Просвещенческие идеи в воззрениях М.М. Щербатова: культурфилософский анализ

Алтайский государственный педагогический университет, Барнаул, Россия, ,

,

Эпоха русского Просвещения тесно связана с такой личностью, как М.М. Щербатов, внесший серьезный вклад в развитие философской, научной и общественной мысли. В его научных и публицистических работах поднимаются актуальные и злободневные проблемы, касающиеся государственного устройства, духовно-нравственного развития человека и социокультурного развития общества (Вагеманс, 1989).

Историография заявленной проблемы научно обширна и охватывает многие аспекты, касающиеся просвещения как социокультурного феномена, и самого Щербатова в том числе. Просвещенческие идеи Щербатова в контексте культурфилософского анализа редко становились объектом специального изучения. Они рассматривались вместе и наряду с общественно-политическими, этическими, литературно-художественными его воззрениями и особенно в связи с его взглядами на историю и исторический процесс1 (Болдырев, 1986; История философии в СССР, 1968; Щипа-нов, 1955). Из всего массива выявленных работ можно выделить исследования Н.Н. Алексеева, И.А. Дмитриевой, С.Г. Калининой, И.А. Федосова, в которых повествуется о самом М.М. Щербатове и его административно-государственной службе (Алексеев, 1999; Дмитриева, 2001; Калинина, 2002; Калинина, 2002а; Федосов, 1967; Дьяконов, 1904). Исследования Т.В. Артемьевой, М.И. Козловой, Б.А. Назаренко2, Н.В. Серенченко посвящены анализу работ Щербатова в разрезе исторического развития российского государства (Артемьева, 1996; Артемьева, 2000; Козлова, 2012; Се-ренченко, 2006). В самостоятельную группу исследований можно выделить работы С.В. Артану-хина3, Т.В. Артемьевой, И.А. Болдырева, И.Я. Щипанова, касающиеся проблем философии русского просвещения и истории философской мысли (Артемьева, 1996; Артемьева, 1989; Болдырев, 1986; Щипанов, 1955). В целом, несмотря на обозначенные исследования, заявленная проблема представляется актуальной и своевременной, поскольку всесторонне не получила научного освещения и требует проработки в контексте культурфилософского анализа.

Идеология Просвещения во многом представляет собой глубокую взаимосвязь, в первую очередь с философским осмыслением действительности и определением новых траекторий развития: личности, общества, государства (Федосов, 1967: 78). Как отмечали представители философской мысли эпохи Просвещения, в это время формировалась «мысль о том, что с помощью человеческого разума можно изменить человека, превратить в то, каким он действительно должен быть» (Ермичев, 2014: 234–235).

Определение понятия «Просвещение» в философском воззрении начала XVIII столетия представляет собой идею о существовании данного человеку Богом «естественного света» разума, который может помочь ему избавиться от «интеллектуальной слепоты и открыть истинную природу вещей» (Щипанов, 1955: 260–262). Именно эту концептуальную основу использовал Декарт, оказавший влияние своими воззрениями на М.М. Щербатова (Дмитриева, 2001: 42–44).

Центры философского Просвещения – Англия, Германия, Франция – создавали принципиально новую основу в понимании, что есть разум, а впоследствии наделяли его «статусом высшего авторитета» (Артемьева, 1996: 115). Следствием этого суждения становилось следующее: «носитель разума – это просвещенный гражданин». Именно в этом духе и шло построение всего сущего, а на тот момент времени и «правильного» (Калинина, 2002а: 127).

В Российской империи идеи Просвещения во многом были связаны с представителями французского общества и их просветителей – Руссо, Вольтером, Дидро. Немалое влияние на идеи русского Просвещения и собственно просвещенческую мысль оказали деизм, масонство, а также становление академической науки4 (Артемьева, 1996). Синтез общественного, философского и научного находил отражение фактически в работах каждого, кто был причастен к эпохе Просвещения. Важно заметить, что просветительские воззрения в Российской империи отличались от европейских. В России отдельное внимание уделяли вопросам нравственного, эстетического и религиозного характера. Имевшие место проблемы социального неравенства входили в противоречие с крепостнической системой, что во многом находило отражение в художественных стилях – сентиментализме и классицизме, которые в свою очередь также пропагандировали просветительские идеи (Щипанов, 1955: 386–388).

Убеждение о решающей роли науки и разума приводило к тому, что просветители по-иному понимали действительность и подходили с новым обоснованием происходящих процессов, а вместе с тем и иначе определяли роль человека во всем этом, все больше и больше отводя ему доминирующее начало.

Существенное влияние на дух русского Просвещения оказал абсолютизм, особенность абсолютной монархии в России с ее неистовым стержнем. Одна из стратегических задач именно русского Просвещения отчасти заключалась в укреплении монархизма, незыблемости самодержавия, что во многом и порождало как проимперские суждения, так и оппозиционные воззрения (Посконин, 1980: 60–62).

М.М. Щербатов является одним из представителей эпохи русского Просвещения второй половины XVIII в. Его идейные воззрения охватывают такие сферы, как история, политика, культура, государственное устройство, общественные нравы, принципы сосуществования людей. На формирование просветительских воззрений философа существенное влияние оказали труды представителей эпохи Просвещения – Д’Аламбера, Ч. Беккариа, И. Зоннельфельса, Дж. Локка, Д. Юма, неся в себе дух гуманизма и стремление к благосостоянию каждого гражданина и всего государства в целом с культом разума (Артемьева, 1989; Калинина, 2002а; Посконин, 1980). Увлечение античной традицией также нашло отражение в его мировоззрении (Калинина, 2002).

Начало научной деятельности Щербатова приходится на середину XVIII столетия. К числу наиболее известных работ того времени можно отнести «О надобности и пользе градских законов», «Слово о спокойствии души, взятое из Иппарха, философа пифагорейского», «Из мнений, рассуждений и нравоучительных наставлений господина Оксеншерна»1.

Нравственно-философская тематика сочинений указывает на то, что Щербатов в своем творчестве отражает свои масонские увлечения. В его сочинениях при всей близости к масонству отчетливо проступает стремление к логической ясности, к всесторонней обоснованности выводов. Это выгодно отличает М.М. Щербатова от идеологов масонства, как русского, так и европей-ского2. Хотя Щербатов в своем «Путешествии в землю Офирскую» (1784 г.) предлагает по существу масонский вариант «духовной» религии – без догматической ее кодификации, без авторитетов, преданий и священных писаний, фактически без богослужений и духовенства, тем не менее он выражает известную долю сомнения в иррациональных началах религиозной жизни, в пресловутой масонской «тайне». Идеальные жители идеального государства – офирцы – после двухминутной общей молитвы и призыва церковного иерарха – санкерея: «Вознесите молитвы свои к Вышнему», должны, по словам Щербатова, начать свой духовный диалог с богом, который символически изображался в Офирской земле в виде солнца. При этом, подчеркивает Щербатов, «тайности никакой в их молениях нет»3 (Вагеманс, 1989). По сравнению с масонскими «доказательствами бытия бога» Щербатов значительно принижает элемент мистицизма: вера офирцев «основана на одном видимом величии деяний Божиих... основание веры ни от каких откровений или преданий происходит, но от самого размышления и очевидного зрения вещей»4. Разумность, оказывается, таким образом эквивалентна религиозности. Исходя из этого, Щербатов с большим критическим пылом выступает против любых проявлений атеизма: «Богохульники у нас наказу-ются, яко безумные; ибо кто не чувствует естества Божия по видимым ему тварям, тот инако как безумным счесться не может»5.

Таким образом, Щербатов, будучи объективным идеалистом по мировоззрению, в изложении своих взглядов тяготел к внецерковным формам религиозности и, в отличие от масонства в целом, отрицательно относился к мистицизму, алхимии и сложной ритуально-магической обрядности.

Философские воззрения Щербатова в контексте духа Просвещения в общем и в некоторых частностях противоречивы, а порой и эклектичны. Как отмечал А.И. Герцен, «Щербатов часто впадает в противоречия и просто ошибки»1. Религиозно-идеалистические по своей внутренней сути, глубоко реакционные, направленные на защиту крепостного права, эти воззрения излагались под сильным воздействием некоторых полярных идей, исходя из всего массива европейского Просвещения. Именно поэтому оценки Щербатовым Ф. Бэкона, Д. Локка и французских просветителей XVIII в., так же как и их реальное влияние на его творчество, носили противоречивый характер (Серенченко, 2006: 185–186). Кроме того, Щербатов широко заимствовал и довольно гибко использовал достижения антидогматической философии и естествознания Нового времени. Как указывал И.Я. Щипанов, «Щербатов выступал во второй половине XVIII века, когда невозможно уже было игнорировать научные открытия в области естествознания» (Щипанов, 1955: 371).

Занимаясь просвещенческой деятельностью, Шербетов переводил на русский язык сочинения П. Гольбаха, в частности «Естественную политику», философическую поэму А. Попа «О человеке», а также Фенелона и Вольтера; переводил, тщательно изучал, а порой и заимствовал идеи Ш.Л. Монтескье и Д. Юма6 (Козлова, 2012). Активно сотрудничал М.М. Щербатов и с журналом «Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие», для которого в период с 1759 по 1761 г. подготовил семь переводных статей.

Чуть позже знакомство с Г.Ф. Миллером, его наставления подтолкнули князя к изучению и написанию истории собственной страны – «Истории Российской с древнейших времен»7. В 1767 г. по рекомендации Миллера Екатерина II назначила Щербатова на должность историографа, что во многом предопределило его последующую научную судьбу, а также оформление его просветительских взглядов.

Отдельный научный интерес представляют воззрения М.М. Щербатова на формы правления. В его убеждении монархия обеспечивает соблюдение интересов всех сторон. В то же время он отмечает, что злоупотребление монархом своей властью ведет к самовластью. Его критике подвергается эпоха просвещенного абсолютизма, где правление Екатерины II он сближал с самовластьем.

Весьма интересны суждения М.М. Щербатова о сущности человека и его природе. В своих работах «О пользе наук» и «Размышлении о самстве» философ касается вопросов, связанных с познанием человека. Важность и значимость рассмотрения человека с точки зрения познания и понятия Щербатов подчеркивает постоянно. Если воспитание, как утверждали европейские просветители, «делает» человека, то Щербатов признает главнейшим продуктом воспитания способность объективного самопознания, а на его основе – самовоспитания. Во многом данный аспект является ключевой идеей воспитания личности эпохи Просвещения8.

Так, в сочинении «Письмо к вельможам» он обвиненяет высших чинов феодально-бюрократического Российского государства в отсутствии критического самопознания: «Не природа есть причина ваших пороков, но незнание самого объяснения вашей должности, забвение самих себя и страсти ваши, иже соделывают из вас не людей, но неких чудовищ»9. Столь большое моральнопсихологическое, социальное и философское значение, которое придает Щербатов познанию человеком самого себя, проявляется и в том, что он специально выделяет общие принципы, подходы к анализу человека, основываясь на достижениях философии европейского Просвещения.

С одной стороны, описывая жизнь и смерть человека, он обращается к достоверным положениям естествознания, старается «взять себе в проводники науку и наивернейшие испытания» (Артемьева, 2000: 105), с другой – призывает полагаться на «благость Божию» в познании человека и природы человеческой души: «Я во все времена моей жизни полагался на благость Божию и бессмертие души почитал яко драгоценный дар нашего создателя»1. В уста Никиты Федоровича Коковинского – персонажа его философического «Разговора о бессмертии души», Щербатов вкладывает немалую долю сомнения в правомерности научной постановки проблемы человека, и прежде всего важнейшего вопроса о природе человеческой души, сознания в отношении к телу и его органам. «Как возможно, – говорил он, – чтобы через науку, имеющую себе в предмет единые тела, могли до познания невещественные вещей достигнуть?»2.

Затрагивая проблему взаимного сосуществования человека и государства в контексте духа Просвещения, М.М. Щербатов уделял внимание правовым аспектам государства как института, социокультурному развитию человека в государстве. Он полагал, что только орган законодательной власти при законотворчестве обязан учитывать географическое положение государства, обычаи и нравы народов России, конфессиональные основы. Изучая природу государства и его институты, М.М. Щербатов выделил свойственные пороки структуры: взяточничество, казнокрадство, нарушение иерархической субординации в системе управления.

Таким образом, просвещенческие идеи М.М. Щербатова находят свое отражение фактически в каждом его произведении. Влияние философии европейского Просвещения способствовало тому, что М.М. Щербатов подходил к рассматриваемым проблемам в духе рационалистического объективизма и при этом учитывал нравы просвещенного абсолютизма екатерининской эпохи. Несмотря на его консерватизм и принадлежность к патриархально-консервативному крылу русского Просвещения, идейные воззрения князя содержат в себе концептуальные основы эволюции нравственности человека и миропорядка. Не будучи философом, М. М. Щербатов достаточно основательно и результативно обращался к проблемам философии культуры и истории, философской антропологии, философии религии.