Рассказ протоиерея Николая Агафонова "Отшельник поневоле" в контексте современной православной художественной литературы

В современной России активно развивается художественная проза ряда православных писателей, среди которых значительное место занимает протоиерей Николай Викторович Агафонов (1955 г.р.). Ему принадлежат несколько циклов повестей и рассказов, а также два исторических романа: «Иоанн Дамаскин» и «Жены-мироносицы».

Учитывая индивидуальный характер авторской манеры Н.В. Агафонова, необходимо отметить, что его творчество развивается в русле традиций православной художественной прозы последних десятилетий. Имя писателя может быть включено в широкий перечень авторов, работающих в рамках данного литературного явления. Речь идет о Ярославе Шипове, Александре Шантаеве, Александре Торике, Алексее Мокиевском, Борисе Споро-ве, Валерии Лялине, Татьяне Шипошиной и многих других.

Отражение православного мировоззрения в художественной прозе рубежа XX – XXI вв. стало предметом исследования И.А. Казанцевой, которая утверждает: «Тенденции прозы последних десятилетий обосновываются характером доминирования и степенью художественного освоения православного вероучения в мировоззрении писателя» [3, с. 9]. Споры о специфике современной духовной литературы, в частности об идейно-художественных аспектах творчества упомянутых авторов, отражаются в ряде интернет-изданий. Особого внимания заслуживают рецензии Виталия Каплана [4] и Юрия Кононенко, следующим образом определяющего доминанту православной литературы сегодняшнего дня: «это произведения, в которых присутствует как конститутивный, стержневой элемент, духовнонравственная вертикаль бытия <…> Это произведения, авторы которых стремятся в художественной форме выразить свое православное мироощущение» [5].

Важнейшим фактором, позволяющим отнести творчество упомянутых авторов (а также Н.В. Агафонова) к православной художественной литературе, является общая для них тема духовной эволюции личности, раскрывающаяся в русле религиозно-христианского миропонимания. Более глубоко и детально эта тема проявляется сквозь призму ряда моделей, отражающих стартовую и финальную точки внутренней трансформации центрального персонажа. Наиболее продуктивными моделями можно считать следующие: неверие – начальные попытки духовного поиска; неверие – поиск и обретение веры; формальная религиозность – истинная вера; грех – покаяние. Их подробное описание содержится в монографии И.С. Леонова и В.А. Корепановой [2]. Анализ многих произведений современной православной прозы показывает, что с помощью этих моделей чаще всего раскрываются особенности духовной эволюции и внутренний мир персонажей православной прозы, большинство из которых являются современниками читателя и принадлежат рубежу XX – XXI вв.

Появление той или иной модели в произведениях обусловлено социальным и духовным статусом главного героя. Если речь идет о светском человеке, нуждающемся в духовных ориентирах и находящемся в состоянии наряженного поиска смысла жизни, то авторы используют первые две модели. В этом случае финалом духовного пути героя становится либо попытка осознания героем существования духовной реальности, либо полное принятие религиозно-христианской концепции мира и вхождение в церковный мир. Так, модель «неверие – начальные попытки духовного поиска» присутствует в большей степени в произведениях священника Ярослава Шипова; «неверие – поиск и обретение веры» доминирует в творчестве Бориса Спорова, Валерия Лялина, Татьяны Шипошиной и др.

Модели «формальная религиозность – истинная вера» и «грех – покаяние» свойственны в первую очередь произведениям, показывающим приходскую или монастырскую жизнь. Как правило, центральными персонажами этих произведений являются верующие люди, среди которых важную роль играют священники или монахи. В данном случае речь не идет о приходе человека к вере и его во-церковлении; на первый план выходят глубина и содержание духовной жизни христианина. Писатели, оперирующие этой моделью, порой ставят персонажа в условия, когда внешнее, формальное следование обрядам начинает доминировать в них над истинным пониманием собственного предназначения и стремлением к самосовершенствованию. Истина этим людям открывается лишь к финалу произведения, после того как они переживают серьезные испытания, благодаря которым приходят к пониманию роли Божьего промысла в собственной жизни. Раскрытие темы духовной эволюции верующего человека отражено во многих рассказах протоиерея Николая Агафонова. Например, модель «формальная религиозность – истинная вера» встречается в его произведениях «Благоразумный разбойник», «Юродивый Гришка», а «грех – покаяние» присутствует в повестях и рассказах «Друзья», «Красное крещение», «Погиб при исполнении».

Уникальным является рассказ протоиерея Николая Агафонова «Отшельник поневоле», сочетающий несколько типов нравственной эволюции человека. В центре произведения находятся два персонажа, каждый из которых проходит индивидуальный путь собственного духовного возрастания, однако их внутренняя трансформация была бы невозможна без деятельного участия в жизни друг друга. Главными героями рассказа «Отшельник поневоле» являются иеромонах Никифор и врач-хирург и несостоявшийся бизнесмен Анатолий. На примере судьбы священника показана реализация моделей «формальная религиозность – истинная вера», а духовный путь Анатолия соотносится с моделью «неверие – начальные попытки духовного поиска».

Иеромонах Никифор преодолевает сложнейшие испытания, сомнения, отчаяние, граничащее с потерей веры, а затем возрождение и обновление. Духовный конфликт священнослужителя обусловлен рядом внешних и внутренних причин. К внешним факторам относится резкое и неожиданное изменение жизни главного героя, который решением монастырского начальства был направлен в не приспособленную для проживания ветхую лесную избушку для организации в ней скита. Отсутствие элементарных условий, потеря связи с внешним миром, одиночество и болезнь – все это ведет Никифора к ослаблению веры и серьезным сомнениям в справедливости Божьего промысла: Господи, да что же это творится, в чем же я виноват? Я ради Тебя оставил этот мир, шел к тихой и безмятежной жизни. А теперь что же получается – я никому не нужен. Ради чего я здесь? [1, с. 67]. О кризисе веры, произошедшем в душе героя, свидетельствует и его поведение: он теряет интерес к молитве, отказывается от совершения литургии в праздник Успения и, наконец, залпом выпивает бутылку кагора, предназначенную для совершения таинства Евхаристии.

При всей значимости внешних факторов подлинной причиной духовного кризиса отца Никифора становится ряд внутренних противоречий, из-за которых священнослужитель оказывается не в состоянии на первом этапе принять возложенную на него миссию. Характер этих противоречий раскрывается с помощью следующих сюжетных ходов: а) обращение к прошлому персонажа; б) включение в произведение мотива сновидения.

Благодаря фрагментам биографии монаха читатель узнает об истинных причинах прихода молодого человека в монастырь. Подлинной мотивацией для столь решительного поступка становится разочарование в жизни и в людях, вызванное обидой: Степану (мирское имя Никифора. – И.Л.) пришлось столкнуться с изменой любимой девушки. Таким образом, импульсом к принятию монашеского пострига становится желание не служить Богу и ближнему, а уйти от ближнего, спрятаться за церковной оградой, противопоставить себя грешному миру. Столь субъективное восприятие иноческого служения отражается и во сне Никифора, который передается в начале произведения. Здесь герой видит себя умершим, невидимо для людей присутствующим на собственном отпевании. В первую очередь его волнует реакция других монахов на его кончину. Разочарование Никифора вызвано тем, что каждый из его собратьев занят своими мыслями и не сокрушается видимым образом о смерти Никифора. Подобный сон раскрывает психологию сосредоточенного исключительно на собственном Я человека. Благодаря этим приемам становится очевидной стартовая позиция духовной эволюции героя, отраженная в начальном элементе формулы «формальная религиозность – истинная вера». Однако противоречивое и несколько ошибочное первона- чальное понимание отцом Никифором смыла собственного монашеского и священнического служения подвергается корректировке благодаря ряду факторов, определивших специфику его нравственной эволюции. К этим факторам следует отнести встречу с чудом, появление персонажей-помощников, обращение к молитве и совершению богослужений в скиту.

Встреча с чудом происходит в наиболее тяжелый для иеромонаха момент, когда его физические и духовные силы оказываются на исходе, а в сознании начинают рождаться мысли о смерти: «Умри я сейчас, – подумал отец Никифор, – этот лес также равнодушно будет шуметь над моим прахом, словно меня вовсе здесь не было» [1, с. 79]. Физические и душевные страдания постепенно приводят отца Никифора к пониманию того, что только Бог может помочь ему в данную минуту. В облике героя появляются черты ребенка, убежденного не только в возможности чуда, но и в его необходимости: Он сел на упавшее дерево и расплакался, можно даже сказать, разрыдался, как малое дитя. Так сидел он и плакал, но постепенно его рыдания становились все тише, наконец, перешли во всхлипы: <…> «Господи, я не сойду с этого места, пока не явишь мне чудо. А не явишь, так и умру здесь, потому как жизнь моя без чуда Твоего не имеет уже никакого смысла» (Там же). В этот момент происходит встреча отца Никифора с Анатолием, а через него – с жителями забытой и почти вымершей деревни, что с точки зрения христианского миросозерцания трактуется не как случайное обстоятельство, а как чудо, посланное по молитве священника. Эти персонажи выполняют в произведении роль персонажей-помощников, функция которых не ограничивается исключительно созданием бытовых условий для священника и скита. Общаясь с этими людьми, отец Никифор начинает осознавать, что его появление в лесу – это не случайность, а промысел Божий, приведший его сюда для духовного руководства живших неподалеку стариков. Первые эмоциональные порывы, вызванные потерей привычного покоя и столкновения с бытовыми трудностями, постепенно проходят; герой анализирует ситуацию с позиции вдумчивого богослова и опытного священника. К нему приходит осознание, что смысл монашеского послушания заключается не в бегстве от людей, а в несении им любви, помощи, приобщении к Божьим заповедям. Это понимание отражается в размышлениях персонажа о собственной жизни и монашеском предназначении: Разочаровавшись в несовершенной земной любви, я устремился к совершенной – небесной. Но так и не постиг ее сокровенной сущности, потому как продолжал измерять ее земными мерками. Монашество я воспринял только как красивую форму иной жизни, думая, что она отличается от пошлой действительности лишь этой внешней формой. И что же в результате? Столкнувшись с первыми трудностями, сразу раскис, впав в смертный грех уныния (Там же, с. 85). Важным моментом перерождения священника становится усиленная молитва – чтение покаянного канона, с которого начинается новый этап жизни персонажа. Прежде, недооценивая призывы наместника к молитве и совершению регулярных богослужений, отец Никифор особое внимание уделял хозяйственным заботам и налаживанию бытовых условий в скиту. Однако на этом пути он встречает череду непреодолимых препятствий: так, ремонт крыши оборачивается для него падением и травмой ноги, а приготовление пищи – отравлением. По мысли автора, главными для монаха являются искренняя и сердечная молитва, надежда на Бога, способного укрепить человека в самых тяжелых и, на первый взгляд, неразрешимых жизненных ситуациях.

Анатолий – еще один ключевой персонаж повести «Отшельник поневоле». Его образ раскрывается сквозь призму модели «неверие – начальные попытки духовного поиска». В первые часы его знакомства со священником он заявляет о себе как об атеисте и использует по отношению к отцу Никифору не типичное для православной среды обращение святой отец, которое превращается в некий опознавательный знак далекого от веры человека. В то же время его характеризуют доброта и отзывчивость, которые он проявляет по отношению к попавшему в беду священнику. Постепенно в герое просыпается интерес к религиозной традиции, который пока еще не свидетельствует о приобщении его к вере. Ключевое место в произведении занимает спор отца Никифора с Анатолием по поводу присутствия неверующего человека во время кульминационного момента богослужения – литургии верных. Категоричный запрет на это иеромонаха сформулирован следующим образом: Но вы не верите в Бога, значит, нарушили обеты крещения, потому не можете относиться к числу верных… (Там же, с. 95). Такое замечание не столько обижает, сколько разочаровывает Анатолия (впервые испытавшего подсознательный, едва уловимый интерес к православному богослужению) и заставляет его на время покинуть нового знакомого. Однако через какое-то время он вновь возвращается к священнику, что свидетельствует о его внутренней склонности к познанию ранее закрытого для него мира веры. Перенесенные испытания, неудачи в бизнесе, потеря семьи, бегство от кредиторов наталкивают Анатолия на размышления, в которых проявляется недоумение и отчаяние: Почему Бог так несправедлив: одним – все, другим – ничего? А если бы ребенок невинный пострадал? Почему же Бог такое допускает? [1, с. 100]. Попытка выяснить этот вопрос у священника, ставшего ему товарищем, свидетельствует о желании Анатолия понять христианский взгляд на окружающую действительность.

Очевидно, что иеромонах и врач являются одновременно антагонистами и в то же время – очень похожими друг на друга. Они обладают различным мировоззрением: один – представитель естественной науки, медик, другой – обладатель священного сана. Однако к финалу произведения эти персонажи сближаются. Во-первых, каждый из них переживает период серьезных испытаний, которые в конечном итоге меняют судьбу и определяют характер дальнейшей нравственной эволюции. Во-вторых, оба героя начинают постепенно осознавать, что их случайное знакомство необходимо и тому и другому, поскольку возводит каждого на новую ступень понимания окружающей действительности и своего места в мире. Иначе говоря, их знакомство становится для каждого отправной точкой духовной эволюции. В этом смысле знаковой является финальная реплика иеромонаха Никифора, обращенная к Анатолию: Я – человек верующий, потому не верю в случайные встречи. Бог свел нас в этом забытом людьми уголке, значит, мы нужны друг другу. И уж, конечно, оба мы нужны Богу (Там же, с. 101). Таким образом, специфика рассказа протоиерея Николая Агафонова «Отшельник поневоле» основана на раскрытии темы духовной эволюции человека в двух аспектах: зарождении внутренней потребности в вере и переходе от формальной религиозности к истинной вере и идее служения Богу и ближнему.