Реализация конституционных гарантий охраны интеллектуальной собственности в сети интернет в условиях информационного общества

В эру так называемого «информационного общества», когда информация становится одним из важнейших ресурсов и условий социального прогресса, перед наукой права возникают вопросы совершенствования нормативно-правового регулирования. В условиях развивающихся общественных отношений нового типа, возникновение которых связано с интенсивным развитием информационных технологий, появилась задача разработки новых правовых механизмов, способных обеспечить защиту информации от воспроизведения и распростране- ния, а также – от нежелательного доступа. Нам представляется, что данные задачи будет методологически правильно решать, начав с совершенствования механизмов реализации конституционных гарантий, ибо данные механизмы, на наш взгляд, в условиях изменившихся общественных отношений остро нуждаются в актуализации.

Конституцией Российской Федерации гарантируется достаточно широкий перечень возможностей для самореализации личности, обеспечиваемый необходимыми правовыми средствами их защиты. В этом ряду – гарантия свободы литературного, художественного, научного, технического и других видов творчества, охрана интеллектуальной собственности (ст. 44, ч. 1, Конституции РФ), свобода распространения информации любым незапрещенным законом способом (ст. 29 Конституции РФ).

В последнее время как никогда ранее возросли возможности для распространения информации благодаря сети Интернет. Вместе с тем на значительную часть распространяемой информации действует авторское право. По данным исследований, 432 млн пользователей Интернета участвуют в нелегальном получении и распространении информации, защищенной авторским правом [1].

Необходимо отметить наличие двух «лагерей» участников общественных отношений, связанных с оборотом объектов авторского права в сети, интересы участников которых диаметрально противоположны, но они пользуются одинаковой конституционно-правовой защитой. Это интересы правообладателей и интересы «пиратов», полагающих, что возможность всеобщего доступа к информации является наивысшим благом. Правообладателям свойственно отождествление пиратства с воровством. Так, вице-президент компании «Акелла» Д. Архипов полагает: «Пиратство – это воровство. За воровство надо отвечать» [2]. Памятен также скандал, связанный с популярной социальной сетью «Вконтакте.ру», когда телепродюсер А. Акопов назвал пользователей данной сети уголовниками. Он сказал: «Это 30 миллионов уголовников, эти соучастники известны, но 30 миллионов посадить в тюрьму нельзя, но 10 тысяч – можно» [3].

Правообладателям также свойственно лоббирование этого утверждения, акцентуация высокой общественной опасности этого явления. Однако среди них встречаются и иные точки зрения. Так, весьма интересна позиция Тима О’Рейли – автора и издателя [4]. Он рассматривает пиратство как некий «прогрессивный налог», который способен срезать несколько процентов с доходов популярных авторов и сделать их еще популярнее и известнее, а следовательно – заметно повысить доходы. Вместе с тем для неизвестных, но одаренных авторов стать жертвой пиратов – большая удача, шанс заявить о себе миру. Ранее для этого приходилось изыскивать средства для публикации или распространения экземпляров своих произведений, сейчас же все, что необходимо – просто заниматься творчеством. И надо заметить, что высказанные О’Рейли предположения о не очень существенном снижении продаж за счет пиратства нашли свое подтверждение в эмпирических исследованиях [5].

Оппоненты правообладателей, сторонники свободного информационного обмена выступают за легализацию устоявшихся общественных отношений и призывают к пересмотру существующей концепции защиты авторских прав [6]. Таким образом, обе стороны ориентируются на юридические гарантии защиты их интересов, причем характерно, что нарушители исключительных прав ссылаются в первую очередь на нормы источников конституционного права, касающиеся гарантии свободного распространения информации. Однако юридические гарантии интересов правообладателей следует, на наш взгляд, характеризовать как более детальные и ориентированные на практическое применение, но в то же время пользующиеся не меньшей конституционной защитой. Конституционные гарантии свободного получения и распространения информации представляются слабее выраженными на уровне федерального законодательства и ограничены в основном федеральным законом от 27.07.2006 № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации». Правообладатели же недавно получили новый механизм защиты интересов, который был введен федеральным законом от 02.07.2013 № 187-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам защиты интеллектуальных прав в информационно-телекоммуникационных сетях». Принятие этого закона стало причиной организации широкой протестной компании в пространстве российского сегмента Интернета. Так, на сайте российской общественной инициативы петиция об отмене данного закона в рекордно короткие сроки собрала необходимые 100 тыс. голосов граждан [7], но, впрочем, была отклонена. О недостатках новаций правового регулирования, предложенных данным законом, высказалась Российская Ассоциация электронных коммуникаций [8], где среди ключевых недостатков указано на техническую простоту обхода блокировок доступа со стороны сайтов-«пиратов» и незащищенность добропорядочных сайтов от злоупотреблений. Особенно стоит отметить потенциально спорную норму ч. 3 ст. 144.1 ГПК РФ, в соответствии с которой заявление о предварительной обеспечительной мере – ограничении доступа на сайты с охраняемым авторским правом, видеоконтентом подается исключительно в Московский городской суд. Учитывая территориальную протяженность нашей страны, представляется, что как правообладателям, так и владельцам Интернет-сайтов данная норма мешает реализации права на доступ к правосудию.

Мы считаем юридически не корректной указанную выше интерпретацию распространения информации, защищенной авторским правом в Интернете в качестве воровства, и полагаем необходимым отнестись к установлению степени общественной опасности данных деяний особенно осторожно. Множество находящегося в

Интернете контента, распространяемого без разрешения правообладателя, представлено в виде литературных, аудиовизуальных произведений, программного обеспечения.

Несмотря на разнообразие произведений, защищенных авторским правом, их всех объединяет то, что они не являются исключительно результатом творческого самовыражения их авторов, но преследуют целью получение коммерческой выгоды правообладателями. Представим себе, что каждый пользователь Интернета, скачивая неучтенную правообладателем копию, отсылал бы ему необходимое вознаграждение, которое в обычных условиях предусматривается лицензионным соглашением. Картина, безусловно, утопическая, но ведет ли это к нарушению каких-либо интересов правообладателя, получающего доход с нелицензионных копий? По нашему мнению, нет. Сам правообладатель, безусловно заинтересован в распространении своего произведения и получении доходов. Параллель с деянием, предусмотренным ст. 158 УК РФ (т.е. с кражей), представляет собой так или иначе лишение возможности собственника владеть, пользоваться и распоряжаться своим имуществом. Правообладатель же такую возможность сохраняет – он вправе отчуждать исключительные права, например, согласно ст. 1285 ГК РФ. Таким образом, с правовых позиций утверждение о воровстве, как нам представляется, здесь не применимо, и в определенной степени огульно оскорбляет человека, пусть даже и формально нарушившего законодательство, и ущемляет его достоинство, провозглашенное в ч.1 ст. 21 Конституции РФ. К похожему выводу о недопустимости применения в данном случае метафоры о воровстве приходит и шведский ученый-правовед Stefan Larsson в своей работе Metaphorsand Norms – Understanding Copyright Lawina Digital Society [9].

Мы полагаем, что вред интересам правообладателей в данном случае всецело подпадает под гражданско-правовую концепцию упущенной выгоды, так как при современном пиратстве правообладателю причиняется вред исключительно имущественный, определяемый тем объемом средств, который он намеревался получить в качестве вознаграждения за использование объектов своей интеллектуальной собственности. Хотя нужно признать, что и такая модель применима с оговорками – трудно предсказать процентное увеличение количества людей, которые приобрели бы конкретный лицензионный продукт в том случае, если бы исчезла возможность данный продукт загрузить из сети бесплатно. Поэтому совершенно справедливо утверждение о том, что на практике бывает крайне сложно оценить ущерб от пиратства, причиненный правообладателю. К такому же выводу сравнительно недавно пришел испанский суд [10]. В его решении указывается: «Трудно определить ущерб и соответствующие компенсации ввиду потери прибыли для обладателя авторских прав по той простой причине, что скачивающие нелегальные копии фильмов и музыки люди ясно выразили свое желание не быть покупателями легальных копий, а поэтому получение прибыли от них невозможно. Другими словами, эти люди скорее купят дешевую пиратскую копию, чем оригинал за 15-20 евро» [11]. И с данной позицией трудно не согласиться.

Конечно, применительно к реалиям Российской Федерации на страже конституционных интересов правообладателей и авторов стоит ст. 146 УК РФ, применение которой более оправдано в случае незаконного распространения информации по каналам Интернета. Гипотеза ч.2 данной статьи подразумевает причинение крупного ущерба правообладателю в размере от 100 тыс. р. Однако объективно ли данная норма позволяет учитывать общественную опасность при применении данной статьи? Как мы показали ранее, непосредственный ущерб конституционно охраняемым интересам правообладателя наносится при получении нарушителем доступа к охраняемым материалам без выплаты вознаграждения. Правообладатель в случае незаконного копирования не страдает от присваивания принадлежащих ему прав, плагиата, незаконной адаптации произведения с целью получения коммерческой выгоды и других возможных нарушений. Между тем лицо, неправомерно получив по каналам Интернета копию произведения, также обладает определенным конституционно-правовым статусом – например, правом свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом (ч. 4 ст. 29 Конституции). При этом сам способ распространения информации не является незаконным – вне зависимости от своего технологического исполнения все способы передачи информации в Интернете могут быть использованы для распространения и для передачи произведений, находящихся в общественном достоянии.

Кроме того, лицо-нарушитель может и не обладать необходимыми финансовыми ресурсами для уплаты правообладателю лицензионного вознаграждения. Более того, если объектом авторского права является, например, программа для ЭВМ, стоимость одной лицензии которой может превышать 100 тыс. р., то само по себе представляется некорректным рассматривать создание копии как общественно опасное деяние. Неопытный пользователь может не осознавать свои потребности, не подозревать, что существует возможность достичь желаемого им результата путем использования альтернативного и бесплатного программного обеспечения. При этом он загружает из Интернета инструмент профессионального уровня для единичного бытового использования (например, использует Adobe Photoshop для трансформации цветной фотографии в черно-белую). Специалист, понимающий назначение такового программного обеспечения, просто не стал бы приобретать дорогостоящую лицензию, предпочтя бесплатный и простой аналог.

Не стоит забывать и про конституционное право на образование – приобретение знаний посредством получения пусть и несанкционированноизготовленной, но бесплатной копии того же программного обеспечения – лицо может получить определенные знания и навыки в профессиональной области и впоследствии приобрести уже и лицензию. Важно отметить, что в случае с программами для ЭВМ само по себе незаконное распространение объектов авторского права не может до конца удовлетворить потребность пользователей в программном обеспечении. Нелегальные копии лишают пользователей возможности получить профессиональную поддержку со стороны разработчика, доступ к исправлениям и обновлениям программы, и зачастую пользователи вынуждены претерпевать массу других неудобств. В связи с этим мы полагаем необходимым условием привлечения к ответственности учет намерений и платежеспособности лица, нарушившего исключительное право, а действующий подход уголовного законодательства сложно считать адекватным механизму конституционных гарантий.

На протяжении истории своего существования авторское право не раз сталкивалось с вызовами, которые бросал ему научно-технический прогресс. Печатная машина Гуттенберга сделала книги массовыми и недорогими, появление грампластинок и современных средств записи и передачи звука превратило шедевры музыки из достояния наиболее обеспеченных сословий в доступные культурные объекты, не уменьшив при этом спрос на живые концерты исполнителя. Дешевая альтернатива домашнего многократного прослушивания музыки, в конечном счете, не снизила посещаемость концертов. Широкое распространение видеозаписей и доступность видеофайлов в Интернете не разрушило киноиндустрию, множество людей продолжают посещать киносеансы.

На наш взгляд, нельзя утверждать, что свободное и некоммерческое распространение произведений убивает искусство, лишая их создателей средств и мотивации к дальнейшему творчеству. По своей сути, загрузка файла в Интернет для ознакомления других лиц не отличается от обмена книгами, грампластинками, видеокассетами в доцифровую эпоху, когда подобную операцию никому не приходило в голову назвать воровством. На подобный обмен правообладатели просто закрывали глаза. Сегодняшнее их возмущение обусловлено масштабностью файлообмена и, как они полагают, потерей средств, которые они могли бы получить.

Однако здесь важно подчеркнуть, что мы рассмотрели исключительно некоммерческий обмен копиями объектов авторских прав, от которого его участники не получают прямой имущественной выгоды. Получение такой выгоды за счет распространения неавторизованных копий – иной случай, так как здесь можно уже с большей уверенностью судить об упущенной выгоде и о стремлении предприимчивых лиц поживиться за счет авторов, создающих в конечном итоге прямой экономический ущерб интересам государства.

Резюмируя, следует еще раз подчеркнуть факт дисбаланса механизмов конституционно-правовых гарантий свободного распространения информации и авторского права. По нашему мнению, законодателю не следует ограничиваться исключительно регулированием общественных отношений в сети Интернет, но и пересмотреть отношение к концепции авторского права, так как в том виде, в котором она существует сейчас, неспособна обеспечивать защитой как интересы правообладателя, так и интересы информационного общества, в котором получается слишком много нарушителей исключительных прав.

Сама конституционная гарантия свободного распространения информации обретает особенное значение в условиях информационного общества, в котором множество проявлений социальных процессов сопровождается активным информационным обменом, и потому обеспечить эффективность действия данной гарантии представляется особенно важным. Учитывая сложность практического взаимодействия данной нормы с конституционными гарантиями авторского права, задача обеспечения баланса интересов является одной из наиболее актуальных в контексте построения оптимальной модели правового регулирования отношений в сети Интернет. По этой причине мы полагаем необходимым пересмотреть весь институт авторского права в сторону его либерализации и расширения возможностей для свободного использования произведений.