Реформы в уголовном законодательстве

В концепции судебной реформы определены ее цели и задачи, направленные на повышение эффектив-ности судебной системы в целом и совершенствование законодательства. В основе правоохранительной деятельности должен быть признан приоритет защиты основных конституционных прав и свобод человека.

Ключевым содержанием правосудия является деятельность по охране прав и свобод человека и гражданина, прав и законных интересов организаций, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя государства и так далее. Сюда же относится деятельность по предупреждению совершения преступ-лений, применению юридических мер воздействия на преступников, а также правовосстановительная деятельность [1].

В основе этой деятельности лежит уголовный закон. Следовательно, именно норма уголовного закона является основой для оценки деяния с точки зрения общественной опасности его совершения. Перечень общественно опасных деяний, содержащихся в уголовном законе, подлежит расширению, не иначе как в установленном законом порядке.

На основании ст. 1 Уголовного кодекса РФ новые законы, «предусматривающие уголовную ответственность, подлежат включению в настоящий кодекс» [2].

Судебное толкование, научное комментирование какой-либо правовой нормы уголовного закона производится только на основе закона, в рамках закона и в пределах законодательных формули-ровок. При наличии в законе пробела, то есть обстоятельства, при котором правовая норма не регулирует или недостаточно регулирует какое-либо общественное отношение, этот пробел в уголовном праве устраняется только законодательным путем. Запрет применения уголовного права по аналогии установлен в ч. 2 ст. 3 Уголовного кодекса РФ [3].

Проявление различных форм негативных социальных отклонений, перерастание их в общественно-опасные требует специального криминологического изучения для выработки антикриминальных мер воздействия на них, что невозможно без уяснения сущности каждого конкретного преступления, анализа данной формы преступного поведения. В связи с этим возникает целый ряд проблемных вопросов, касающихся уголовно-правовых норм об ответственности за совершенное деяние [4].

Для решения необходимо создание реально действующего правового механизма. Как и другие правовые нормы, уголовноправовые нормы небезусловны. Поэтому реформы в области законода-тельства с учетом особенностей регули-рования в сфере уголовного права периодически происходят, но всегда ли они облегчают механизм уголовно-правового регулирования?

Нельзя не отметить, что на практике назначения наказаний некоторые новшества вносят еще большую противоречивость и неоднозначность применения норм.

Весьма показательным в этом отношении является упразднение неоднократности преступлений законом № 162-ФЗ от 8.12.2003 г. Ликвидация неоднократности означает фактически отказ от упрощенной квалификации нескольких преступлений. Правоприменитель, следовательно, должен учитывать при вынесении решения о наказании каждое преступное действие по отдельности вместо практиковавшейся ранее повышенной ответственности за последний криминальный эпизод. Однако в Уголовном кодексе сохранена практика преследования случаев уклонения от отбывания наказаний в виде штрафа (ч. 5 ст. 46 УК РФ), исправительных работ (ч. 4 ст. 50 УК РФ), ограничение свободы (ч. 4, ст. 53 УК РФ) в виде замены первичной меры ответственности более суровым наказанием. Формально повторного осуждения нет, а существенное ужесточение уголовной ответственности (даже за пределами санкции статьи, по которой лицо первично было осуждено) имеет место. Вряд ли это представляется логичным и законным. Узкое толкование этого юридического определения – (нельзя обособленными приговорами наказывать дважды за одно и то же преступление) – исключает претензии к любой сфере множественности [5]. То есть прежний факт преступного поведения не наказывается, а лишь учитывается при новом преступном действии одного и того же лица как обстоятельство, влияющее на квалификацию или размер наказания за вновь совершенное злодеяние.

Положение о невозможности двойной ответственности за одно и то же преступление проявляется в законно-дательных решениях проблем, связанных с институтом множественности [6].

Множественность есть форма повторного вызова преступника к закону и всей правоохранительной системе. Но здесь можно предложить следующий аргумент: чем больше форм множест-венности содержит закон, тем больше официальных, оказывающих превентивное воздействие возможностей для дифферен-циации уголовной ответственности, тем ближе мы к идеалу уголовного права – справедливости. Можно, конечно, жонгли-ровать терминами, а можно взглянуть на вопрос предельно просто – ликвидация одной из трех форм множественности уменьшает на одну треть возможности индивидуального подхода к преступнику. Критика неоднократности в науке основывалась, собственно, на технических недостатках прежней редакции Уголов-ного кодекса: бывшая форма множест-венности по логике представляла собой специализированную повторность, не связанную с судимостью, так как для следующей по очереди формы множест-венности – совокупности прямо отрицалась законом (ч. 1 ст. 17 УК РФ), но не для последней формы множественности – рецидива (ч. 1 ст. 18 УК РФ).

В прежней редакции Уголовного кодекса РФ логика регламентации множественности – это по большей части ситуативная повторность, именуемая неоднократностью. Но это и есть рецидив в самой дерзкой форме повторения преступного поведения, фактически означающий вызов преступника уголовной юстиции.

Нельзя не согласиться с высказыванием А. Бойко, что с точки зрения задач борьбы с преступностью оснований для сохранения в законе у «неоднократности» более, чем у «совокупности».

Наличие неоднократности и отсутствие реальной совокупности преступлений базируется на международно-правовом (ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах), конституционном (ст. 50 Конституции РФ) и уголовноправовом (ч. 2 ст. 6 УК РФ) принципах: никто не может дважды отвечать за одно и то же преступление.

Если, к примеру, квалифицировать два последовательно совершенных преступления не только по признаку неоднократности, но еще первое преступление – самостоятельно, то фактически за первое деяние лицо будет нести ответственность дважды. Поскольку двойное вменение за совершение одного и того же деяния невозможно, то реальная совокупность в таких случаях недопустима [7].

При толковании неоднократности тождественных преступлений в юриди-ческой литературе можно встретить взаимоисключающие определения, а отдельные понятия даже входят в резкое противоречие друг с другом. Неодно-значность трактовки одного и того же понятия приводит к разным предложениям по квалификации преступлений как в теории, так и в судебной практике.

В прежней редакции Уголовного кодекса РФ неоднократность служила формой множественности преступлений и использовалась двояко: как квалифи-цирующий признак (статьи Особенной части) – сокращающий возможную многократную ответственность до одного приговора и как отягчающее обсто-ятельство (п. «а» ч. 1 ст. 63 УК РФ).

Но параллельное употребление двух свойств исключилось, так как в уголовном праве давно действует принцип запрета двойного учета одних и тех же обстоятельств (ч. 3 с. 61 и ч. 2 ст. 63 УК РФ).

Социально-политический, нравственный и юридический смысл этого норматива заключается в сокращении принуждения до минимума (одно квалифицированное преступление вместо нескольких с «простыми» составами). Следовательно, напрашивается вывод: вероятно, имело бы смысл вернуть неоднократность в закон и практику.

Очевидно, что было бы целесообразнее и экономичнее просчитать априори все плюсы и учесть все минусы предлагаемой реформы, нежели создавать искусственные проблемы и далее заниматься поисками путей их решения.