Развитие института эксцесса исполнителя в истории уголовного права России

В переводе с латинского языка «excessus» означает «выход, уход, отступление». Статья 36 Уголовного Кодекса Российской Федерации закрепляет понятие эксцесса, применяемое в настоящий момент: эксцессом исполнителя признается совершение исполнителем преступления, не охватывающегося умыслом других соучастников.

Положение об эксцессе исполнителя преступления законодательно впервые было отражено в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года в форме отдельной нормы. Статья 123 вышеприведённого Уложения гласит, что «если кто-либо из совершивших преступление при совершении иного, совершил еще и другое, которое не было оговорено между ним и другими сообщниками, то он претерпевает наказание по условиям о совокупности преступлений. По этому же основанию назначается и мера наказания тех сообщников, которые, помимо преднамеренного преступления, приняли участие и в содеянии иного, а также заведомо не противодействовали совершению данного». В дальнейшем ни в литературе дореволюционного периода, ни в работах советских исследователей до введения УК РФ 1996 года понятие эксцесса отсутствовало, поскольку УК РСФСР 1960 года не регулировал порядок ответственности соучастников при эксцессе исполнителя1. Этот вопрос был предметом обсуждения в теории и решался в зависимости от отношения к возможности соучастия в неосторожных преступлениях. Бернер, П.C. Белогриц-Котляревский, И. Гордон, A.C. Жиряев, Г.Е. Колоколов, Ф. Лист в дореволюционной России и Ананьин, Ф.Г. Бурчак, P.P. Галиакбаров, Л.Д. Гаухман, П.И. Гришаев, М.И. Ковалев, Г.А. Кригер, У.Э. Лыхмус, A.A. Пионтковский в советский период уделяли данному аспекту особое внимание, пытаясь изучить и разрешить проблемные положения.

Ученые периода дореволюционной России подходили к данному вопросу с различных сторон, не сходясь в одном мнении. Так, Франц Лист писал: «Всякий, кто принимает участие в создании преступного результата, считается причинившим этот результат, что поскольку условия результата являются равнозначными, между отдельными действующими в преступлении лицами нет особого различия, что различие в ответственности может проводиться в пределах санкции за совершенное преступление» 2. Таким образом, существовала позиция, согласно которой отсутствует различие в действиях лиц в зависимости от статуса в совершении преступления, ответственность не дифференцируется. Некоторые исследователи придерживались подобного мнения. С другой стороны, существовала также позиция, согласно которой за преступление, которое не охватывалось умыслом других участников, ответственность наступала дифференцировано. Подобный взгляд на вопрос наиболее близок к тому, который закреплён в уголовном праве в настоящий период времени.

Среди отечественных ученых советского периода доминирующим было воззрение, согласно которому соучастие – это конструкция совместной ответственности лишь за умышленные преступления и умышленную вину соучастников. Данное положение предопределило практическое решение вопроса, связанного с ответственностью соучастников при эксцессе исполнителя: деяние, совершенное исполнителем по собственной инициативе, не может и не должно вменяться в вину другим соучастникам. Соучастники несут ответственность лишь за совместное совершение того преступления, о котором они знали или совершение которого объективно допускали. При эксцессе исполнителя соучастники не осознают и не предвидят фактических обстоятельств нового преступления либо того же преступления, но в более опасном исполнении. Помимо этого, соучастники объективно не содействуют несогласованному деянию исполнителя. Во-первых, это свидетельствует об отсутствии причинной связи между деятельностью соучастников и преступным результатом, наступившим вследствие эксцесса исполнителя, во-вторых, об отсутствии умышленной вины, являющейся необходимым признаком совместной деятельности двух или более лиц. Выработанное на доктринальном уровне правило ответственности соучастников при эксцессе исполнителя послужило ориентиром официальному разрешению этого вопроса. Таким образом, позиция, главенствующая сейчас, сформировалась ещё в советский период и органично введена как результат правоприменительной практики и теоретических исследований.

Несмотря на то, что институт эксцесса оформлялся, прорабатывался и совершенствовался в течении длительного времени, в настоящий момент конструкция статьи 36 УК РФ позволяет толковать ее сужено, не уделяя должного внимания некоторым аспектам, изучаемым исследователями с момента принятия УК РФ.

Наибольший интерес в настоящий момент развития института эксцесса представляет современное совершенствование идеи о необходимости введения понятия «эксцесс соучастника» 3. При этом существуют как сторонники данной теории, так и её противники.

Так, согласно воззрениям одной половины ученых, понятие эксцесса может быть подвергнуто расширительному толкованию ввиду позиции о том, что его «реализация» возможна и другими участниками преступления: пособником, подстрекателем, организатором. Исследователи выступают против введения понятия «эксцесс соучастника», так как они считают, что любой участник выступает исполнителем, поскольку именно он совершает действия, образующие объективную сторону преступления, являющегося результатом эксцесса.

Данная позиция имеет право на существование, однако существует другая, более обоснованная, согласно которой эксцесс возможен и со стороны иных соучастников. Например, пособник, обещавший предоставить исполнителю разбоя неисправный пистолет, передает ему пистолет, пригодный для стрельбы, использование которого квалифицируется по норме о более тяжком преступлении.

Положение ст. 36 УК РФ о том, что за эксцесс исполнителя другие соучастники преступления уголовной ответственности не несут, применяется лишь при условии, что иные соучастники не присоединились к действиям лица, допустившего эксцесс. Так, если в приведенном выше примере исполнитель разбоя не примет от пособника исправный пистолет, то он привлекается к ответственности за простой разбой (ч. 1 ст. 162 УК РФ), а не за разбой "с применением оружия" (ч. 2 ст. 162 УК РФ). Если же исполнитель согласится с эксцессом, примет исправный пистолет, то он подлежит уголовной ответственности за эксцесс – его действия квалифицируются как разбой "с применением оружия" (ч. 2 ст. 162 УК РФ).

Таким образом, Имеет место тенденция к приданию организаторским, подстрекательским и пособническим деяниям статуса самостоятельного преступления путём установления за их совершение ответственности в Особенной части УК РФ. В качестве примера среди последних нововведений можно назвать ч. 5 ст. 184, ст.204.1, ч. 4 ст. 205.1 УК, ч. 11 ст. 282.1, ч. 11 ст. 282.2 УК РФ и др. Указанная тенденция приводит к нарушению принципа деления соучастников на виды, поскольку совершённое может одновременно образовывать и исполнительство, и, например, пособничество. Подобное смешение вызывает неизбежные трудности при квалификации. Перед правоприменителем встаёт дилемма: применять правила совокупности

(например, ч. 3 ст. 205.1 и ч. 5 ст. 33, ст. 205 УК РФ) или учитывать только специальную норму (ч. 3 ст. 205.1 УК РФ).