Речевой акт «клятва»: эксплицитные перформативные высказывания

По мере укрепления когнитивистских позиций в языкознании перед лингвистами встают проблемы, связанные с теоретическим моделированием единиц коммуникативного поведения и верификацией аналогов изучаемых ментально-лингвальных сущностей в лингвокультурных контекстах.

Особый интерес в этой связи в силу своей психосоциальной значимости представляет речевой акт «клятва», который не раз попадал в поле внимания ученых-гуманитариев, в том числе и лингвистов [6; 1; 5; 8], но с когнитивно-коммуникативных позиций начал изучаться лишь в последнее время [14].

Глубинным психологическим мотивом речевого акта «клятва» является потребность индивида в доверии со стороны адресата/-ов, которая и трансформируется в целевую установку, связанную с установлением искомого доверия. Реализуется данная целевая установка в разнообразных вербальных формах, которые восходят к виндиктивному дискурсу, первым человеческим ритуалам [Там же] и обеспечивают говорящему утверждение единства мысли, слова (знака) и дела, базирующееся на его готовности подвергнуть себя каре, т. е. проклятию, за нарушение искренности высказываемого.

Эта готовность, или виндиктивная составляющая речевого акта, со всей очевидностью обнаруживается в первичных формах его объективации, являющихся переориентированными речевыми формулами проклятия.

• 1)    – А ты вернешься? – Вернусь. – Поклянись. – Чтоб я сдох.

• 2)    Разрази меня гром! Я найду того, кто это сделал!

• 3)    Гадом буду! Деньги завтра верну! [14].

Такие речевые формулы представлены и в определяющей глагол ротиться ‘клясться’ словарной статье в словаре В.И. Даля: отсохни рука (если неправду говорю); чтоб мне провалиться, не видать детей и др. [4, т. 4, с. 105]. (В речевом поведении современного человека эти формулы могут и не быть заклятиями, которыми они, как мы полагаем, опираясь на опыт изучения стратегии проклятия, являлись изначально [13, c. 195–270]).

Эксплицитный перформативный глагол клянусь как образование позднего периода в развитии изучаемого речевого акта является продуктом свертывания магических эмотив-ных речевых формул в стандартизирующую речевое поведение говорящего рациональную единицу, необходимую прежде всего для институционального общения [14], и с его появлением виндиктивная составляющая обретает новые формы представления.

Прежде всего следует сказать о том, что названный глагол образует эксплицитную перформативную конструкцию (далее – ЭПК): клянусь + имя существительное или субстантивное словосочетание со стержневым словом в творительном падеже, обозначающее для говорящего нечто священное: жизнь или то, что обеспечивает человеку целостность его бытия: клянусь жизнью,клянусь матерью / детьми, клянусь Богом / Девой Марией, клянусь честью и др. Поскольку клятва непременно содержит в себе угрозу возмездия за разрушение единства мысли, слова (знака) и дела [13, с. 108–124] и эксплицитный перформативный глагол клянусь (т. е. кляну / проклинаю себя), соответственно, используется говорящим для выражения готовности к проклятию или лишению того, чем он дорожит, то очевидно, что каждая включаемая посредством своего имени в ЭПК ценность превращается в цену, которую говорящий готов заплатить за клятвопреступление.

Используя в высказывании ЭПК клянусь жизнью , говорящий «ставит на кон» жизнь и тем самым выражает готовность лишиться ее в качестве проклятия за разрушение единства мысли, слова (знака) и дела. Такого рода высказывания употребляются в обыденной сфере общения*.

• – Дегтярь, – Клава Ивановна прижала руку к сердцу, – клянусь жизнью, я тысячу раз говорила им то же самое (А. Львов. Двор ).

Используя в высказывании ЭПК клянусь матерью или клянусь детьми , говорящий делает ставку на обеспечивающие целостность его бытия кровные связи, выражая готовность принять их утрату в качестве проклятия за неискренность. Сферой употребления таких высказываний также является обыденное общение.

Чем так хоронить, так лучше самому лечь в могилу, клянусь матерью (К.Г. Паустовский. Повесть о жизни. Время больших ожиданий ).

– Клянусь детьми, мадам, и эта цена – себе в убыток! (И. Ратушинская. Одесситы ).

Скрепляя высказывание словами клянусь Богом или клянусь Девой Марией , говорящий выдвигает на передний план важнейшие для него духовные связи, выражая готовность принять их разрыв как проклятие за неискренность.

Высказывания с ЭПК клянусь Богом получают распространение и в обыденной, и в институциональной сферах общения. Начиная с Петровской эпохи и до советского времени они используются в военных и других присягах Российского государства [11].

Клянусь Богом, я тут никогда не был, ничего не видел, ничего не знаю! (Г. Щербакова. Актриса и милиционер ).

Я, нижеименованный, обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом, перед святым его Евангелием, в том, что хощу и должен Его Императорскому Величеству, <…>, верно и нелицемерно служить и во всем повиноваться… В заключение же сей моей клятвы целую Слова [т. е. Евангелие] и Крест Спасителя моего. Аминь [12].

Высказывания с ЭПК клянусь Девой Марией распространяются в обыденной сфере общения.

Если б вам потребовалась дружеская крепкая рука помощи, то я, клянусь девой Марией, готов сложить голову у ваших прекрасных ног (В.Я. Шишков. Угрюм-река. Ч. 5–8).

Используя в высказывании ЭПК клянусь честью , говорящий обращается к личностному качеству, представляющему собой совокупность высших морально-этических принципов и обеспечивающему человеку уважение в обществе [9, т. 4, с. 672], выражая при этом готовность к бесчестию как проклятию за неискренность. Такого рода высказывания встречаются в обыденной сфере общения и являются гендерно маркированными, поскольку используются мужчинами. Последнее обстоятельство объясняется, вероятно, известными различиями в содержании концепта «честь» применительно к представителям разных полов (см.: [10]).

– Клянусь честью, я не знал, что у вас так весело заниматься наукой! (В.А. Каверин. Открытая книга ).

Как видим, во всех рассмотренных выше высказываниях виндиктивная составляющая представляется посредством ЭПК, содержащих указания на ценности, которыми готов пожертвовать говорящий в случае клятвопреступления.

Существует и другая форма представления виндиктивной составляющей в объективирующих речевой акт «клятва» эксплицитных перформативных высказываниях: глагол клянусь скрепляет часть высказывания, которая сопровождается речевым построением, раскрывающим содержание названного глагола как готовность говорящего подвергнуть себя юридическим и этическим санкциям за клятвопреступление. Такие высказывания получают распространение только в институциональной сфере общения. Они использовались в военных присягах в СССР.

Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды РабочеКрестьянской Красной Армии, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным бойцом <…>.

Если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся [2].

ИЗВЕСТИЯ ВГПУ. ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ

Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, …. – Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся [7].

В объективирующих речевой акт «клятва» эксплицитных перформативных высказываниях виндиктивная составляющая может представляться и лишь глаголом клянусь , указывающим на готовность говорящего подвергнуть себя проклятью; содержание последнего при этом не вербализуется. Такие высказывания получают распространение и в обыденной, и в институциональной сферах общения. Они используются в военной и некоторых других присягах современной России.

– Клянусь, ничего такого нет в машинах – ни оружия, ни продуктов (В. Маканин. Кавказский пленный ).

Я, (фамилия, имя, отчество), торжественно присягаю на верность своей Родине – Российской Федерации.

Клянусь свято соблюдать ее Конституцию и законы, строго выполнять требования воинских уставов, приказы командиров и начальников.

Клянусь достойно выполнять воинский долг, мужественно защищать свободу, независимость и конституционный строй России, народ и Отечество [3].

Итак, в зависимости от форм представления виндиктивной составляющей можно выделить три вида объективирующих речевой акт «клятва» эксплицитных перформативных высказываний: 1) с ЭПК, содержащими указания на ценности, которыми готов пожертвовать говорящий в случае клятвопреступления; 2) с глаголом клянусь и речевыми построениями, раскрывающими его содержание как готовность говорящего подвергнуть себя юридическим и этическим санкциям за клятвопреступление; 3) с глаголом клянусь , имплицирующим содержание проклятия.