Противодействие экстремизму и терроризму: социально-культурный подход

Экстремизм, несомненно, является одной из наиболее серьёзных проблем современности, потребность решения которой сегодня в полной мере осознается мировым сообществом. Экстремизм как особая форма социального поведения представляет собой вариант радикального отрицания существующих норм и правил. И это отрицание само становится нормой и правилом для лиц, ставших на путь экстремизма.

Факты преступлений на почве этнической и религиозной ненависти, разжигание национальной вражды не являются неизбежными, они могут и должны попадать в поле внимания общества, специалистов социальнокультурной сферы. Сегодня аксиоматичным становится признание того, что работа по профилактике экстремизма дает результат только в случае, если она осуществляется системно и профессионально. Важным элементом повышения эффективности такой дея-

1997-0803 ВЕСТНИК МГУКИ

4 (42) июль-август 2011 156-160

тельности является организация широкого социально-культурного взаимодействия, способного стать условием для профилактики различных форм экстремистского поведения молодёжи.

Признавая опасность экстремизма, который выражается в приверженности к крайним взглядам и мерам, в стремлении решать проблемы с применением самых радикальных методов, необходимо дать уточняющее определение самого понятия «экстремизм», которое неоднозначно воспринимается как на бытовом уровне, так и на уровне научной рефлексии.

Фонд «Общественное мнение» 14 октября 2000 года провёл Всероссийский опрос городского и сельского населения (1500 респондентов), который имел целью уточнение отношения россиян к понятию «экстремизм».

Слово «экстремизм», выражение «экстремистские организации» широко употребля- лись в СМИ ещё в советские времена. Между тем 36% россиян, отказываясь объяснить, что означает это понятие, заявляют, что не знают, что это такое.

Объяснить, что значит «экстремизм», взялись 37% респондентов. Их ответы были объединены в несколько групп (данные в % от числа опрошенных): экстремизм – это...: насилие, жестокость, агрессия, ненависть – 8%; терроризм, бандитизм – 7%; крайние формы выражения идеологических взглядов – 7%; фашизм, национализм – 6%; антигосударственная деятельность, захват власти – 3%. Часть респондентов (2%), не сумев дать определение данному понятию, просто выразили своё негативное отношение к экстремизму («это плохо, запрещено», «ругательное слово», «экстремисты – зачинщики плохого») (3).

Понятно, что общественное сознание, выстраивая содержательно-смысловое пространство данного понятия, не в состоянии охватить все аспекты, что даёт основания для его многозначного толкования.

В публикациях отечественных специалистов сегодня также господствует подход, согласно которому принципиально невозможной признается выработка общего определения терроризма и экстремизма, и, взамен этого, предлагается опираться на анализ лишь некоторых важнейших признаков, достаточно полно характеризующих эти явления.

Например, в конце 1990-х годов С.А. Эфиров к таким признакам (применительно к терроризму) относил политическую мотивацию насильственных действий; направленность насилия на дестабилизацию положения в обществе и запугивание различных социальных групп; отсутствие обязательной связи терактов с последующими вооружёнными конфликтами; наличие определённой идеологии экстремистской направленности, оправдывающей террористические действия (8).

Современные исследователи склонны, при всей прагматической ценности подобного подхода, не принимать его в качестве полноценного методологического инструмента «в силу его недостаточной общности и системно- сти», и, следовательно, в выработке полноценного определения экстремизма необходимо последовательно двигаться от общего к частному и конкретному.

Главный акцент в современной научной литературе состоит в том, что экстремизм определяется «как определённая идеология, принудительно распространяющая нетерпимость к оппонентам, насильственное их подавление» (6, с. 45–46).

В связи с этим мы склонны использовать в научном анализе трактовку понятия «экстремизм», утверждённую в Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом (Шанхай, 15 июня 2001 года), что дополняет принятую в российском законодательстве трактовку экстремизма.

Согласно этой конвенции «экстремизм» – это «какое-либо деяние, направленное на насильственный захват власти или насильственное удержание власти, а также на насильственное изменение конституционного строя государства, а равно насильственное посягательство на общественную безопасность, в том числе организация в вышеуказанных целях незаконных вооружённых формирований или участие в них, и преследуемые в уголовном порядке в соответствии с национальным законодательством» (7, с. 55–66).

Экстремизм – это способ достижения различных целей путём использования радикальных методов (терроризм, массовые беспорядки, захват заложников). В связи с тем, что экстремизм – это лишь средство, он может иметь различную идеологическую ориентацию и целевую направленность, вторгаться в любые сферы общественных отношений: религиозные, национальные, межпартийные, внешней и внутренней политики, экологические. Экстремизм тем более опасен, что является крайней формой радикализма, который в своём развитии стимулирует такие опасные для нормального существования государства и общества явления, как межрелигиозное и межнациональное противостояние, активную криминализацию общественных структур и др.

Например, опрос Фонда общественного мнения «ФОМнибус», проведённый практически сразу после теракта в аэропорту Домодедово (опрошено 1500 респондентов 29–30 января 2011 года в ста населённых пунктах в 43 субъектах Российской Федерации) (5, с. 16–19) выявил высокую социально-культурную обусловленность оценок этой трагедии. Ответы респондентов на вопрос «Как Вы считаете, какие цели преследуют террористы, организовавшие взрыв в аэропорту Домодедово?» распределились следующим образом: посеять страх, панику, запугать людей – 26%; дестабилизировать обстановку в стране, вызвать межнациональную рознь, войну – 10%; показать свою силу, обратить на себя внимание, напомнить о себе – 7%; убивать людей, причинять ущерб, вред – 6%; мстить («месть за Северный Кавказ») – 6%; политические цели – 4%; вызвать недовольство народа правительством, властью – 4%; дискредитировать Россию в мире – 4%; проявить ненависть к России, к русским, уничтожить Россию – 4%; корыстные цели – 4%.

Как видно, в общественном сознании преобладают оценки экстремистской и террористической деятельности, основанные на социально-психологических и социально-культурных факторах.

По мнению Л.М. Пронского и Р.А. Шаря-пова, наиболее общественно опасными, с государственно-политической точки зрения, являются «такие экстремистские доктрины, программы и формы социально-политического действия, которые отрицают за одной из сторон объективного социального противоречия и социального конфликта, равное право на существование, объявляя сосуществование сторон конфликта в той или иной форме невозможным и призывая к моральному, правовому или даже физическому насилию над своим противником, его имуществом, ценностями, святынями и т.д.» (4, с. 170). Такая оценка, с которой мы полностью соглашаемся, заставляет обратить внимание на социально-культурный контекст. Этот контекст не просто важен. Зачастую он определяет эффективность всей деятельности по противодействию терроризму и экстремизму.

Проведённым нами теоретический анализ фундаментальных работ по теории социально-культурной деятельности (М.А. Ариар-ский, А.Д. Жарков, Ю.Д. Красильников, Н.Н. Ярошенко и мн. др.) убедительно доказывает, что деятельность органов государственной власти, местного самоуправления и структур гражданского общества по профилактике этнического и религиозного экстремизма сегодня может быть интегрирована на основе социально-культурного подхода. Этот подход всё более активно разрабатывается в современной философии, культурологии и педагогической науке.

Социально-культурный подход интегрирует научные достижения предшествующих подходов и на их основе позволяет обосновать вывод о социальной и культурной обусловленности экстремизма (Р.Г. Абдулатипов, М.С. Каган, И.В. Малыгина, В.М. Межуев, Э.С. Маркарян, Э.А. Орлова, А.А. Пелипенко, А.Я. Флиер и др.).

Специфика этого подхода определяется, с одной стороны, формированием мощной законодательной базы для противодействия экстремизму и терроризму как формам преступной деятельности, а с другой – становлением в общественном сознании идеи необходимости интеграции в этом противодействии усилий всех субъектов социально-экономических, социально-политических и социально-культурных процессов (А.Д. Жарков).

Анализ нормативных актов, в которых употребляется понятие «противодействие», показывает, что круг субъектов этой деятельности рассматривается достаточно широко и совпадает с кругом субъектов предупреждения преступности.

Так, в Федеральном законе от 25 июля 2002 года № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» (СЗ РФ. 2002. № 30. Ст. 3031. ст. 4) указаны субъекты противодействия экстремистской деятельности, к которым, наряду с федеральными органами государственной власти и органами государ- ственной власти субъектов Российской Федерации, отнесены также органы местного самоуправления. Они осуществляют профилактические, в том числе воспитательные и пропагандистские меры, направленные на предупреждение этого явления.

Анализ Федерального закона от 7 августа 2001 года № 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путём и финансированию терроризма» (СЗ РФ. 2001. № 33. Ч. 1. Ст. 3418) показывает, что в «противодействии» принимают участие не только государственные органы, но и коммерческие структуры, а также общественные организации.

Под борьбой с преступностью, на наш взгляд, следует понимать деятельность правоохранительных органов, осуществляемую, в том числе, с применением оперативно-розыскных, иных специальных мероприятий (операций), направленную на предупреждение (профилактику), пресечение, раскрытие, расследование преступлений.

Противодействие преступности – это деятельность общества и государства, которая включает в себя систему разноплановых мер, направленных на выявление и устранение (блокирование, нейтрализацию) причин и условий, порождающих преступность; применение принудительно-правовых методов и средств воздействия на лиц, совершивших преступление.

Следовательно, противодействие возможно там, где есть иные взгляды, точки зрения на государственное устройство, равноправие граждан, вероисповедование той религии, которая ближе по духу и мировоззрению. Согласитесь, что было бы совсем неправильно называть закон «О противодействии экстремистской деятельности», к примеру, как «Закон о борьбе с экстремизмом». Противодействие преступности включает:

• а)    предупреждение (профилактику) преступности в целом, как негативного социального явления, видов преступности и отдельных преступлений. Это допреступное упреждающее противодействие;

• б)    неотложное предупреждение, направленное на пресечение преступлений на стадиях формирования умысла, приготовления, покушения. Оно имеет характеристики как доп-реступного, так и постпреступного, упреждающего противодействия;

• в)    постпреступное противодействие, то есть воспрепятствование дальнейшей преступной деятельности лиц, уже совершивших (совершающих) преступления (1, с. 16–17).

Данные этапы в полной мере могут быть применены и в целях организации противодействия экстремизму и терроризму.

В связи с этим можно подчеркнуть, что на всех этапах противодействия экстремизму, особенно на этапе допреступного, упреждающего его противодействия, существуют необходимость и возможность привлечения социальных субъектов, максимально полного использования их социально-культурной активности (Н.В. Шарковская) на основе организации широкого социально-культурного взаимодействия.

Совершенствование взаимодействия органов внутренних дел и подразделений ФСБ, МЧС, Минобороны, всех участников социальных процессов по предупреждению и пресечению актов терроризма во многом зависит от разработки теоретических основ такого взаимодействия: понятия, принципов, форм и методов. Понятие взаимодействия в рассматриваемой сфере определяется как совместная согласованная деятельность органов внутренних дел и других субъектов антитеррористи-ческой деятельности, осуществляемая в пределах компетенции присущими им средствами и методами, направленными на решение задач противодействия терроризму.

Организация взаимодействия при этом выступает как деятельность управленческая, связанная с принятием и реализацией решений в данной сфере. Она обладает такими присущими ей специфическими чертами, как наличие субъектов, объектов и предмета совместной деятельности, общих целей, информационного обеспечения, оценки результатов совместной деятельности.