Реальность и воображаемое в игре на примере шахмат (философско-антропологический аспект)

В научно-педагогической литературе происходит дискуссия между представителями двух крайних позиций по поводу природы человека - главным элементом признается либо ценностный элемент личности, либо практический элемент. Например, сторонники ориентации на практический интеллект исследователи В.Ф. Юлов [1] и О.А. Миронова [2] отстаивают компетентностный и прагматический подход к образованию. В свою очередь исследователь С.Ю. Рыбаков считает, что идеи прагматизма деформируют гносеологическую и аксиологическую основу образования, отдавая приоритет ценностному подходу к обучению и воспитанию [3]. Сторонники первой точки зрения выступают за воспитание практичности, деловитости, прагматичности. Образование, как они считают, должно готовить к жизни, а не предлагать отвлеченные знания. Нужно давать учащимся «прямой опыт» в принятии решений, а не учить отвлеченным рассуждениям. С этой целью они предлагают метод «исследования случая» как практикооринтерованный способ обучения. Ролевая игра встраивается лишь в реализацию данного метода. Приоритет в обучении отдается «стратегии конфликта» над «стратегией рациональности». Кроме того, по мнению Дж. Дьюи, школа должна учить трудовым действиям, а со временем она должна быть упразднена и дети должны принимать участие в общей работе ради результата. Проще говоря, учить надо только тому, что пригодится на рынке труда [4]. Соответственно в данном случае упор делается на игровые методы обучения. В этой связи возникает научнофилософский интерес к исследованию соотношения игры и практики, игры и реальности, игры и ценностей, что определяет актуальность темы. Целью настоящей статьи является исследование соотношения и взаимодействия реальности и воображаемого в игре на примере шахмат в рамках философской антропологии.

Говоря о роли воображаемого в игре, необходимо отметить, что игра характеризуется условностью происходящего [5]. В этом смысле игра без воображения и фантазии невозможна, игровое существенно отличается от реального. В этой связи научно-философский интерес вызывает проблема соотношения игры и виртуальности, игры и гиперреальности. Такая проблема уже поставлена и до некоторой степени исследована (например, [6; 7; 8]). Действие в шахматах условно. «Проигравший» король (в данном случае имеется в виду фигура) начинает следующую партию наравне с «выигравшим» его оппонентом. Более того, происходящее на шахматной доске имеет косвенное отношение к происходящему в реальности, прямо не воздействуя на окружающий материальный мир.

Однако роль воображаемого в игре не ограничивается только условностью действия. Как показал исследователь М.А. Коськов, игра является шагом «прочь от реальности»: игра или способствует принятию реальности, но в имитативной форме, или позволяет отделиться от действительности, обыденной жизни с помощью искусственных правил и норм [9]. Фактически речь идет о том, что игра не только условна, но и имитативна – игра лишь имитирует реальность, отличаясь от нее на уровне норм и правил. Правила игры в шахматы не следуют из жизни, из практики, не дублируют жизнь, однако нацелены на построение взаимодействия между фигурами. В данном случае можно рассуждать об имитации взаимодействия между людьми, но в том то и дело, что шахматист во время партии взаимодействует со своим соперником без слов на уровне эмоций и чувств, а происходящее на доске он анализирует, прогнозирует и соответственно строит план игры. Кажется нелогичным сравнивать взаимодействие фигур на доске и взаимодействие живых людей. В данном случае речь может идти об имитации взаимодействия, но философ-ско-антропологически (если сравнить природу человека и шахматной фигуры) не вполне корректной.

Исследователь Н.А. Нохрина, исходя из философии М. Бахтина, противопоставляет игру (праздничность, карнавальность) официальности и серьезности обыденной жизни. Для выхода за границы повседневности часто использовалась маска, несущая мотивы перевоплощения и метаморфозы [10]. Речь идет о способности человека менять социальные роли, которые он играет в жизни. Но игра настолько отличается от жизни, что для того, чтобы играть роли в ней, требуется метаморфоза и перевоплощение – происходящее в игре не относится к реальности, действительности.

Чтобы играть в шахматы (тренироваться и участвовать в турнирах), необходимо исполнить роль шахматиста и, часто, участника турнира. Это позволяет отделиться от происходящего в реальности и выйти за границу обыденной жизни.

Исследователь Е.Л. Яковлева саму по себе игру называет фантомом. Игра есть и ее одновременно нет. С игрой возможно установить чувственный контакт, но она заканчивается со временем [11]. Отсюда следует важное свойство игры – обратимость всего происходящего. Пусть в ряде случаев способность проходить одно и то же место в игре нарушает правила, но правила в игре не абсолютны, в отличие от, например, законов физики реального мира. На шахматных турнирах работает правило «тронул – ходи», но оно не работает в случае «невозможного» хода – в таком случае необходимо изменить сделанный ход (если возможно, то сделать ход той фигурой, к которой было сделано прикосновение). В остальных случаях правило «тронул – ходи» не работает, за исключением личной договоренности шахматистов. Также работают и шахматные игры для компьютером – наличие возможности переходить, отменить несколько сделанных ходов зависит от настроек избранного движка. Соответственно, в шахматах происходящее обратимо, а правила запрещают обратимость только в турнирной партии.

Исследователи Л.А. Беляева и О.Н. Новикова со ссылкой на работу Гриффитса показали, что существует два типа игроков. Первый тип – им нравится сам процесс игры, они мотивированы на соперничество и победный результат. Второй тип ориентирован на эскапизм, представители данного типа подменяют реальное воображаемым [7]. Речь идет о том, что в процессе игры все игроки находятся в имитации реального мира, но одних интересует выработка полезных качеств, других – уход из реальности, которая воспринимается как негативная.

Итак, игра обладает следующими свойствами – условность происходящего, ими-тативность происходящего, участие требует метаморфозы и перевоплощания, происходящее обратимо. По сути, воображае- мое обладает такими же качества. Однако бытие и природа человека носят реальный, действительный характер – в силу онтологических особенностей мира человек не может менять прошлого, имитировать происходящее, человеку не надо менять свою природу, чтобы быть, жить в реальности. Реальность, действительность не тождественны игре.

Возвращаясь к спору в научнопедагогической литературе, который был описан в вводной части стать (первый абзац), необходимо отметить следующее. В данном случае имеет место спор не между теми, кто делает основной упор на ценности и теми, кто считает основой человека прагматизм и практический интеллект. Через игру человеку невозможно дать опыта взаимодействия с реальностью – это разный опыт. Единственный теоретический выход, как показано выше, (предложен Дж. Дьюи) – обучение, сочетающееся с работой, т.е. обучение в процессе трудо- вой деятельности. Таким путем достигается воспитание деловитого и прагматичного человека. Сторонников ценностного подхода интересует воспитание каких-либо морально-нравственных ценностей. В дан- ном случае речь в первую очередь идет о ценностном, мировоззренческом конфликте – отличается цель обучения. В любом случае представители двух точек зрения до конца не преодолели противоречия между теорией и практикой и применяют методы, реализация которых требует использования воображения, например, игру. В этой связи шахматы в процессе образования могут быть одним из методов, способствующих формированию личности и ряда ее качеств.

Итак, воображение – одно из свойств человеческой природы. В бытии человека реальное и воображаемое взаимодействуют между собой. На примере игры, включая шахматы, данное обстоятельство эксплицируется в настоящей статье.