Развитие монархической политической системы России: особенности объяснения учащимся в системе профессионального образования

Для современного профессионала в любой сфере очень важно иметь высокий уровень политической и правовой культуры. Особенно это касается специальностей, связанных с экономикой и управлением, педагогикой, юриспруденцией [1], где от уровня данной культуры напрямую зависит профессионализм работника. Одним из ключевых аспектов в истории политической и правовой мысли России является вопрос о всестороннем системном кризисе общества начала ХХ в., приведшем к серьезным социальным потрясениям:  революционным взрывам и кровавой

Гражданской войне. Были ли у страны шансы избежать данных потрясений и развиваться по более «мягкому» сценарию развития? Естественно, возникает вопрос о возможностях реформирования российской монархической государственности на рубеже XIX-XX вв., который может обсуждаться в учебном курсе истории России и ряда политико-правовых дисциплин («Политология», «Правоведение», «Конституционное право» и др.)

Во-первых, в отечественной историографии и публицистике освещение данного вопроса претерпевало серьезные изменения. В советский период акцент делался на недостатках «политики царизма» и указывалась невозможность дальнейшего развития страны с монархической системой власти и необходимость социалистической революции. В постсоветский период нередко можно встретить оценку развития России в 1900-1913 гг. как достаточно быстрого и динамичного, и, соответственно, российской монархической модели как вполне способной к дальнейшему поступательному движению и эволюции, а падение монархии связывается, прежде всего, с перенапряжением сил страны в Первую мировую войну. Данная оценка во многом задает тон в публицистике самого различного рода.

Во-вторых, оценка монархического проекта российской государственности во многом взаимосвязана с комплексной проблемой модернизации социально-политических институтов стран «догоняющей» модели развития, адаптации к российской культурно-исторической почве парламентаризма и демократии.

В-третьих, в современном российском обществе достаточно неоднозначное отношение к фигуре последнего царя, а также к советской и дореволюционной моделям общественного развития, что отражает противоречия в культурно-исторической идентичности и социальные расколы в стране.

Все эти факторы делают подход к объяснению учащимся концепций монархического развития в дореволюционный период достаточно важным как для понимания специфики и особенностей исторического развития страны, так и для анализа проблем развития российского конституционализма и адаптации европейских правовых норм в России.

Монархические концепции политического устройства России берут свое начало от поучений Иосифа Волоцкого, посланий старца Филофея и доходят до работ М.Н. Каткова, К.П. Победоносцева, Л.И. Тихомирова, И.А. Ильина, И.Л. Солоневича и современных монархистов.

Монархический проект власти обосновывался следующими положениями:

• 1.    Юридическим. Статус монархической власти как самодержавной был закреплен при Петре I в воинском артикуле: «Его Величество есть самовластный Монарх, который никому на свете о своих делах ответа дать не должен; но силу и власть имеет свои от Государства и земли, яко христианский Государь по своей воле и благомнению управлять» [2, с. 183]. В Основных законах также говорилось, что «Императору Всероссийскому

• 2.    Нравственным. В изданной в 1905 г. монографии П.Н. Семенова «Самодержавие как государственный строй» говорилось, что «Самодержавие должно являть такой государственный строй, который обеспечивает гражданам такой правовой порядок, который основан не только на законе, но еще и на христианских началах и законах нравственности, правды и справедливости» [4, л. 165].

• 3.    Религиозным. В «Основных законах» о власти монарха говорилось, что «Повиноваться верховной Его власти не только за страх, но и за совесть Сам Бог повелевает» [3, с. 3]. Любопытно в этом плане приводимое С.Ю. Витте высказывание великого князя Николая Николаевича: « я не считаю Государя человеком, Он не человек и не Бог, а нечто среднее …» [5, л. 138].

• 4.    Социально-экономическим. Так, Л.И. Новикова и И.Н. Сиземская полагают, что наиболее адекватным русскому самодержавию являлся сословный строй [6, с. 123], который являлся ярко выраженной чертой феодального общества. Следует подчеркнуть, что различие в положении сословий оказывало огромное влияние на мировоззрение практически всех слоев населения, прежде всего, помещиков и дворовых людей [7].

принадлежит Верховная самодержавная власть» [3, с. 3].

Учащимся следует знать, что проект монархического устройства имел достаточно широкую поддержку в обществе и, а его противники были представлены достаточно небольшой, но политически активной прослойкой радикально настроенной молодежи (народники, позднее эсеры и др.) [8].

Интересный анализ особенностей монархического проекта предлагает историк Т. Тарановский, отмечая, что со времен Петра I Российское государство было конкретной формой западной абсолютной монархии, полицейского государства. Оно было наследственной монархией, узаконенной рационалистическими законами секуляризованного естественного права и договорной теории правления. Самодержавному монарху было дано право заботиться о всеобщем благоденствии, прогресс общества заключался в допущении управления государством его подданными во имя их благополучия. Традиционное полицейское государство было переходной стадией в эволюции современного европейского государства, основанного на народовластии, нормах права, бюрократизированном правлении и сильном гражданском обществе. В силу специфики «догоняющей модели» развития России континентальное полицейское государство, свергнутое на Западе после французской революции и наполеоновских войн, достигло своей кульминации в России в 1-й пол. XIX в.[9]

Данная форма правления сосредотачивалась вокруг фигуры императора. Это ставило успех любой программы правительственной реформы в зависимость от его воли и характера. Система правления была направлена на то, чтобы поддерживать равновесие персонализированного правления монарха и признания того, что монархическая власть могла бы эффективно осуществляться только через рационализированную административную структуру. Учреждения центральной власти (Госсовет, Комитет Министров и теоретически Сенат) официально определялись как надзаконные, т.к. они были непосредственно связаны с персоной монарха. Они не обладали независимой властью, а их решения могли получить силу закона только после санкции монарха. Земства и муниципальные учреждения самоуправления не мыслились и не трактовались как законные органы правления ни теоретически, не практически. Они были общественными, а не государственными учреждениями и потому не играли законодательной роли в правительстве. Такое состояние дел должно было привести к конфликту, помешать политическому сотрудничеству государства и общества и создать препятствия для реформы [9].

Важным аспектом, который обычно учащиеся усваивают достаточно сложно, являются социокультурные противоречия российского общества рубежа ХIX-XX вв. Они связаны, прежде всего, с противоречиями между архаичными идеалами традиционализма и ценностями либеральной, капиталистической цивилизации которые вместе с развитием индустриального общества все больше проникали в Россию, вызывая диссонанс в массовом сознании большинства крестьянской и рабочей массы.

Среди работ, дающих системное описание социокультурных противоречий российского общества, следует отметить, прежде всего, труд А.С. Ахиезера «Россия: критика исторического опыта» [10]. Как отмечает исследователь, в России образованные круги вступили на путь либерализма, нравственного и социально-политического движения, осознавшего реальную необходимость и целесообразность для общества прогресса во всех его формах. Либерализму чужда вера в отвлеченную Правду традиций и заветов предков, в его центре – активная личность, которая выдвигается на первый план как источник нового, как активное начало, как самоценность [10, с. 163165]. Утилитаризм с его ориентацией на прогресс производства, требующий развития личности, высокой оценки внутренних ценностей, подготовляет почву для либерализма с его высокой оценкой духовных ценностей, идеалов свободы, саморазвития, законности и т.д. Но для духовной элиты России характерна стойкая неприязнь к утилитаризму, например, русская литература подхватила представление массового сознания о богаче как о воплощении зла. По А.С. Ахиезеру, материализм в стране стал философией инверсии, которая нацеливалась единовременным актом утвердить на развалинах государственности высшую народную Правду. Интеллигенция превращалась в активного проводника слепой исторической инерции, разрушительных инверсионных колебаний [10, с. 220-222].

Еще одним важным противоречием, как отмечает А.С. Ахиезер, было то, что просвещение несло собой для пораженного расколом общества смертельную опасность. Оно всем показало бы, что власть, государственность, царь, большое общество ничего общего не имеют с теми представлениями о социальной жизни, которые несло в себе синкретическое сознание, древний тотемизм во всех его модификациях. Для всех стало бы ясно, что царь вовсе не батюшка, а глава сословной системы и бюрократии, то это означало бы, что люди, опирающиеся на принципы древнего локализма, могли инверсионным образом отказаться от воспроизводства государственности, большого общества [10, с. 229-235]. Естественно, что требовалось значительное время, чтобы в российском обществе были адаптированы данные западные ценности (напомним, что и в странах Западной Европы в XIX в. модернизационные процессы сопровождались серьезными кризисами и мощными социальными взрывами).

Архаичные черты в повседневной жизни российских граждан были очень сильны: так, даже спустя десятилетие после отмены крепостного права достаточно многие дворовые и служащие люди в горнозаводских вотчинах Урала продолжали испытывать раболепное почитание перед помещиками [11, с. 260].

Революционные события 1905-1907 гг. привели к трансформации политической структуры России. По Основным законам 23 апреля 1906 г. никакой выработанный правительством законопроект не мог стать законом без одобрения Думы и Государственного Совета [3, с. 4]. С одной стороны, власть российского императора утратила свой неограниченный характер. С другой – в законодательстве сохранялось положение о верховной самодержавной власти императора [3, с. 3]. С юридической точки зрения Государственная Дума ограничивала власть императора в законодательных и финансовых вопросах и оказывала некоторое влияние на осуществление исполнительной власти. Поэтому Российскую Империю можно охарактеризовать как конституционную дуалистическую монархию.

Российская модель монархии теоретически могла развиваться в направлении постепенного развития парламентаризма, и существующие властные структуры теоретически могли взять на себя ведущую роль в процессе модернизации общества [12]. В этом случае был вероятен путь реформ сверху – верхушечной модернизации. Но данный путь был, в ХХ в., скорее исключением: по нему пошли, например, Скандинавские страны и Япония. В большинстве других обществ произошли серьезные потрясения, связанные с крушением монархий и переходом к республиканской форе правления.

Таковы общие особенности развития монархической политической системы дореволюционной России, на которые следует обратить внимание учащихся.