Рецензия на книгу "Общество и власть на российском Дальнем Востоке в 1960-1991 гг. (история Дальнего Востока России. Т. 3. Кн. 5)". Владивосток: ИИАЭ ДВО РАН, 2016. 940 с

Коллектив Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН опубликовал новую книгу в формате ин-тернет-издания1 «Общество и власть на российском Дальнем Востоке в 1960-1991 гг.».

Эта коллективная монография (25 авторов) -продолжение третьего тома фундаментальной серии «История Дальнего Востока России», которая стартовала в СССР в 1967 г. Проект выполнен коллективом Отдела социально-политических исследований ИИАЭ ДВО РАН при участии коллег из других подразделений института, а также других научно-образова- тельных учреждений региона (ДВФУ, АмГУ, ДВГУПС).

Впервые в историографии авторы создали целостную картину трансформации общества и власти в дальневосточном регионе в период «зрелого социализма» и перестройки в СССР. Главная теоретическая посылка сформулирована так: «Советская система не была застывшим монолитом, опиравшимся исключительно на официально провозглашенную идеологию и мораль, а представляла собой противоречивое явление, внутри которого существовали неподконтрольные власти процессы, шедшие вразрез официозу» (с. 13). Авторы отказались от упрощенного концепта положительного и негативного в анализе исторического процесса и показали сложный путь развития советского общества, специфику регулирования и саморазвития общественных отношений, сценарий проявления событий по линии «центр-регион». Воплощение этих концептуальных идей представляется нам удачным исследовательским опытом.

Авторский коллектив прошел сложный путь научного поиска, работа над книгой заняла более десяти лет. Цель, которую поставили перед собой исследователи, - осмыслить путь, пройденный за последние 30 лет советской эпохи, ее социально-экономическое и культурное наследие; определить место и роль Дальнего Востока в советской истории, его исторический вклад и миссию, на наш взгляд, успешно достигнута.

Заслуживает внимания богатейшая источни-ковая база. Впервые вводится в научный оборот большой комплекс архивных данных (отметим, что многие источники с грифом для «служебного пользования» или «секретно» по инициативе авторов книги были рассекречены ведомственными комиссиями). Широко представлены мемуары и прочие источники субъективного характера, среди них - интервью с представителями различных социальных групп, а также сочинения простых людей, созданные в рамках проекта «Напишем историю вместе».

Книга содержит обширный статистический материал, но он не является самоцелью - все количественные и качественные показатели преломляются через исследовательскую оптику и в конечном итоге составляют цельный образ времени и места. Авторы показывают, как Дальний Восток вписывался в позднесоветскую систему, в каких условиях формировался тип «дальневосточника».

Хронологически монография разделена на две части: первая охватывает I960 г. - первую половину 1980-х гг. (8 глав, с. 85-690), вторая - 1985 г. - начало 1990-х гг. (4 главы, с. 691-910). Вызывает научный интерес подход авторского коллектива к периодизации, в частности, критическая позиция по отношению к понятию «застой», которое впервые появилось в «перестроечной» литературе. А период, традиционно обозначаемый как «оттепель» (название, предложенное современниками и широко используемое историками 1970-х - 1980-х гг.), показан с учетом новых источников по взаимоотношениям власти и общества, современного исторического горизонта и социально-культурной ситуации на Дальнем Востоке. Таблицы и схемы приводятся непосредственно в тексте, фотоматериал - в конце глав. Завершает книгу раздел «Приложения». Особо следует отметить хорошее техническое оформление книги.

Открывает исследование историографический обзор, выполненный на высоком профессиональном уровне (с. 23-84). Авторы знакомят читателя и с работами отечественных авторов с 1970-х гг. до наших дней, и с западной историографией (она также показана в развитии, с глубоким анализом теоретико-методологической базы), и с оценками китайских ученых, для которых изучение позднесоветского периода остается весьма актуальным.

Структура монографии тщательно продумана, логично выстроена, четко и концептуально сформулированы названия глав и параграфов. Каждая глава настолько содержательна, что могла бы стать отдельной книгой. Первая глава части I «Политические процессы в СССР: центр и дальневосточный регион» рассматривает как события внутриполитической жизни страны и региона, так и внешнеполитический аспект, важный для советского/российского Дальнего Востока в силу его географического и геополитического положения. Впервые в работах такого рода представлен анализ взаимоотношений СССР с государствами Юго-Восточной Азии (часть I - с. 153-161; часть II - с. 791-793), в том числе со странами АСЕАН.

Важно, что социально-политические процессы рассматриваются через призму отношения руководителей страны к проблемам Дальнего Востока. Отмечается, что в позднесоветский период был взят курс на комплексное освоение региона, а это означало преодоление двух фундаментальных территориальных проблем - инфраструктурной и демографической.

Демографическим процессам в первой части книги посвящена целая глава. Авторы констатируют, что в 1960-е - 1980-е гг. «была продолжена линия демографического развития региона, исторически сложившаяся еще с конца XIX в.: численность жителей стабильно возрастала, и этот рост шел быстрее, чем в среднем по России» (с. 175). Специальное внимание уделяется миграционным процессам и формам трудообе-спечения. Наглядно показано, как в позднесоветский период трансформировались мобилизационно-принудительные методы управления трудовыми ресурсами. Дальневосточным ученым удалось вписать сухие статистические данные в канву исторического процесса и выйти на собственную базу исследования, не повторяя работы демографов и экономистов.

В главе 3 (часть I) показана роль региона в советской хозяйственной системе. Реализация государственной стратегии развития Дальнего Востока анализируется через базовые экономические показатели и характеристику основных отраслей хозяйства как южных (наиболее развитых), так и северных территорий. По мнению авторов, экономику советского периода нельзя измерять только рыночной концепцией и рассматривать исключительно с либеральных позиций экономической эффективности (что очень важно для исторического анализа в свете дискуссии с либерально-радикальным подходом), точно так же нельзя ее воспринимать и с чисто управленческой точки зрения.

Один из важнейших дискуссионных вопросов, поднимаемых в монографии, - развитие бюрократического рынка. По сути он представлял собой «торг высших и низших звеньев: высшие боролись за максимизацию заданий и минимизацию выделяемых ресурсов, а низшие преследовали прямо противоположные цели» (с. 330). Авторский коллектив приходит к выводу, что в 1960-е - 1980-е гг. роль Дальнего Востока была гораздо шире провозглашенной официально, он превратился в активный субъект экономических отношений: «региональный фактор и система бюрократического рынка позволяли Дальнему Востоку отстаивать свои интересы во внутригосударственном экономическом пространстве» (с. 337). Тем не менее, значение бюрократического рынка в рассматриваемый период не стоит абсолютизировать, считают ученые.

Анализируя состояние общества (глава 4 части I), авторы попытались отойти от классической советской «трехчленки» (рабочие- крестьяне-интеллигенция), отмечая, что в тот период в партийном лексиконе активно использовались понятия «руководящие работники» и «трудящиеся». «Именно они отражали реальный и главный принцип деления советского общества, - заключают авторы. - Деление на руководящих работников (управляющих) и трудящихся (управляемых) подтверждается статистическими документами партийных организаций» (с. 348).

В ходе исследования выяснилось, что люди, занятые умственным трудом (служащие, или интеллигенция) являются самой аморфной социальной группой и, соответственно, труднее всего поддаются учету и комплексному анализу в рамках исторического исследования (прежде всего, это касается Источниковой базы). В конечном итоге, авторский коллектив нашел нестандартное решение: если рабочие и крестьяне в рамках четвертой главы получили самостоятельные подразделы (4.3.1 и 4.3.2 соответственно), то служащие, в зависимости от профессиональной принадлежности (партийно-государственная номенклатура, ученые, врачи, учителя, творческая интеллигенция и пр.), были распределены по соответствующим тематическим разделам монографии.

Большое внимание уделяется социальной политике позднесоветского периода, направленной на стирание граней между центром и регионами (глава 5 части I). Авторы отмечают, что важную роль в этом процессе играли тарифы, ставки и коэффициенты заработной платы, инструкции-нормативы по численности учебных и лечебных мест, нормы по обеспечению жильем: «Хотя советские люди не интересовались этими бюрократическими стандартами и, если не были специалистами, не знали их, но именно стандарты, прописанные в документах, формировали жизнь населения через потребительские нормы и, соответственно, устанавливали социальные идеалы в СССР» (с. 350-351).

Еще один дискуссионный вопрос - зарождение потребительского общества в позднесоветский период. На основе анализа широкого круга источников авторский коллектив приходит к выводу, что в СССР формирование потребительского общества началось не в рыночных условиях, а в условиях распределительной системы, причем Дальний Восток является классической моделью этого процесса. Авторы отходят от упрощенных схем, показывая, как унификация социальных стандартов жизни и патерналистские настроения в позднесовет- ском обществе сочетались с нарастающими признаками социального расслоения. В конечном итоге уравнительная политика вступает в противоречие с ценностями потребительского общества, повергая систему в глубокий кризис.

Не забыты в монографии и деструктивные социальные явления, а также связанная с ними реформа правоохранительной системы и попытки привлечения общества к борьбе с пьянством, тунеядством, хулиганством (ДНД, товарищеские суды и пр.).

Безусловный интерес представляет глава б (часть I), посвященная развитию образовательного и научного потенциала. Здесь поднимается дискуссионный вопрос о провинциализме образования и науки на Дальнем Востоке. По мнению авторов исследования, 1960-е - 1980-е гг. характеризуются наибольшей интеграцией региона в общесоветское образовательное и научное пространство. «Высшая и средне-специальная школы Дальнего Востока стали способны выпускать специалистов-профессионалов не только для себя, но и для других территорий. Дальневосточные ученые в основном завершили «научную инвентаризацию» региона и по ряду направлений вышли на теоретический уровень. Наибольшие успехи были достигнуты в областях, отражающих местную специфику, -геологии, геофизике, океанологии и др.», - резюмируют исследователи (с. 549).

Культура позднесоветского периода (глава 7 части I) рассматривается в контексте перехода от моностилистической модели к по-листилистической. Дальневосточные ученые придерживаются точки зрения А. Юрчака, отмечая, что «за редким исключением советские люди не были ни идейными коммунистами, ни диссидентами-антикоммунистами, они были нормальными обывателями, которые искали и находили возможности для самореализации, творчества, общения» (с. 559).

Впервые в историографии авторы собрали, обобщили и проанализировали источники по неофициальной культуре Дальнего Востока (речь идет об инакомыслии, бардовском движении, рок-культуре, молодежных субкультурах региона).

Что касается коренных народов Дальнего Востока (глава 8 части I), авторы приходят к выводу, что в рассматриваемый период они были полностью интегрированы в советский уклад жизни и последствия этого процесса далеко не однозначны (речь идет и о характере внутрисемейного общения разных поколений, и об утрате родного языка, и об ассимиляционных тенденциях). «Тем не менее в современном восприятии коренными народами региона исторические приобретения того времени перевешивают потери, и даже сейчас представители аборигенных этносов считают позднесоветский период лучшим в своей жизни», - отмечают исследователи (с. 915).

Часть II, меньшая по объему, главное внимание сосредоточивает на характеристике реформ перестроечного периода, результатом которых стало крушение единства и деформация общественных отношений в результате деконструкции идеологического канона. По сути, это первое масштабное исследование по истории региона, где дается взвешенная и, что немаловажно, комплексная характеристика перестроечного периода, без упрощенных схем и каких бы то ни было идеологических пристрастий (в тексте можно встретить имена либералов и коммунистов, которые высказывают свое мнение о перестроечных событиях).

Почти публицистический характер носят разделы «Социальный протест на российском Дальнем Востоке: тематика, участники, результаты» (1.5.3) и, безусловно, уникальный, раздел «Перестройка в исторической памяти дальневосточников» (1.6), написанный на материале сочинений дальневосточников, собранных в 2013-2014 гг. Это позволяет проанализировать «отложенное» (спустя четверть века) восприя- тие перестроечных реалий людьми разных возрастов, профессий и политических взглядов и посмотреть на данный исторический период с нескольких точек зрения. Важно, что практически все респонденты оценивают перестройку как «резкий перелом привычного образа жизни и конец целой эпохи» (с. 759). Кроме того, тексты сочинений позволяют утверждать, что первоначальная оценка перестройки многократно изменялась и уточнялась.

В главе 2 части II рассматривается экономическая реформа и зарождение рыночных структур в регионе (кооперативное движение, совместные предприятия, биржевая торговля, СЭЗ). По признанию М. Харрисона, чье высказывание приводится в монографии, «ситуация, которую Андропов и Черненко передали Горбачеву, была не хуже, чем они получили от Брежнева, а в некоторых отношениях лучше. Советская экономика не была тогда еще гиблым делом» (с. 49). Но уже в 1991-1992 гг. авторы исследования констатируют начало экономического коллапса в регионе. И в том же 1991 г. численность населения здесь достигла своего исторического пика, после чего Дальний Восток вступил в полосу длительной демографической деградации.

Завершает вторую часть обзор эволюции основных культурных институтов в годы перестройки. Главной характеристикой эпохи в регионе, как и по всей стране, стало «взрыв ное расширение культурного пространства». Но у этого процесса была и оборотная сторона, которую возможно стало оценить только post factum: в конечном итоге, освободившись от диктата власти, культура потеряла и государственную поддержку, что крайне негативно сказалось на развитии культурного процесса, констатируют авторы.

Во введении к монографии отмечается, что в центр исследования поставлены люди и социальные процессы, и это в полной мере соответствует действительности. В противовес обезличенному подходу к советской эпохе (где действует всемогущее государство и «совковая масса») авторы пишут историю с человеческим лицом. Помимо региональной управленческой элиты (В.П. Ломакин, В.Е. Чернышев, А.К. Черный предстают перед нами живыми людьми, а не номенклатурными единицами), в книге даны портреты рядовых управленцев, работников торговли, журналистов, деятелей культуры, многие имена впервые вводятся в оборот.

Подводя итог, отметим, что авторы проделали колоссальный труд - и научный, и технический -по подготовке этого тома, результатом их работы стало фундаментальное и, безусловно, оригинальное исследование. Рецензенты с интересом прочитали монографию и полагают, что она будет полезна не только специалистам, но и всем неравнодушным к истории российского Дальнего Востока как в нашей стране, так и за рубежом.