Рецепция притчи о блудном сыне в "Слове о полку Игореве"

Уже в самом начале произведения автор «Слова о полку Игореве» заявляет о своем нежелании говорить о походе Игоря Святославича на половцев в 1185 г. «старыми словами». В сознании древнерусских книжников XI-XII вв. понятие «старый» отождествлялось с язычеством, «новый» - с христианством. В качестве нравственной оценки поступка древнерусского князя выступает евангельская притча о блудном сыне. В статье рассматриваются толкования исследователей ее отражения в «Слове о полку Игореве». В мифопоэтической концепции Б.М. Гаспарова замкнутое циклическое время мифа отразилось в «Слове» в смысловой антитезе гибель/воскресение, а действие героев происходит в художественном пространстве двух миров - живых и мертвых. По сути, Б.М. Гаспаров приписал образной системе христианского литературного произведения свойства дохристианского языческого мифа. Такому взгляду противопоставляется религиозно-символический подход А. Александрова. В «Слове» отражаются линейное христианское время и конкретные географические реалии. Настоящее складывается из отрезков времени, образуя единый временной поток из прошлого в настоящее, при этом художественное пространство произведения разделяется на символическое и географическое, что не наблюдается в чисто мифопоэтических текстах. Автор «Слова» использует закольцованную композицию, со смысловыми параллелями: было/стало, начало/конец. Отражение в «Слове» евангельской притчи о блудном сыне свидетельствует, что это творение христианское, и не выделяется из религиозного контекста произведений Древней Руси XII в.