Расторжение гражданско-правового договора и возмещение убытков: сравнительно-правовой анализ

Международный инновационный университет, Москва, Россия, ,

,

Введение . В российской правовой системе, относящейся к романо-германской правовой семье, институт расторжения договоров регулируется в рамках Гражданского кодекса Российской Фе-дерации¹ (далее ‒ ГК РФ) и во многом перекликается с подходами, характерными для других стран континентального права, включая Германию, Францию и Италию.

По мнению автора, последние изменения в мире, такие как последствия ковидных и санкционных ограничений, оказывают значительное влияние на экономическое состояние действующих хозяйствующих субъектов в Российской Федерации. Это также можно косвенно отследить по динамике «банкротных» дел, количество которых, по данным Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации, только растет: на 30 % с 2022 г. (327 936) по 2023 г. (427 600), на 17 % ‒ с 2023 г. по 2024 г. (501 937). Общий рост за 3 года, таким образом, составил 53 % (рис. 1).

Поступило дел (принято к производству дел)

2022 год

2023 год

2024 год

Рисунок 1 ‒ Количество дел о банкротстве в арбитражных судах РФ¹

Figure 1 ‒ The Number of Bankruptcy Cases in the Arbitration Courts of the Russian Federation

Своевременный отказ от договорных обязательств будет способствовать снижению расходов и убытков в данном случае. ГК РФ допускает расторжение договора как по соглашению сторон, так и в одностороннем порядке или по решению суда при наличии законных оснований. Расторжение по соглашению сторон является предпочтительным способом прекращения обязательств, поскольку стороны исходят из обоюдной заинтересованности и отсутствия конфликта, что снижает юридические и финансовые издержки.

Однако на практике реализация этих механизмов нередко вызывает сложности, связанные с толкованием норм, определением момента прекращения обязательств, а также возможностью предъявления сопутствующих требований, например, о возмещении убытков.

Исследование особенностей расторжения договоров во взаимодействии с институтом убытков имеет важное научное и практическое значение. Оно позволяет углубить понимание механизма прекращения обязательств, повысить предсказуемость договорных отношений и усилить правовую защиту участников гражданско-правовых отношений.

Принцип свободы договора . В рамках теоретического анализа особенностей расторжения договоров целесообразно опираться на концепцию свободы договора как фундаментального начала частного права.

Свобода договора, закрепленная в ст. 421 ГК РФ, выступает краеугольным камнем договорного права и предполагает свободу как заключения договора, так его прекращения. В этом контексте расторжение договора по соглашению сторон рассматривается как логическое продолжение свободы волеизъявления участников гражданского оборота.

Вопрос свободного волеизъявления важен для юридической квалификации расторжения, поскольку без надлежащего проявления воли установить ее содержание крайне затруднительно (Давтян, 2022: 69).

Такое расторжение представляет собой результат согласованного волевого акта сторон, направленного на прекращение обязательств и завершение договорных отношений без необходимости применения судебных или третейских процедур. При этом расторжение договора по соглашению сторон рассматривается приоритетным способом прекращения обязательств в соответствии с п. 1 ст. 450 ГК РФ, исходя из минимальной конфликтности данного механизма, и, как следствие, законодателем не предусмотрено детальное регулирование процедуры.

В случае расторжения многостороннего договора отсутствие четкого механизма определения большинства может привести к ущемлению прав остальных сторон. Представляется целесообразным внести изменения в законодательство, установив судебный порядок расторжения договора в случае отсутствия согласованного механизма определения большинства (Жигулина, 2021: 15).

Судебное вмешательство в договорные отношения ‒ это мера исключительная, применяемая в случаях, когда стороны не могут самостоятельно урегулировать возникший конфликт (Овчинников, Самохина, 2023: 335). В большинстве случаев инициатором расторжения договора является сторона, пострадавшая от нарушения условий контракта, и именно она должна доказать наличие достаточных оснований для расторжения. Суд, в свою очередь, обязан учитывать все обстоятельства дела, обеспечивая баланс интересов сторон.

Российские суды осторожно подходят к удовлетворению требований о расторжении договоров в связи с существенным изменением обстоятельств, отдавая предпочтение сохранению договорных отношений и предложению изменить условия договора вместо его расторжения. Однако в случае, если изменение обстоятельств носит экстраординарный характер и нарушает эквивалентность встречных предоставлений, суд может удовлетворить требование о расторжении (Морозов, Кузнецов, 2023: 30).

Для удовлетворения иска о расторжении договора необходимо одновременное соблюдение ряда условий: во-первых, стороны при заключении договора исходили из предположения о неизменности обстоятельств; во-вторых, изменение носит существенный характер и затрагивает основу договора; в-третьих, исполнение договора без изменения его условий нарушает баланс интересов сторон и причиняет одной из них значительный ущерб; в-четвертых, из существа договора или обычаев делового оборота не вытекает, что риск изменения обстоятельств несет сторона, требующая расторжения или изменения условий.

В российской доктрине, как указывает А.Г. Карапетов, ведется поиск компромисса между эффективностью договорного механизма и обеспечением стабильности гражданского оборота (Исполнение и прекращение обязательства…, 2022: 1008). Возможность досрочного прекращения договора может быть более эффективной мерой, чем его принудительное сохранение, особенно в условиях предпринимательской деятельности, где соблюдение формального подхода может нанести экономический ущерб.

Следует отметить, что свобода договора в современном гражданском праве представляет собой не абсолютную, а ограниченную различными правовыми или социальными факторами категорию. Эти ограничения направлены на защиту конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и интересов других лиц, закреплены в действующем законодательстве, включая ст. 55 Конституции РФ1 и п. 2 ст. 1 ГК РФ.

Установление ограничений допускается как законом, так и самим договором. Однако наличие в договоре оговорки о невозможности его расторжения по взаимному соглашению сторон вызывает сомнения как с правовой, так и с логической точки зрения. Несмотря на формальную допустимость таких положений, они редко встречаются на практике и воспринимаются как необоснованное ограничение гражданской дееспособности. По духу закона такие запреты не должны иметь юридической силы, поскольку противоречат самому принципу свободы договора.

Сравнительно-правовой анализ . Интерес может представлять сравнительно-правовой анализ механизмов расторжения договоров в российской правовой системе и зарубежных странах.

Традиционно в странах романо-германской правовой семьи, включая Францию, расторжение договора по инициативе кредитора допускалось только в том случае, если должник нарушил условия договора, и с обязательным участием суда, что обусловлено принципом римского права «nul ne peut faire justice a soi-meme»2.

Российская модель ближе всего к германской системе, где также закреплены общие основания для расторжения в случае нарушения обязательства и при нарушении баланса интересов сторон (Barela, 2012: 9). Однако в немецком праве допускается внесудебное одностороннее расторжение договора при соблюдении ряда условий, включая предоставление разумного срока для исполнения обязательств3.

Согласно ст. 450 ГК РФ, договор может быть расторгнут в случае «существенного нарушения договора одной из сторон»4, под которым понимается такое нарушение, которое влечет для другой стороны ущерб, лишающий ее того, на что она вправе была рассчитывать при заключении договора. Это соответствует итальянской концепции «risoluzione per inadempimento»5 и английского принципа расторжения договора из-за существенного нарушения (termination for fundamental breach), но отличается от англо-американской модели тем, что российское право требует наличия именно «существенного» нарушения ‒ категория, требующая судебной оценки.

В английском праве, напротив, доминирует концепция «strict performance», означающая, что при нарушении условий договора сторона, не нарушившая договор, может требовать от нарушившей стороны только возмещения убытков, а не принудительного исполнения договора. И даже не- значительное отклонение может дать основание для прекращения договора, если это оговорено сторонами (Торкин, 2023: 486).

Российское гражданское законодательство позволяет кредитору по своему выбору требовать от должника исполнения обязательства в натуре, предъявить требование о возмещении убытков вместо исполнения обязательства либо исполнить обязательство самостоятельно за должника или с привлечением третьих лиц, но с возмещением убытков с должника.

Гражданский кодекс Катара различает два вида прекращения: собственно расторжение и ресциссию. Расторжение представляет собой, как правило, одностороннее действие, направленное на освобождение стороны от обязательств по договору в будущем. В свою очередь, ресцис-сия чаще означает признание договора недействительным с момента заключения, то есть его аннулирование (Bantekas, Al-Ahmed, 2023: 182). Предусматривается три основания для прекращения договора: по инициативе одной из сторон (например, расторжение по желанию), в случае нарушения условий договора одной из сторон, а также при невозможности его исполнения. При этом расторжение возможно как по решению суда, так и по соглашению сторон.

Последствия расторжения договора и взыскание убытков . В российском праве, как и в немецком, расторжение договора прекращает обязательства на будущее время, но не отменяет уже исполненное, за исключением двусторонней реституции при недействительности договора. Механизм отличается от английского подхода, где возможен ретроактивный эффект в зависимости от формы прекращения.

В рамках англосаксонской модели расторжение договора, как правило, исключает возможность последующего взыскания убытков, поскольку прекращение договорных отношений трактуется как завершение всех взаимных претензий сторон. В случае аннулирования договора, например, по причине обмана или существенного нарушения, стороны возвращаются в положение «status quo», т. е. к положению, существовавшему до заключения договора. При этом в рамках общего права допускается возврат авансов, уплаченных до момента фрустрации.

В США аналогично сторона, понесшая ущерб из-за расторжения договора или невозможности исполнения, может требовать возврата или компенсации на основании обогащения другой стороны.

Континентальный подход, напротив, допускает сосуществование указанных требований, различая убытки в зависимости от момента их возникновения. В Германском гражданском уложении (BGB) применяются нормы о реституции, т. е. после расторжения договора или его недействительности стороны возвращают полученное друг от друга (неосновательное обогащение). Французское право предполагает возврат недолжно полученного, а после реформы 2016 г. эта концепция интегрирована в единые положения о неосновательном обогащении.

Китайское договорное право регулируется Законом КНР о договорах1, Гражданским кодексом КНР2 и допускает расторжение за «существенное нарушение», но его критерии шире, чем в английском праве (например, включают «утрату доверия»). В отличие от РФ, китайские суды чаще оставляют договор в силе, назначая изменение условий вместо расторжения. Договор также может быть аннулирован не только из-за пороков воли (обман, угроза), но и если «нарушает общественные интересы» (например, противоречит государственной политике). Можно отметить и то, что в отличие от РФ, где компенсация морального вреда присуждается только в отношениях с потребителями, в КНР это широко применяется даже в коммерческих спорах.

В соответствии со ст. 1102–1109 ГК РФ, неосновательное обогащение возникает, когда одно лицо приобретает имущество или иное преимущество за счет другого без установленных законом, иными правовыми актами или сделкой оснований. Если договор расторгнут и не содержит специальных условий о последствиях расторжения, сторона, получившая исполнение, обязана вернуть полученное как неосновательно приобретенное.

В научной литературе предлагается подход, при котором расторжение договора понимается не как моментальное прекращение обязательства, а как ликвидационная стадия, охватывающая последовательность юридических действий: от наступления основания для расторжения до полного исполнения охранительных и расчетных обязанностей (Смаков, 2022: 125). Такой подход позволяет учесть специфическую природу убытков, возникающих до, в момент и после расторжения, а также сохранить баланс интересов сторон.

Российские суды применяют единый правовой подход: расторжение договора само по себе не освобождает стороны от последствий исполнения, имевшего место до прекращения обя- зательства. Если одна из сторон получила имущество или деньги и не предоставила эквивалентного исполнения, это признается неосновательным обогащением, подлежащим возврату. Если же исполнение предоставлено, но не оплачено, то обязательство по оплате сохраняется и взыскивается на общих основаниях.

Например, в деле № А75-8552/2024 о расторжении контракта и взыскании задолженности по оплате работ, выполненных подрядчиком до расторжения договора, Арбитражный суд Ханты-Мансийского АО подтвердил обязанность заказчика оплатить фактически выполненные работы, несмотря на последующее расторжение договора и невозможность его завершения1. Суд указал, что получение результата без оплаты нарушает принцип эквивалентности встречного исполнения и представляет собой недопустимое неосновательное обогащение. При этом было подчеркнуто, что вина подрядчика в невозможности полного исполнения отсутствует, а отказ от оплаты является неправомерным.

Таким образом, неосновательное обогащение можно рассматривать как универсальный правовой инструмент для разрешения последствий расторжения договора, особенно если одна сторона получила имущественные блага без соответствующего встречного предоставления.

Выводы . Расторжение договора представляет собой не просто прекращение договорных обязательств, а сложный юридический процесс, сопряженный с множеством последствий, которые затрагивают имущественные интересы сторон.

Проведенный анализ показал, что российское гражданское право, находясь в русле континентальной правовой традиции, признает допустимость сочетания требований о расторжении договора и возмещении убытков, что позволяет более полно защищать права пострадавшей стороны и восстанавливать нарушенное имущественное равновесие.

При этом судебная практика демонстрирует стремление сохранить договорные отношения, предлагая изменение условий вместо их прекращения, если это позволяет сохранить баланс интересов сторон. Принцип свободы договора остается основополагающим, но он ограничивается как законодательными нормами, так и интересами стабильности гражданского оборота.

Сравнительно-правовой обзор показывает, что подходы к расторжению варьируются в разных юрисдикциях, но объединяются общей целью ‒ обеспечить справедливое разрешение споров и минимизировать негативные последствия прекращения договоров. Особенно это актуально в текущих реалиях – после ковидных ограничений и санкционной политики отдельных государств. Учет этих факторов важен для формирования стабильной и предсказуемой договорной практики в России.