Размерность бусин и подвесок из скорлупы яиц страуса как культурный маркер в верхнем палеолите - мезолите Северной и Восточной Азии
Автор: Хаценович А.М., Марченко Д.В., Федорченко А.Ю., Рыбин Е.П.
Журнал: Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий @paeas
Рубрика: Археология каменного века палеоэкология
Статья в выпуске: т.XXVIII, 2022 года.
Бесплатный доступ
Начальный верхний палеолит на территории Евразии выделяется в отдельный культурно-хронологический технокомплекс на основе ряда маркеров, таких как объемная пластинчатая технология расщепления, специфические типы орудий и персональные украшения. На территории Северной и Восточной Азии одним из ведущих типов изделий персональной орнаментации этого времени являлись бусины из скорлупы яиц страуса. Тем не менее, этот тип стал транзитным с точки зрения развития материальной культуры и продолжил свое бытование вплоть до неолита. Представленный на обширной территории, включающей Алтай, Прибайкалье, Забайкалье, Монголию и Китай, этот тип рассматривался как неизменный, за исключением вероятного перехода от ручного сверления к лучковому в финальном верхнем палеолите. В рамках данного исследования мы используем нетривиальный подход к пониманию того, была ли традиция изготовления бусин из скорлупы единой для Северной и Восточной Азии и на всех этапах каменного века. Нами была составлена и проанализирована база данных метрических параметров 119 артефактов. Статистический анализ внешних и внутренних диаметров бусин позволил выявить такие закономерности в технологии изготовления, как соблюдение пропорций перфорации, размерную дифференциацию бусин и подвесок. Основным результатом проведенной работы является выделение двух традиций изготовления украшений из скорлупы: одной - на территории Сибири и Монголии в начальном - позднем верхнем палеолите, другой на территории Северного Китая. Изменения в размерности бусин фиксируются только на этапе финального верхнего палеолита и мезолита.
Сибирь, монголия, китай, палеолитическое искусство, скорлупа страуса, персональные украшения, бусины
Короткий адрес: https://sciup.org/145146435
IDR: 145146435 | DOI: 10.17746/2658-6193.2022.28.0381-0388
Текст научной статьи Размерность бусин и подвесок из скорлупы яиц страуса как культурный маркер в верхнем палеолите - мезолите Северной и Восточной Азии
Возникновение палеолитического искусства как проявления символической деятельности человека является дискуссионным вопросом: появляется ли оно вместе с расселением Homo sapiens из Африки в Евразию или было характерно уже для неандертальцев [Zilhão, 2012; Leder et al., 2021]. Персональные украшения рассматриваются как неотъемлемая часть культурного набора человека современного анатомического типа [Rybin, 2014; Kuhn, Zwyns, 2014; Kuhn, 2019; Рыбин, 2020]. Одним из наиболее ранних проявлений символической деятельности Homo sapiens на территории Северной и Восточной Азии являются бусины, изготовленные из скорлупы яиц страуса Struthio anderssoni [Клементьев и др., 2021]. Основная их часть представлена круглыми дисковидными изделиями с перфорацией, выполненной сверлением, по центру заготовки. Подобная форма стала широко распространенной и применялась для украшений из различных материалов уже в комплексах начального верхнего палеолита (далее – НВП) в Евразии: Бачо Киро (кость, бивень, песчаник) в Болгарии [Martisius et al., 2022], Каменка А и Хотык (мягкие поделочные породы камня) в Забайкалье [Zwyns, Lbova, 2019; Lbova, 2021], Денисова пещера (слой 11 южной галереи – бивень, мрамор, талькит) на Алтае [Shunkov et al., 2020]. Этот тип украшений не являлся руководящим в НВП Европы и Сибири, но стал общим для территории Монголии и Северного Китая в начальном и раннем верхнем палеолите, поскольку здесь он реализовывался на скорлупе, чьи качественные и морфологические характеристики диктовали форму. Бусины из скорлупы оставались самым распространенным типом украшений в этих регионах вплоть до неолита, когда происходит вымирание страуса.
В данном исследовании мы анализируем метрические параметры бусин и подвесок из скорлупы яиц страуса, происходящих с территории Северной и Восточной Азии, с целью выявления закономерностей в их производстве в зависимости от географии, хронологии и культурного контекста.
Материалы и методы
Внешний диаметр бусин был принят нами за культурно-хронологически значимый параметр. 382
Для анализа размерности бусин на первом этапе были отобраны все бусины, которые имели законченную форму внешнего кольца, при отборе мы ориентировались: для опубликованных бусин – на описания авторов, фотографии и рисунки; для бусин, проанализированных нами, за законченную форму принимались бусины 9–12 фаз по Kandel&Orton [2005] – почти или полностью законченной формы, целые и сломанные, и несущие на себе следы утилизации (за исключением подвески из Толбор-21, фаза 8). На первом этапе создания базы данных были включены все измерения индивидуальных бусин и подвесок, которые удалось найти, для памятников Алтая (Денисова пещера) [Шуньков и др., 2016; Шуньков, Федорченко, Козликин, 2017; 2019; Shunkov et al., 2020], Забайкалья (Подзвонкая, Восточный и Нижний комплексы, Усть-Кяхта-17) [Ташак, 2002; Зоткина, Павле-нок, Ташак, 2018], Монголии (Толбор-4, -16, -21, Харганын-Гол-5, Доролж-1, Мойлтын ам, Чихэн-Агуй) [Jaubert et al., 2004; Деревянко и др., 2006; Derevianko et al., 2008; Рыбин и др., 2015; Zwyns et al., 2014; Волков, Гладышев, Нохрина, 2015; Ха-ценович и др., 2017; новые неопубликованные материалы – Толбор-4, Тобор-21, Мойлтын ам] и Китая (Шуйдунгоу-2, Шизитан-9, -12G, -24, -29) [Wei et al. 2017; Song, Cohen, Shi, 2022]. Для них приводятся средние значения калиброванных датировок (IntCal20, 95,4 %; OxCal 4.4, Bronk Ramsey, 2021), полученные для археологических горизонтов, из которых они происходят. Для ряда памятников, на которых разброс дат для слоя велик, выбиралось среднее значение, если было неизвестно, из какой части слоя происходит бусина или дата. Для слоя 11.2 во сточной галереи Денисовой пещеры, где большинство радиоуглеродных дат попадают в промежуток от > 50 тыс. до 40 тыс. л.н. [Derevianko, Shunkov, Kozlikin, 2020], выбрана дата, сделанная по подвеске из зуба Cervus sp. [Douka et al., 2019], как наиболее вероятно относящаяся к комплексу с персональными украшениями. Всего составленная нами база данных включает 119 бусин с известными метрическими параметрами. Статистический анализ данных проводился в программе PAST3: были построены XY графики на основе измерений внешних диаметров и калиброванных значений радиоуглеродных дат; проверка проводилась U-критерием Манна-Уитни и критерием Спирмана с поправкой Бонферрони.
Результаты
Для бусин, происходящих с территории Южной Сибири и Монголии, результаты проверки корреляции критерием Spearman’s rs показывают положительную корреляцию между диаметром бусин и увеличением календарного возраста (коэффициент Спирмана = 0.79465, p = 0.000 (с поправкой Бонферрони)). Для бусин, происходящих с территории Южной Сибири, Монголии и Китая результаты проверки корреляции критерием Спирмана показывает слабую положительную корреляцию между диаметром бусин и увеличением календарного возраста (коэффициент Спирмана = 0.34276, p = 0.0019 (с поправкой Бонферрони)).
Диаметр законченных бусин со следами утилизации и незаконченных экземпляров значимо отличаются по U-критерию Манна-Уитни (U-критерий Манна – Уитни: 1162, p = 0.0034), с медианными значениями 7,15 мм для первых и 7,5 мм – для вторых. В целом это указывает на достаточно близкие размеры преформ и бусин на начальной стадии изготовления к законченным изделиям, и применение абразивной обработки для придания бусинам завершенной формы (рис. 1, 1 ).
Статистический анализ, направленный на идентификацию изменений размеров диаметров бусин на протяжении НВП – мезолита в Сибири и Монголии, несмотря на небольшую выборку показал, что в финальном верхнем палеолите (далее – ФВП) – мезолите на территории Монголии и Сибири бусины сильно уменьшаются в размере (рис. 1, 2 ). Сравнение с помощью U-критерия Манна – Уитни с поправкой Бонферрони обнаружило, что диаметр бусин ФВП – мезолита значительно меньше, чем
Рис. 1. Статистический анализ размерности и хронологии бусин Сибири, Монголии и Китая.
1 – соотношение внешних диаметров законченных утилизованных и незаконченных бусин; 2 – изменение размеров диаметров бусин на различных этапах каменного века в Сибири и Монголии; 3 – изменение размеров диаметров бусин на различных этапах каменного века в Северном Китае; 4 – соотношение размеров внешнего диаметра бусины и диаметра перфорации.
диаметр бусин НВП (p = 0.00) и позднего верхнего палеолита (ПВП) (p = 0.03). Уменьшение диаметра по сравнению с бусинами раннего верхнего палеолита (далее – РВП) значимо на уровне статистической тенденции (p = 0.08). В Китае на протяжении всего верхнего палеолита размерность бусин сильно варьирует и не обнаруживает каких-либо тенденций (рис. 1, 3 ). Соотношение внешнего диаметра бусин и подвесок и диаметра перфорации указывает на то, что существовали определенные пропорции, и внутренний диаметр (диаметр перфорации) увеличивался вместе с ростом внешнего диаметра (р = 0.00) (рис. 1, 4 ).
Обсуждение
Распределение бусин согласно их внешнему диаметру и возрасту показало прямую зависимость размера бусин от времени их изготовления (рис. 2). В НВП появляются подвески и крупные бусины из скорлупы. Размеры бусин в РВП хорошо группируются, их размеры близки к размерам бусин НВП. Это идет в согласии с тем, что на территории Южной Сибири и восточной Центральной Азии в РВП развиваются многие традиции, унаследованные от
Рис. 2. График распределения бусин Сибири и Монголии согласно размерам их внешних диаметров и хронологии.
НВП, в частности, пластинчатая технология и ряд орудий-маркеров НВП [Rybin, 2014]. От 35 тыс. до 20 тыс. кал. л.н. бусины не были обнаружены в комплексах данных регионов. Эту лакуну частично могут заполнить изделия подобного типа с территории Китая. Они не демонстрируют тренда на уменьшение размерности во времени. Диаметры бусин с Шуйдунгоу совпадают с размерами аналогичных украшений НВП – РВП Монголии и Сибири. Персональные украшения из скорлупы среднего этапа верхнего палеолита (далее – СВП) найдены на памятниках Шизитан, однако преимущественно они представлены подвесками, размерность этого типа изделий варьирует вне зависимости от периода.
Размерность бусин из скорлупы варьирует от 4 до 9,5 мм, при этом основная масса артефактов не превышает 8,7 мм в диаметре, а размер внутреннего диаметра сильно варьирует, от 2,4 до 4,6 мм. Средние значения для соотношения внутреннего и внешнего диаметров бусин – 0,25, включая украшения из Китая. Однако для бусин, происходящих исключительно с территории Сибири и Монголии, это значение существенно больше – 0,40. Крупные размеры бусин в НВП – РВП связаны скорее с их функционалом, чем технологией изготовления. Мелкие экземпляры появляются только на границе плейстоцена – голоцена и связаны с отжимными микропластинчатыми индустриями. Внутренний диаметр становится более стандартизованным и небольшим, не превышая 2 мм. Согласно трасологическим исследованиям, все эти бусины демонстрируют биконическое сверление, когда производилось сверление с одной стороны и последующей 384
развальцовкой с другой [Зоткина, Ташак, Павленок, 2018; Волков, Нохрина, Гладышев, 2015]. Стандартизация внутреннего диаметра может также указывать на лучковое сверление. Внешний диаметр этих украшений продолжает сильно варьировать, что говорит о том, что технология обработки внешней стороны не претерпела изменений. Толщина бусин может варьировать даже в пределах одного слоя, что наиболее ярко демонстрирует коллекция изделий с Шуйдунгоу-2 [Wei et al., 2017]. Это связано не только с вариациями в толщине скорлупы яйца, которая сильно зависела от климатических условий, но, прежде всего, со степенью обработки поверхности абразивом.
Подвески из скорлупы яиц страуса являются наименее морфологически устойчивым типом украшений. Для них характерны эллипсоидная, овальная или каплевидная формы, размерность по наибольшему из измерений около или более 10 мм, исключение составляют фрагментированные подвески из Шизитан-24, -29, диаметр которых не может быть измерен точно. Наибольшие диаметры – от 23 до 35 мм – фиксируются для Подзвонкой, диаметры основной массы подвесок варьируют от 10 до 13 мм. Внутренние диаметры на протяжении всего верхнего палеолита варьируют слабо, по сравнению с бусинами, от 2 до 3,79 мм, их средние значения – ок. 3 мм. Средние значения для соотношения внутреннего диаметра подвесок к внешнему составляет 0,40, как и для бусин Сибири и Монголии. Подвески из НВП комплексов Подзвонкой разительно отличаются от тех, что представлены в НВП Алтая (Денисова пещера) и СВП Китая
(Шизитан-24, -29). По морфологии последние ближе к бусинам – они обладают округлой формой, перфорация заготовки более симметричная. Наиболее близки морфологически сломанная подвеска из НВП комплексов Толбор-21 и Подзвонкая, Нижний комплекс – это крупные фрагменты скорлупы с небольшими перфорированными отверстиями по центру. Подвеска из Толбор-21 сломалась на этапе изготовления.
Разделение персональных украшений из скорлупы на бусины и подвески возможно по нескольким критериям, однако все они являются дискуссионными. Наблюдаемое как умозрительно, так и статистически метрическое определение диаметра в 10 мм оставляет все предметы меньшего диаметра в категории бусин, включая незаконченные изделия, а большего – подвесок. Перфорированное отверстие у всей общности бусин Сибири, Монголии и Китая в среднем занимает около 25 % от площади заготовки, а у подвесок – 40 % и выше, однако этот критерий не работает отдельно для территории Сибири и Монголии, здесь перфорация была более крупной как для бусин, так и для подвесок (однако все они фрагментированы и установить размер диаметра перфорации невозможно). Трасологический анализ позволяет определить следы износа, характерные для бусин и подвесок [Shunkov et al., 2020]. В то же время нерешенным остается вопрос, к какому типу от-но сить персональные украшения, которые пришивались на одежду или другие предметы. Например, основная масса изделий из Шизитан-24 и -29, интерпретируемых в качестве подвесок [Song, Cohen, Shi, 2022], несут следы износа, указывающие на их жесткое крепление в одиночном виде, и нельзя исключать тот факт, что они являлись нашивным декором, а не носились в виде подвесок. Морфология этих украшений несет черты и бусин, и подвесок: медианное значение соотношения внутреннего диаметра к внешнему составляет 0,25, имеют регулярную круглую форму, однако внешний диаметр превышает 10 мм. Еще одним критерием выделения подвесок является нанесение орнамента, однако отмечено это явление только на памятнике НВП Подзвонкая [Ташак, 2002].
Заключение
Таким образом, прослеживаются две традиции изготовления бусин – одна на территории Сибири и Монголии, транслируемая на дальнейшие периоды, вплоть до ФВП, несмотря на лакуну между 35 тыс. до 20 тыс. кал. л.н., которая не может объясняться исключительно депопуляцией регионов; другая традиция характерна для Северного Китая, хотя здесь, скорее всего, она не была гомогенной. Статистический анализ показывает, что наиболее крупные изделия относятся к НВП, при этом предметы, определяемые нами в качестве подвесок, также характерны только для этой эпохи в Сибири и Монголии. В Китае основное производство подвесок приходится на СВП и связано, скорее всего, с локальной традицией в районе памятников Шизитан. Изменение размерности бусин происходит лишь в финальном верхнем палеолите с распространением отжимных микропластинчатых индустрий.
Статистический анализ проведен в рамках выполнения проекта НИР ИАЭТ СО РАН № FWZG-2022-0009.
Список литературы Размерность бусин и подвесок из скорлупы яиц страуса как культурный маркер в верхнем палеолите - мезолите Северной и Восточной Азии
- Волков П.В., Гладышев С.А., Нохрина Т.И. Технология изготовления украшений из скорлупы яиц страуса и камня // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. – Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2015. – Т. 21. – C. 41–44.
- Деревянко А.П., Цэвээндорж Д., Олсен Дж.У., Гладышев С.А., Рыбин Е.П., Цэрэндагва Я., Чаргынов Т.Т., Болорбат Ц. Археологические исследования многослойного поселения Толбор-4 в 2006 году // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. – Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2006. – Т. 12. – № 1. – C. 112–115.
- Зоткина Л.В., Павленок Г.Д., Ташак В.И. Технология производства бусин из скорлупы яиц страуса в финальном палеолите Западного Забайкалья // Stratum Plus. – 2018. – № 1. – С. 181–197.
- Клементьев А.М., Долгушин И.Д., Рыбин Е.П., Базаргур Д., Цэрэндагва Я., Болорбат Ц., Гунчинсурэн Б., Олсен Дж.У., Хаценович А.М. Морфологический анализ скорлупы страуса из плейстоценовых и голоценовых местонахождений Монголии // Проблемы археологии, этнографии и антропологии Сибири и сопредельных территорий. – Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2021. – Т. 27. – С. 134–141.
- Рыбин Е.П. Региональная вариабельность каменных индустрий начала верхнего палеолита в Южной Сибири и восточной части Центральной Азии: автореф. дис. … д-ра ист.наук. – Новосибирск, 2020. – 31 с.
- Рыбин Е.П., Звинс Н., Гунчинсурэн Б., Хаценович А.М., Харевич В.М., Болорбат Ц., Анойкин А.А., Одсурэн Д., Павленок Г.Д., Шелепаев Р.А. Исследования многослойной палеолитической стоянки Толбор-21 (Северная Монголия) // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. – Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2015. – Т. 21. – С. 152–156.
- Ташак В.И. Обработка скорлупы яиц страусов в верхнем палеолите Забайкалья // История и культура Востока Азии: Мат-лы междунар. науч. конф. (г. Новосибирск, 9–11 декабря 2002 г.) / отв. ред. С.В. Алкин. – Новосибирск: ИАЭТ СО РАН, 2002. – Т. II. . – С. 159–164.
- Хаценович А.М., Рыбин Е.П., Гунчинсурэн Б., Болорбат Ц., Одсурэн Д., Агарагдулгуун Г., Маргад-Эрдэнэ Г. Человек и Struthio asiaticus: страница палеолитического искусства в восточной части Центральной Азии // Изв. Ирк. гос. ун-та. Сер.: Геоархеология. Этнология. Антропология. – 2017. – Т. 21. – С. 80–106.
- Шуньков М.В., Федорченко А.Ю., Козликин М.Б., Белоусова Н.Е., Павленок Г.Д. Костяные орудия и украшения раннего верхнего палеолита из Центрального залаДенисовой пещеры: коллекция 2016 года // Проблемы археологии, этнографии и антропологии Сибири и сопредельных территорий. – Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2016. – Т. 22. – С. 221–224.
- Шуньков М.В., Федорченко А.Ю., Козликин М.Б. Костяные изделия начала верхнего палеолита из Южной галереи Денисовой пещеры (коллекция 2017 года) // Проблемы археологии, этнографии и антропологии Сибири и сопредельных территорий. – Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2017. – Т. 23. – С. 259–264.
- Шуньков М.В., Федорченко А.Ю., Козликин М.Б. Костяные изделия и персональные украшения начала верхнего палеолита из Южной галереи Денисовой пещеры (коллекция 2019 года) // Проблемы археологии, этнографии и антропологии Сибири и сопредельных территорий. – Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2019. – Т. 25. – С. 306–314.
- Derevianko A.P., Olsen J.W., Tseveendorj D., Gladyshev S.A., Nokhrina T.I., Tabarev A.V. New insights into the archaeological record at Chikhen Agui Rockshelter (Mongolia) // Archaeology, Ethnology and Anthropology of Eurasia. – 2008. – N 2. – P. 2–12.
- Derevianko A.P., Shunkov M.V., Kozlikin M.B. Who were the Denisovans? // Archaeology, Ethnology and Anthropology of Eurasia. – 2020. – N 3. – P. 3–32.
- Douka K., Slon V., Jacobs Z., Ramsey Ch.B., Shunkov M.V., Derevianko A.P., Mafessoni F., Kozlikin M.B., Li B., Grün R., Comeskey D., Devièse T., Brown S., Viola B., Kinsley L., Buckley M., Meyer M., Roberts R.G., Pääbo S., Kelso J., Higham T. Age estimates for hominin fossils and the onset of the Upper Palaeolithic at Denisova Cave // Nature. – 2019. – Vol. 565. – P. 640–644.
- Jaubert J., Bertran P., Fontugne M., Jarry M., Lacombe S., Leroyer C., Marmet E., Taborin Y., Tsogtbaatar B., Brugal J.P., Desclaux M., Poplin F., Rodière J. & Servelle C. Le Paléolithique supérieur ancient de Mongolie : Dörölj 1 (Egiïn Gol). Analogies avec les données de l’Altaï et de Sibérie // Acts of the XIVth UISPP Congress, University of Liège, Belgium, 2–8 September, 2001. Section 6: Le Paléolithique Supérieur. – Oxford: Archaeopress, 2004. – P. 225–241.
- Kandel A. W., Conard N. J. Production sequences of ostrich eggshell beads and settlement dynamics in the Geelbeck Dunes of the Western Cape, South Africa // J. of Archaeol. Sci. – 2005. – Vol. 32. – P. 1711–1721.
- Kuhn S.L. Archaeological Research in Asia Initial Upper Paleolithic : A (near) global problem and a global opportunity // Archaeological Research in Asia. – 2019. – Vol. 17. – P. 2–8.
- Kuhn S.L., Zwyns N. Rethinking the initial Upper Paleolithic // Quaternary International. – 2014. – Vol. 347. – P. 29–38.
- Lbova L.V. Personal ornaments as markers of social behavior, technological development, and cultural phenomena in the Siberian early Upper Paleolithic // Quatern. Intern. – 2021. – Vol. 573. – P. 4–13.
- Leder D., Hermann R., Hüls, M., Russo G., Hoelzmann Ph., Nielbock R., Böhner U., Lehmann J., Meier M., Schwalb A., Tröller-Reimer A., Koddenberg T., Terberger T. A 51,000-year-old engraved bone reveals Neanderthals’ capacity for symbolic behaviour // Nature Ecology and Evolution. – 2021. – Vol. 5. – P. 1273–1282.
- Martisius N.L., Spasov R., Smith G.M., Endarova E., Sinet-Mathiot V., Welker F., Aldeias V., Horta P., Marreiros J., Rezek Z., McPherron Sh.P., Sirakov N., Sirakova S., Tsanova Ts., Hublin J.-J. Initial Upper Paleolithic bone technology and personal ornaments at Bacho Kiro Cave (Bulgaria) // J. of Human Evol. – 2022. – Vol. 167. – 103198.
- Rybin E.P. Tools, beads, and migrations: Specific cultural traits in the Initial Upper Paleolithic of Southern Siberia and Central Asia // Quatern. Intern. – 2014. – Vol. 347. – P. 39–52.
- Shunkov M.V., Fedorchenko A.Y., Kozlikin M.B., Derevianko A.P. Initial Upper Palaeolithic ornaments and formal bone tools from the East Chamber of Denisova Cave in the Russian Altai // Quatern. Intern. – 2020. – Vol. 559. – P. 47–67.
- Song Y., Cohen D.J., Shi J. Diachronic change in the utilization of ostrich eggshell at the Late Paleolithic Shizitan site, North China // Frontiers in Earth Sci. – 2022. – Vol. 9 – 818554.
- Zwyns N., Lbova L.V. The Initial Upper Paleolithic of Kamenka site, Zabaikal region (Siberia): A closer look at the blade technology // Archaeological Research in Asia. – 2019. – Vol. 17. – P. 17–49.
- Zwynz N., Gladyshev S.A., Gunchinsuren B., Bolorbat T., Flas D., Dogandzic T., Tabarev A.V., Gillam J.C., Khatsenovich A.M., McPherron S., Odsuren D., Paine C.H., Purevjal K., Stewart J.R. The Open-Air Site of Tolbor 16 (Northern Mongolia): Preliminary Results and Perspectives // Quatern. Intern. – 2014. – Vol. 347. – P. 53–65.
- Zilhão J. Personal ornaments and symbolism among the neanderthals // Developments in Quatern. Sci. – 2012. – Vol. 16. – P. 35–49.
- Wei Y., d`Errico F., Vanhaeren M., Peng F., Chen F., Gao X. A technological and morphological study of Late Paleolithic ostrich eggshell beads from Shuidonggou, North China // J. of Archaeol. Sci. – 2017. – Vol. 85. – P. 83–104.
