Расширение прав и свобод человека или его расчеловечивание?

Современный период развития человеческой цивилизации характеризуется фундаментальными переменами: происходит переход индустриальных стран на новую стадию развития, процессы глобализации и локализации становятся реалиями сегодняшнего дня, экологический кризис, борьба за сокращающиеся энергетические и сырьевые ресурсы, угроза новой мировой войны – все эти процессы требуют философского осмысления в силу их масштабности и всеобщности. Сегодня особенно необходимо глубокое осознание сущности человека и социума, наиболее общих законов их развития, без чего невозможно понимание глубинных тенденций эволюции.

С одной стороны, важнейшей особенностью современной эпохи, как нам представляется, является всестороннее развитие человека, его сущностных сил, предпосылкой чего является создание современных наукоемких технологий, в которых рост производительности труда в первую очередь зависит от индивидуальных особенностей человека, прежде всего его способности к труду. С другой стороны, политика западных стран не направлена на формирование нового человека (члена глобального общества) как гармоничной, духовно богатой личности, обладающей багажом родовых сущностных сил, всеми способами транслируется «массовая культура» с ее культом насилия, секса и жестокости, которая заменяет «разум инстинктами, любовь – сексом, человека – неодикарем…» (Кессиди, 2004: 46).

Политика, направленная на удовлетворение низменных, а не творческих, созидательных потребностей человека, по сути, приводит к его деградации, отвлекает от решения важных социальных проблем, направляет внимание субъекта на решение гендерных проблем, которые объявляются чуть ли не важнейшими в жизни человека, обосновывая его право на свободу. Это, с одной стороны, противоречит реалиям сегодняшнего дня, требующим подготовки достаточного количества людей, обладающих способностью управлять сложноорганизованным производством, но с другой – в связи со становлением последнего в социальной структуре западного общества происходят существенные изменения во всех его слоях, особенно в рабочем классе, исчезают традиционные отрасли производства, высвобождается огромное количество работников, ранее задействованных в нем. Люди, которые еще недавно были главной производительной силой общества, сегодня уже не находят применения своим способностям, они оказались лишними. Их нужно либо содержать за счет социальных программ, либо создавать условия для получения ими образования, соответствующего требованиям современного производства, либо делать так, чтобы количество таких людей сокращалось.

Господствующий класс западного общества озабочен идеей уменьшения населения, причем не только в собственных странах, но и в мире вообще, это обусловлено тем, что движение слаборазвитых государств «по тому пути, на котором некогда достигали благополучия развитые страны, сегодня невозможно, ибо в условиях растущей исчерпанности природных ресурсов и все более неблагоприятной экологической ситуации подобный путь чреват катастрофой» (Белкин, Стороженко, 1995: 32). Такая позиция привела к отказу от помощи развивающимся странам, запрету политики «догоняющего развития», которая реализовывалась до 1970-х гг., что, по сути, осуществляет деление человечества на его элитную часть («золотой миллиард») и всех остальных. Один из инструментов в области права, ведущих к сокращению численности населения, – «Принципы 8 марта» ООН1. Они не только направлены на трансформацию существующей парадигмы, защищающей права человека, но и призваны разрушить наработанное веками гуманистическое содержание традиции права, внося хаос в отношения между людьми, десоциализируя их.

На наш взгляд, «Принципы 8 марта» – часть неомальтузианского проекта по сокращению численности населения через его развращение, культивирование пороков, редукции социальной сущности к биологическому началу. Мы имеем в виду разрушение нравственного и правового содержания общественной и индивидуальной жизни путем создания соответствующих условий в реальности.

Напомним, согласно Т. Мальтусу, одно из решений ограничения рождаемости, наряду с изнурительным трудом, войнами, эпидемиями, голодом, – это моральные ограничения, или добродетель воздержания: «Этот долг ясен и доступен всякому пониманию: он сводится к тому, чтобы не производить на свет детей, пока не имеешь средств для их прокормления и воспитания» (Мальтус, 2023: 96). Моральные ограничения распространяются также на высший класс, когда речь идет о замужестве женщин, боящихся остаться старыми девами, и уже в браке, по мысли Т. Мальтуса, обременяющих страну детьми, не принося этим никому счастья: «Такие браки с точки зрения людей, обладающих несколько развитым чувством, представляются не чем иным, как развратом, облеченным в законные формы» (Мальтус, 2023: 105).

Неомальтузианский проект отличается от своего предшественника тем, что в нем снимаются не только моральные ограничения, но и правовые, чему в значительной степени способствует гендерная повестка с ее идеей разнообразия полов и их равенства. Если классическое неомальтузианство придерживается идеи ограничения количества детей в браке или отказа от них, то его радикальный вариант направлен на реализацию идеи сексуализации детей и вступления в интимные отношения с детьми. Вот что пишет по этому поводу социолог Г. Кьюби: «Преследуя свои цели, ООН и ЕС работают с международной сетью заинтересованных политических сил, фондами миллиардеров, основными средствами массовой информации и глобальными неправительственными организациями, такими как Международная федерация планирования семьи и LGA, гомосексуальной головной организацией. Они стремятся навязать феминистскую и гомосексуальную повестки дня каждой нации в мире с помощью политики комплексного гендерного подхода (gender mainstreaming) и ЛГБТ-прав… Мы действительно столкнулись с глобальной “антропологической революцией”, как назвал ее Папа Римский Бенедикт XVI, с той самой, которая поражает самые корни человеческого существования. Эта революция имеет пять политических ключевых моментов, среди них: ликвидация отцовства и материнства; лишение материальной основы семьи; легализация абортов; гомосексуальный “брак”, включая усыновление детей и производство искусственных (суррогатное материнство); их сексуализация посредством обязательного всестороннего полового воспитания»1.

Игнорирование социальной и экономической сторон процесса воспроизводства людей, выделение его биологической сферы, а также разработка NBIC-технологий (например, выращивание людей в искусственной матке или генное редактирование) в перспективе уничтожает человека как главную производительную силу в обществе, генерирующую не только условия своего существования, необходимые для жизни блага, но и самого себя. Философская проблема, которая возникает в связи с этим, – антропологическая. Она заключается в том, что человек намеренно (в правовом аспекте – это обесценивание роли национальных государственных законодательств, уголовного права в данном документе) не только сводится к биологическому началу через культивирование сексуальной потребности независимо от пола, возраста и прочих идентичностей (причем речь идет не о либидо, а о мортидо – «инстинкте смерти»), но и перестает осознаваться существом социальным, символическим, моральным (дискредитируется ценность семьи, социальные нормы и традиция как таковая).

Идеи Т. Мальтуса оказали мощнейшее влияние не только на политико-правовую сферу («Закон о переписи» 1800 г.2, «Закон о бедных»3, «Закон о кукурузе»4), но также на сокращение населения: «Ученый также поддерживал введение протекционистского “Закона о кукурузе”, ограничившего импорт и повлекшего существенное повышение цен на еду для населения. Ограничения просуществовали с 1815 по 1846 гг. и были отменены только после Великого голода в Ирландии, повлекшего гибель более миллиона человек»5. Эту связь между идеями, их влиянием на политическую жизнь и на общество в целом необходимо подчеркнуть, потому что в «Принципах 8 марта» проводится идея не только декриминализации преступного поведения, но и легализации преступного и аморального поведения. Девиация здесь понимается в широком смысле – как отклонение от законодательной и моральной нормы.

Обратимся к истории создания данного документа и к его тексту. В марте 2023 г. Международная комиссия юристов (в лице 60 судей и юристов со всех регионов мира), действующая под эгидой Организации Объединенных Наций (ООН), опубликовала документ, содержащий ряд принципов, которыми должны руководствоваться судьи, правозащитники, практикующие юристы и прокуроры, административные органы во всем мире. Полное название документа – «The 8 March Principles for a Human Rights-Based Approach to Criminal Low Proscribing Conduct Associated with Sex.

Reproduction. Drug Use. HIV. Homelessness and Poverty»1. Юристы, которые фигурируют в данном документе как его сторонники, представляют следующие страны: Иордания, Корея, Кыргызстан, Франция, Бразилия, Египет, США, Швейцария, Уганда, Непал, Индия, Израиль, Россия, Япония, Нидерланды, Норвегия, Пакистан, Новая Зеландия, Великобритания, Зимбабве и др.

Документ акцентирует внимание на защите прав человека в ситуациях «пагубного воздействия уголовных законов, запрещающих поведение, связанное с сексом, репродукцией, ВИЧ, употреблением наркотиков, бездомностью и бедностью»2. Суть проблемы неправильного применения уголовного законодательства, по мнению авторов документа, состоит в том, что оно ведет к отчуждению, неравенству, дискриминации, стигматизации, маргинализации поведения отдельных лиц и групп, чего быть не должно. С этой проблемой уже много лет борются «Генеральный секретарь ООН, Управление Верховного комиссара по правам человека, глобальные и региональные правозащитные механизмы, органы и эксперты, национальные суды, законодательные органы и национальные правозащитные учреждения, а также гражданское общество»3.

Так как уголовное право рассматривается в целом как карательное, возникает потребность декриминализации ряда действий согласно принятым принципам, а именно «поведения, связанного с сексом, репродукцией, употреблением наркотиков, ВИЧ, бездомностью и бедностью»4. В этой части документа с 14 по 21 принцип лейтмотивом повествования становится мысль о том, что «никто не может быть привлечен к уголовной ответственности», если есть «обоюдное» и «добровольное согласие», «свободное и осознанное принятие решений»5. Перечислим, какие виды девиантного поведения нельзя криминализировать и что в перспективе, по-нашему мнению, будет охраняться законом: контрацепция, аборты, употребление алкоголя и наркотиков во время беременности, педофилия (косвенно об этом сказано в принципе 16); добрачные, внебрачные, однополые, разнополые сексуальные отношения по обоюдному согласию, интимная связь с трансгендером и небинарной личностью; обмен сексуальными услугами в общественном месте, организация их оказания (создание инфраструктуры); гендерное самовыражение (в том числе не соответствующее общественным нормам) и развитие сексуальной ориентации; неразглашение ВИЧ-статуса и его непреднамеренная передача; покупка, хранение, выращивание наркотиков для личного употребления (в том числе лицами до 18 лет и беременными), распространение информации, связанной с наркотиками; попрошайничество, сон, приготовление и прием пищи, стирка одежды, мытье, мочеиспускание и дефекация в общественных местах и т.д. Другими словами, декриминализируются аборты и все, что связано с «черным рынком» репродуктивной сферы, а также педофилия, проституция, наркомания, нарушение общественного порядка («мелкое хулиганство»). Причем попрошайничество и «секс-работа» рассматриваются как виды экономической деятельности, что как минимум указывает на маргинализацию данного термина.

Если обратиться к гуманистическим смыслам античной философской традиции, мы не просто видим культивирование порочного или греховного, неразумного поведения, а наблюдаем разрушение основ «культурного кода» западной цивилизации, включающего платоновское разведение блага и удовольствия, эпикурейское наслаждение, понимаемое как благо, свобода от страданий тела и смятений души, а не то, что связано с чувственностью и распутством; аристотелевское противопоставление возвышенных и низменных удовольствий. Если следовать логике философа, человек, отдавая предпочтение последним, выводится за рамки государственного существования, семьи, законов, моральных ценностей и норм. Осуществить подобное можно лишь намеренно, искусственно превращая людей в подобие больных животных, заряженных антихристианскими смыслами (по Ф. Ницше), сексуально озабоченных (по З. Фрейду), уступающих в своей природной инстинктивной организации животным (по А. Гелену). Нужно только создать для этого соответствующие условия, подогнать реальность под желанный образ деградировавшего человека, с которым в будущем можно будет обходиться противозаконно и безнравственно, то есть бесчеловечно и противоестественно, в духе макиавеллизма.

Рассмотрим сами принципы с позиции того, какие жизненные условия нужно создать, используя правовые инструменты, чтобы человек перестал быть или уже не смог стать социальным субъектом, мыслящим, моральным, восприимчивым к прекрасному, воспроизводящим самого себя. Это семь принципов, очень созвучных мальтузианской идее сокращения населения.

Во-первых, нужно создать условия, разрушающие институт семьи. Как это сделать, описывается в принципах 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20. Главное, что объединяет эти положения, – индивидуализм как сверхценность, ориентация на чувственное, сексуальное и наркотическое удовольствие, разрушение семейно-ролевой идентичности, принцип добровольного согласия на участие в сексуальных практиках независимо от пола, семейного положения и возраста, легализация криминального поведения (секс с детьми, например), превращение института права и морали в симулякр, имитацию соответствующего этим институтам смысла.

Остановимся на принципе 14 – сексуальное и репродуктивное здоровье и права.

Для разрушения института семьи, с одной стороны, легализуется поведение, не дающее развиться материнской идентичности или ее разрушающее. Это – контрацепция (в том числе экстренная), аборты (в перспективе на разных сроках), употребление алкоголя и наркотиков во время беременности (инвалидизация плода), заражение ВИЧ матери и передача его плоду, потеря беременности.

С другой стороны, в качестве альтернативы семье продвигается институт опеки, который присваивает себе родительскую функцию воспитания и заботы о детях. Именно с ним опосредованно связана легализация педофилии и разрушение детской идентичности у ребенка через его сексуализацию, наделение сексуальными правами. Конечно, в тексте документа отсутствуют термины «педофилия», «сексуализация детей», но смыслы, им присущие, в нем содержатся. Процитируем: «Родители, опекуны, попечители или другие лица, которые позволяют или помогают детям или лицам, находящимся на их попечении, включая инвалидов, осуществлять свои сексуальные и репродуктивные права, в том числе путем приобретения услуг в области сексуального и репродуктивного здоровья, товаров или информации, не могут привлекаться к уголовной ответственности, если только они не прибегали к принуждению, применению силы, мошенничеству или отсутствию свободного и осознанного принятия решений со стороны ребенка или лица, за которым они ухаживали»1.

То есть дети, а также лица, находящиеся на попечении, включая инвалидов, наделяются сексуальными и репродуктивными правами, а родители, опекуны и попечители – правами по их реализации.

Сразу отметим, что сексуальные отношения с детьми не имеют ничего общего с этикой греческой любви к юношам (она всегда контекстуальна), о которой писали Гомер, Платон, Плутарх, так как вместо воспитания, развития мужских доблестей, личных и гражданских добродетелей, ответственности старшего за младшего речь идет о растлении в том числе не достигшего половой зрелости ребенка, которое в эллинской культуре отвергалось, было редким явлением и вообще не связывалось с поведением, достойным мужчины.

В принципе 15 – аборт – продолжается легализация данной процедуры и дается новая ее интерпретация. В частности, утверждается, что законодательство не может запрещать аборты и услуги по его проведению, предоставлению препаратов, прерывающих беременность. Более того, полностью снимается дилемма, поднимаемая биоэтикой: аборт перестает определяться как убийство.

В принципе 16 – сексуальное поведение по обоюдному согласию – происходит легализация любых сексуальных практик независимо от пола, семейного положения при одном условии: должен быть соблюден принцип обоюдного согласия: «однополые, а также разнополые сексуальные отношения по обоюдному согласию или сексуальные отношения по обоюдному согласию с трансгендерами, небинарными людьми и другими лицами с разным полом или вне брака – будь то добрачные или внебрачные отношения – никогда не могут быть криминализированы»2.

Этот принцип обоюдного согласия распространяется также на детей и является фактором разрушения национального законодательства, а значит, и государственности. Вот, что написано в документе относительно возраста вступления в сексуальные отношения: «Что касается применения уголовного законодательства, то любой установленный минимальный возраст согласия на вступление в половую связь должен применяться недискриминационным образом… Более того, сексуальное поведение с участием лиц, не достигших установленного внутри страны минимального возраста согласия на секс, может быть по обоюдному согласию фактическим, если не по закону. В этом контексте применение уголовного законодательства должно отражать права и способность лиц моложе 18 лет принимать решения о вступлении в сексуальные отношения по обоюдному согласию и их право быть заслушанными по касающимся их вопросам»3.

В принципе 17 – секс-работа – легализуется новый способ «заработка» для совершеннолетних – проституция и инфраструктура, с ней связанная; также законным становится секс в общественном месте. «Обмен сексуальными услугами между совершеннолетними по обоюдному согласию за деньги, товары или услуги и общение с другим лицом по поводу… будь то в общественном или частном месте, не могут быть криминализированы…»1.

С учетом того, что в принципе 16 говорится о сексуальном поведении по обоюдному согласию, включая детей, можно спрогнозировать вовлечение несовершеннолетних в проституцию на так называемых «законных» основаниях при соблюдении принципа обоюдного согласия.

Принцип 18 – сексуальная ориентация, гендерная идентичность и гендерное самовыражение – направлен на формирование у ребенка подвижной, «флюидной» гендерной идентичности («сексуальное просвещение»), которая в современной западной традиции отождествляется с полом, на эксперименты с ней («смена пола») и самовыражение, которое может не соответствовать общественным ожиданиям и нормам, но должно быть защищено законом: «… действия, направленные на оказание помощи другим в исследовании, развитии и/или утверждении сексуальной ориентации или гендерной идентичности»2.

Принцип 19 – ВИЧ – направлен на неразглашение связанного с вирусом статуса или факта контакта с инфицированным, речь также идет о декриминализации передачи ВИЧ, если она осуществлялась непреднамеренно.

Принцип 20 – употребление наркотиков; хранение, покупка или выращивание их для личного употребления – легализует наркобизнес и превращает употребление наркотических веществ, их изготовление и распространение в защищаемую законом норму поведения в обществе, которая начинает коррелировать с медицинскими услугами. Причем осуществляется наркотизация не только взрослых, но и детей, так как есть указание: «в том числе в возрасте до 18 лет или во время беременности» для личного употребления можно «хранить, покупать, выращивать наркотики, владеть или распространять оборудование, товары, информацию».

Также разрешена деятельность, которая, по мнению авторов документа, влияет на предотвращение или уменьшение вреда, связанного с употреблением наркотиков: «распространение наборов для безопасного употребления наркотиков, стерильных игл и шприцев, налоксона, а также обеспечение безопасных мест потребления и надзор за ними; или поиск, получение или распространение информации о медицинских услугах для людей, употребляющих наркотики, в том числе об оборудовании, товарах, сооружениях»3.

Выше мы рассмотрели условия, разрушающие институт семьи, связанные с деформацией материнской и детской, уничтожением мужской идентичностей в контексте легализации педофилии, а теперь обратимся к условиям, уничтожающим культуру и культурную идентичность человека, связанную с порождением и воспроизведением смыслов диалогичными, а не конфликтными коммуникативными практиками. Также проанализируем симулякр трудовой деятельности и формируемую им идентичность. Эти условия изложены в принципе 21 – деятельность по поддержанию жизни в общественных местах и поведение, связанное с бездомностью и бедностью.

Обращает на себя внимание тот факт, что бездомность и бедность не являются в данном случае социальными проблемами, которые необходимо решать на государственном уровне с помощью политико-правовых, экономических и социальных инструментов. Проблемой, по мнению авторов документа, они становятся, если общество отказывается понимать их как инклюзию, проявление социального разнообразия, имеющего ценность для всего общества. Бездомность и бедность с позиции такой концепции являются своего рода ограничениями, сродни связанным, например, со здоровьем. Они не должны стигматизировать бездомных и нищих, напротив, последние должны наделяться правами, позволяющими им включаться в общественную жизнь, исходя из имеющихся ограничений.

Согласно документу, «никто не может быть привлечен к уголовной ответственности за участие в экономической деятельности: попрошайничество, попрошайничанье, торговлю, … вендинг, лоточничество» или в другой «неофициальной коммерческой деятельности, связанной с предметами, не являющимися контрабандными», а также за «осуществление жизнеобеспечивающей деятельности в общественных местах, такой как сон, прием пищи, приготовление пищи, стирка одежды, сидение или выполнение действий, связанных с гигиеной, включая мытье, мочеиспускание и дефекацию»; «на основании занятости или отсутствия средств к существованию», наличия определенного «экономического или социального статуса, включая отсутствие постоянного адреса, дома» или того факта, что «они на практике являются бездомными»4.

Как видим, в документе предлагается абсолютно «новая» интерпретация экономической деятельности и того, какими правами должны обладать бездомные и нищие. Попрошайничанье превращается в неофициальную коммерческую деятельность, а бездомные и нищие становятся, видимо, коммерсантами, имеющими равные права с остальными субъектами экономического пространства. Сразу отметим, что ни к экономике, ни к праву это не имеет никакого отношения. Человек в данном случае перестает быть ведущей производительной силой, удовлетворяющей свою потребность в труде и развивающей в нем свои способности; он не создает материальные и духовные ценности. Ни о каком развитии производства, подчинении сил природы, преобразовании их, использовании научных знаний для улучшения положения бездомных и нищих речи, конечно, не идет. Однако имеет место легализация того, что с позиции закона можно квалифицировать как административное правонарушение, связанное с разрушением общественного порядка или, по сути, разрушением договора между социумом и государством в духе Т. Гоббса.

Неслучайно последнее в документе рассматривается как угрожающее правам человека, так как оно, по мнению авторов, демонстрирует «растущую тенденцию к чрезмерной криминализации» употребления наркотиков или «секс-работы», например, что входит в противоречие с международными положениями в области прав человека: «Уголовное право является одним из самых жестких инструментов, имеющихся в распоряжении государства для осуществления контроля над людьми... Как таковое, оно должно быть крайней мерой, однако во всем мире наблюдается растущая тенденция к чрезмерной криминализации»¹. При этом международное законодательство ставится выше внутреннего, национального независимо от его « культурно специфических, традиционных или общинных ценностей или религиозных убеждений или защиты от предполагаемых угроз правам и репутации других лиц, национальной безопасности, общественному порядку, общественному здоро-вью...»². Это означает девальвацию национального уголовного права, которое, например, рассматривает организацию занятия проституцией как преступную (статья 241 УК РФ³), и лишение суверенитета государства в области права в пользу стоящей над ним структуры.

В связи с этим интересно, что в документе отражены направления, по которым защита прав человека будет отрабатываться в будущем и которые также разрушают государственность в области права и не только. Вот эти направления: вероотступничество, богохульство, прогулы, диффамация, клевета, пропаганда, нарушение общественного порядка, праздношатание, бродяжничество, безнравственность, публичное непристойное поведение, однополые браки, пропаганда гомосексуальности, непристойности и сексуальные высказывания, определенные виды порнографии, суррогатное материнство без эксплуатации, определенные вредные практики; нарушения, связанные с миграцией; предоставление гуманитарной помощи, акты солидарности и определенные виды гражданского неповиновения4.

Как нам видится, для реализации «Принципов 8 марта», а документ имеет в первую очередь прикладное значение, может быть использована «технология управляемого хаоса», то есть дестабилизации общественной жизни. В данном случае – через трансформацию правовой системы стран – членов ООН (уничтожение национальных уголовных законодательств, декриминализация преступного поведения, легализация преступных и аморальных действий), через распространение ложных аксиологических приоритетов (индивидуализм и права индивида как сверхценность) и размывание культурных и национальных основ народа (разрушение института семьи). Под предлогом заботы о человечестве, правах меньшинств, полов, бездомных и наркоманов, а в перспективе – педофилов, осуществляются процессы расчеловечивания, десоциализации человека, культивирования в нем низменных побуждений, сведение его сущности к детерминированному инстинктами биологическому объекту, «неодикарю», лишенному возможности реализовывать важнейшие социальные функции, быть главной производительной, творческой силой в обществе.

В условиях создания современных наукоемких технологий, требующих развития профессионализма, способности к труду, «Принципы 8 марта» становятся частью стратегии, направленной не только на деградацию сущностных сил человека, но и на изменение характера производственных отношений. Она обеспечивает, с одной стороны, сохранение положения господствующего класса, а с другой – способствует сокращению численности населения, еще недавно востребованного в производстве.

Неомальтузианская идеология «распутной жизни», заключенная в «Принципах 8 марта», останавливает биологическое и социальное воспроизводство лишних людей из низшего класса разными способами: как через введение в правовое поле терминов «добровольное согласие» и

«свободное и осознанное принятие решений» в контексте наделения детей сексуальными правами, а матерей – правом употреблять алкоголь и наркотики во время беременности, что разрушает семейно-ролевые идентичности, так и через легализацию наркомании и таких форм заработка, как попрошайничанье и секс-работа.

Результатом подобной инициативы может стать разрушение национального законодательства в целом и, как следствие, угроза государственности, подрыв доверия к властным структурам, дерационализация общественной жизни, разжигание конфликтов внутри социума, разрушение института семьи и межпоколенной связи. На глобальном уровне – это очередной вызов в плане сохранения человеческого образа вообще как в философском, так и в религиозном, научном его понимании.