждения была недостаточность данных. Теперь в нашем распоряжении 12 выборок из разных частей андроновского ареала. Среди них нет ни одной, которая опережала бы по близости к «классической» карасукской группе хотя бы одну из четырех окуневских. При сравнении с северными карасукцами обнаруживается одно исключение: андроновцы Барнаульско-Новосибирского Приобья чуть ближе к ним, чем окуневцы Черновой. В остальных случаях наблюдается то же, что и при сравнении с «классической» кара-сукской группой. Ситуация с каменноложцами и южными карасукцами иная (см. выше).

Сбить исследователей с пути могло и представление о карасукской культуре как постандроновской – археологи порой трактовали его в духе «post hoc ergo propter hoc». На самом же деле карасукский кластер не только не совпадает с андроновским, но и не пересекается с ним: ни одна из 24 карасукских серий в ан-дроновский кластер не попадает (см. рис. 1). Столь быстрая и резкая трансформация физического типа без видимых причин абсолютно немыслима. Отсюда следует, что андроновцев нельзя считать не только единственными, но даже главными предками «классической» и северной карасукских групп. В какой мере эти две выделенные Г.В. Рыкушиной группы перекрываются по составу, неясно. Как бы то ни было, она приходит к тому же выводу [2007, с. 15–16].

В 1968 г. Г.Ф. Дебец спрашивал Н.Л. Членову: «И еще об окуневцах и карасукцах: почему они похожи вопреки всему?» [Членова, 1977, с. 96]. Сегодня мы знаем, что они не просто похожи, а генетически родственны [Damgaard et al., 2018, Suppl. Mat., p. 25]. Результаты краниометрического анализа идеально согласуются с представлением о карасукцах как оку-невско-андроновских метисах. Приведенная в книге А.В. Полякова карта [2022, с. 229], где наиболее ранние карасукские памятники занимают центральное положение, будучи, по его выражению, «зажаты» [Там же, с. 310] между андроновскими на севере и окуневскими на юге, удивительно напоминает мой график (см. рис. 1). Видимо, именно в центре и происходили наиболее интенсивные процессы смешения и ассимиляции, приведшие к сложению карасукского этноса.

Археологическими данными участие окуневцев в формировании карасукской общности фиксируется неотчетливо*, только со II этапа и лишь на юге Минусинской котловины [Там же, с. 245, 291]. Антропологическое же сходство с окуневцами заметнее всего как раз на севере. В чем причина этого? Вероятно, андро-новские мигранты, находясь в условиях географической «зажатости» и дефицита женщин, быстро смешались с аборигенами (окуневцами). Последние, будучи многочисленнее, уступали мигрантам в военном отношении и были ими ассимилированы. Вследствие демографического дисбаланса в метисацию могла быть вовлечена лишь часть женщин-аборигенок; ассимиляция же была поголовной. В итоге субстрат повлиял на физический тип карасукцев, но не на их культуру**. На севере численный перевес аборигенов над мигрантами был недостаточен для воспрепятствования вторжению, но достаточен для того, чтобы доля субстрата в метисном и ассимилированном населении этого района оказалась максимальной. На юге ситуация была иной (см. ниже). Мной использованы только данные о мужских черепах, но Г.В. Рыкушина, которая изучила карасукский материал полностью, пишет, что окуневский субстрат вошел в карасукскую популяцию в основном по женской линии [2007, с. 16], чего и следовало ожидать исходя из гипотезы ассимиляции.

Отрицая участие окуневцев в сложении карасук-ской популяции, А.В. Поляков ссылается на отсутствие следов их пребывания в центре Минусинской котловины в позднем бронзовом веке [2022, с. 245]. Но argumentum ex silentio нельзя признать весомым, раз окуневцы в доандроновскую эпоху были расселены гораздо шире, а на позднем этапе их погребения стали археологически «невидимы» [Там же, с. 178]. К тому же ассимиляция могла происходить и за пределами Минусинской котловины [Молодин, 1992], причем в данный процесс могли быть вовлечены не сами окуневцы, а их родственники [Козинцев, 2021].

Согласно А.В. Громову [1996; 2002, с. 112], предположению о родстве карасукцев с окуневцами про- тиворечат краниоскопические данные. В основном это касается подглазничного узора (ПГУ) типа II, редкость которого резко противопоставляет окунев-цев как андроновцам, так и карасукцам. Но наследуемость краниоскопических признаков не изучена, как и их изменчивость в метисных группах. В отличие от ситуации с размерными характеристиками, промежуточность метисов тут вовсе не факт. Высокая частота ПГУ II у карасукцев станет понятнее, если предположить, что признак наследуется по доминантному типу. В пользу этого предположения можно привести некоторые косвенные аргументы. Узбеки, сложившиеся, видимо, в результате метисации южных европеоидов (у них признак в среднем редок) с андронов-цами и центральноазиатскими монголоидами (у тех и у других он част), отличаются высокой встречаемостью ПГУ II [Козинцев, 1988, с. 84]. Высока она и у памирцев [Там же], в формировании которых ан-дроновцы тоже могли принять участие [Гинзбург, Трофимова, 1972, с. 304]. Светлая пигментация последних рецессивна, что могло бы объяснить темную пигментацию памирцев. Словом, придавать ПГУ решающее значение в данной ситуации я бы не стал*.

В отношении андроновского компонента вывод А.В. Полякова и А.В. Громова подтверждается: главную роль сыграли не минусинские андроновцы, а мигранты с запада. Особенно явственны связи ка-расукцев с федоровцами Причумышья и Кузнецкой котловины. Но и эти связи «классической» и северной карасукских групп менее отчетливы, чем с окуневца-ми. Антропологические указания на особую роль носителей алакульской традиции в сложении карасук-ской популяции отсутствуют.

Каменноложская серия (№ 2) гораздо ближе к ан-дроновским, чем «классическая» карасукская, более ранняя (№ 1), то же относится к моей атипичной ка-расукской серии (№ 3)**. Вызвано это, по-видимому,

• *В более поздней публикации А.В. Громов [2009] интегрировал результаты анализа по обеим системам – краниометрии и краниоскопии. В итоге карасукцы объединились не только с андроновцами, но даже с афанасьевцами, заняв промежуточное положение между протоморфными аборигенами Сибири и тагарцами. Не думаю, что этот результат диcкредитирует наш метод, уже неоднократно себя зарекомендовавший (см., напр.: [Козинцев, Моисеев, 1995; Козинцев, 2004]). Просто надо учитывать, что для разграничения множества контрастных групп две главные компоненты могут оказаться недостаточны.

• **Соответствие между каменноложской группой, выделенной Г.В. Рыкушиной по указаниям Э.Б. Вадецкой и Г.А. Максименкова, атипичной карасукской, составленной мной в соответствии с классификациями М.П. Грязнова и Н.Л. Членовой, и «карасук-лугавским», а также «лу-гавским» этапами, по А.В. Полякову, неясно. Но обе эти серии позже «классической» (ранней) карасукской и ближе к андроновским.

третьей волной миграции андроновцев – на сей раз с юга, из Синьцзяна через Монголию по верхнему Енисею [Лазаретов, Поляков, 2008; Поляков, 2022, с. 311]. Согласно А.В. Полякову, именно от них люди второго этапа периода поздней бронзы получили шан-иньские бронзы, отсутствовавшие на раннем этапе*. Интересно, что группа из Гумугоу (№ 60), относящаяся, судя по радиоуглеродной дате, к доандроновской эпохе и не обнаруживающая андроновских параллелей в культуре, попадает тем не менее в андронов-ский кластер (см. рис. 1). Она ближе всего к федоров-цам Рудного Алтая и Кузнецкой котловины. Это, как и отсутствие особой близости между карасукцами и памирцами, свидетельствует против попыток приписать физическому типу карасукцев значительную древность и искать его истоки за пределами Минусинской котловины.

Моя атипичная карасукская группа смещена, по сравнению с собственно карасукской, в сторону не только андроновцев, но и аборигенов Западной Сибири (см. рис. 1). Так как она была сформирована в основном по указаниям Н.Л. Членовой, упомяну наблюдение И.П. Лазаретова [1996] о монгун-тайгинском компоненте в выделенной ею лугавской культуре. Ведь и обе монгун-тайгинские серии (№ 58 и 59) сдвинуты в сторону аборигенного западносибирского суперкластера**, как и идентичная им кара-сукская группа из могильника Северный Берег Варчи I (№ 18). Карасукская же серия из Арбана I (№ 20), отдельные погребения которого имеют лугавские черты [Там же], даже попадает в этот суперкластер. То же относится к моей восточноминусинской группе (№ 7), включающей черепа из Лугавского – памятника, эпонимного для данной культуры [Козинцев, 1977, с. 26–27].

На сильную механическую смешанность карасук-ской популяции, в частности на присутствие в ней индивидов с отчетливо «восточной» характеристикой (один из них близок к глазковцам Прибайкалья), указывают и генетики [Jeong et al., 2018; Karafet et al., 2018]. Однако минимум две из четырех карасукских женщин имели европейскую ауто сомную наследственность и гены, ответственные за светлую окраску глаз [Keyser et al., 2009]. Судя по всему, речь идет об андроновском наследии. Действительно, как мы убедились, к андроновским сериям, наиболее близким к «классической» и северной карасукским, принадлежат те, в которых выраженность «восточных» черт максимальна, – из Барабы и Еловки. Видимо, это ассимилированные андроновцами аборигены Сибири.

То, что в карасукский кластер входят саки, савро-маты и тавры, закономерно. Туда же попадают ранние кочевники Алтая, Тувы, Монголии и Приаралья [Козинцев, 2000]. Очевидно, смешение андроновцев с окуневцами было лишь частным случаем широкомасштабных метисационных процессов, захвативших значительные территории Северной и Центральной Азии. Их отголоски прослеживаются далеко на западе и юго-западе, в частности в Крыму и Иране (Сиалк B), где присутствие киммерийцев можно допустить на основании как письменных, так и археологических источников [Членова, 1971; Погребова, 2001]. Кстати, дата Сиалка В – VIII в. до н.э. – совпадает с концом карасукской эпохи [Лазаретов, Поляков, 2008]*. Но в аспекте происхождения культуры эти параллели ничего не дают, будучи более поздними. Исключение – монгун-тайгинцы, современники ранних карасукцев [Ковалев и др., 2008], отличающиеся от них в культурном, но не в антропологическом плане.

Не родственны ли карасукцы носителям сеймин-ско-турбинской традиции, жившим в более раннее время? К сожалению, черепа из соответствующих погребений в Ростовке [Солодовников и др., 2016] и Буланове [Хохлов, 2017, с. 100, 293] использовать трудно из-за малочисленности, плохой сохранности и проблем с половой принадлежностью. По первому впечатлению эти люди могли быть родственни- ками окуневцев, а следовательно, и карасукцев, как и считала Н.Л. Членова [1977]. Правда, они отделены от носителей карасукской культуры хронологической лакуной. Наверное, еще более глубокие корни аборигенного компонента в составе карасукцев можно было бы выявить, сравнив их с неолитическими обитателями Красноярско-Канской лесостепи и среднего Иртыша [Козинцев, 2021]. Отсутствие краниологического сходства между карасукцами и кетами разочаровывает, тем более что гипотеза Н.Л. Членовой подтвердилась геномным анализом: среди всех современных сибирских популяций первое место по сходству с карасукцами занимают именно кеты [Flegontov et al., 2016].

Выводы

• 1.    Карасукская популяция имеет черты ярко выраженной метисности. Она, скорее всего, возникла на среднем Енисее в результате смешения аборигенных окуневских групп с мигрантными андроновски-ми. Ассимиляция первых вторыми привела к тому, что субстрат сильно повлиял на физический тип ранних карасукцев, но не на их культуру.

• 2.    У «классических» карасукцев и на севере ка-расукского ареала окуневский компонент гораздо заметнее андроновского, по-видимому, вследствие численного преобладания аборигенов над мигрантами. У каменноложцев и на юге ареала соотношение обоих компонентов ближе к равному. Вероятная причина – фиксируемая археологически третья миграционная волна андроновцев с юга.

• 3.    Если гипотеза местного происхождения кара-сукцев верна, то андроновский компонент был не енисейским, а принесенным с запада мигрантами второй волны.

• 4.    Карасукская популяция могла сложиться и в ином месте вследствие смешения андроновцев с какой-либо из аборигенных сибирских групп, родственных окуневцам. Родство с аборигенами Бара-бинской лесостепи обнаруживают лишь единичные карасукские группы.

• 5.    С карасукцами сходны монгун-тайгинцы Тувы, саки Казахстана и Киргизии, савроматы, тавры Крыма и люди, погребенные в некрополе B Сиалка (вероятные киммерийцы). Все эти группы, очевидно, сложились в ходе метисационных процессов с участием андроновцев и родственных окуневцам сибирских аборигенов.

• 6.    Представление о чрезвычайном сходстве кара-сукцев с близкими к современности горцами Памира ошибочно.

• 7.    Связь карасукцев с кетами не выявляется на краниологическом материале.

Пользуюсь случаем еще раз выразить глубочайшую признательность покойной Н.Л. Членовой за помощь в атрибуции краниологического материала.