Регионализм как форма проявления субъектности (феноменологический взгляд на герменевтические исследования М. Фуко)

DOI:

Феномен регионализма актуализируется в эпоху глобализации, когда в общественном сознании вынужденно, но совершенно четко формируется представление об особом статусе отдельных территориальных общностей –субъектов общественных отношений. Представление о субъектности всегда соотносилось с совокупностью специфических качеств, активным действующим началом, причиной, задающей условия установления неких параметров, которые характеризовали тот или иной опыт взаимодействия с миром. К основным модальностям субъекта относятся: человек, в той мере, в какой он обладает качествами личности; группа людей, приобретающая такие системные качества, как коллективное сознание, самосознание, воля к действию, осознанный выбор целей, способов и средств действия; определенный социум, если он обладает высокой степенью внутренней организованности и цельности, единое сознание и самосознание, проявляющееся в культуре; общество или человечество, осознающее себя единым целым и обладающее осознанной активностью, направленной на внешнее преобразование и внутренние трансформации. Как активно действующая общественная система, адекватно реагирующая на воздействие внешней среды, как часть в составе целого, обладающая уникальными чертами, позволяющими говорить о значимой роли в составе этого целого, регион обладает характеристиками субъекта общественных отношений.

Данная статья посвящена исследованию субъектности как особого свойства, благодаря которому социальные общности могут осуществлять конструктивные изменения. В этом направлении чрезвычайно перспективной представляется концепция субъектности, представленная М. Фуко в работе «Герменевтика субъекта» [2].

Первым и главным свойством субъекта, согласно М. Фуко, является обращение внимания на себя. В современном динамично развивающемся трансформирующемся обществе устоявшиеся нормы и ценности утрачивают регулятивный характер, перенасыщенность информационного пространства, отсутствие надежных социальных и культурных регулятивов ведет к дезориентации и утрате жизнетворческих смыслов. Единственным выходом в данной ситуации становится концентрация на себе, которая, как показал М. Фуко, всегда подразумевает некие действия, «с помощью которых берут на себя заботу о себе, изменяют себя, очищаются, становятся другими, преображаются» [2, с. 20]. Аналогом этого процесса в региональном масштабе становится усиливающееся стремление к самоопределению, поиск ключевых позиций, на основании которых можно было бы выстроить собственную идентичность, то есть возрождение, выстраивание духовных оснований, на которых может базироваться жизнедеятельность людей, осознающих свое единство, скрепленное принадлежностью к общей территории.

Эти основания становятся регулятивами для поисков, практики и опыта, посредством которых осуществляется жизнь региона как специфического локального образования. М. Фуко рассматривает подобную практику как необходимое условие самоизменения субъекта с целью обретения форм мышления, очерчивающего пределы доступности истины. Истина в концепции М. Фуко соотносится с духовностью, смысл которой наиболее близок онтологической осведомленности – умению находить жизнетворческие смыслы в условиях потери социокультурных ориентиров и норм. В этом процессе субъект меняется: «Истина дается субъекту только ценой введения в игру самого существования субъекта» [2, с. 28].

Далее М. Фуко высказывает мысль, ставшую фундаментальной во многих культурных традициях. Обращение может происходить в форме движения, которое меняет положение субъекта, изымает его из наличных обстоятельств (или возвышается сам субъект, или, напротив, истина нисходит к нему и озаряет). Это движение, восходящее или нисходящее, связано с двумя фундаментальными состояниями – любовью и трудом. («Человек трудится над собой, вырабатывает себя из себя, постепенно преобразует себя в себя в долгой работе над собой» [2, с. 28]). Труд в особом эмоциональном состоянии, вызванном предощущением блага, синергия, обретение радости, удовольствия, которые являются эквивалентами высокого энергетического потенциала и проявляются в высокой степени осознанности, онтологической осведомленности, и есть проявление духовности, в котором субъекту открывается истина.

Таким образом, активность, направленная на воссоздание жизнетворческих смыслов в соответствии с раскрывающимися в этом процессе формами, принципами и законами, и есть то, что создает субъекта: «Истина – это то, что озаряет субъекта, истина – это то, что дает ему блаженство, истина – это то, что приносит покой его душе. Короче, есть в истине и в приближении к истине что-то такое, что придает завершенность самому субъекту, что позволяет ему сбыться или преображает его. Иными словами, я думаю, можно сказать так: для духовности познавательный акт как он есть сам по себе никогда не открыл бы доступа к истине, если бы не был подготовлен, если бы его не сопровождало, не дублировало и не завершало некое преобразование субъекта, не индивида, но именно самого субъекта в его бытии субъектом» [2, с. 200].

М. Фуко раскрывает правила объективного взаимодействия, культурные требования, то есть условия, необходимые для осуществления самого процесса познания, а также принципы, которым нужно следовать, чтобы прийти к истине: условия формальные, объективные, методологические, соответствующие структуре познаваемого объекта, и правила морального, культурного, этического плана. В региональном плане это соблюдение этических норм, условий жизнедеятельности в составе целого. Так проявляется особая роль региона, в определенном смысле его миссия, обеспечивающая функционирование составляющих в целостной системе.

Современный социокультурный контекст таков, – пишет М. Фуко, что субъект может прийти к истине, но истина не может спасти субъекта. Культура себя как система ценностей, диктующих как вести себя, с соответствующими техниками и теориями, соотносится с понятием «спасение». Концепт «спасение» традиционно мыслится как разрешение оппозиции, преодоление бинарной структуры, благодаря которому происходит «переход от смерти к жизни, от смерти к бессмертию, от зла к добру, от порока к чистоте и т. д. Оно, стало быть, всегда погранично, оно переводит через границу» [2, с. 206].

М. Фуко указывает на возможность второго значения произошедшего из греческого языка глагола «спасать», а именно «отводить угрожающую опасность», что означает также «сохранять», «оберегать», создавать вокруг защитную оболочку, которая сохранит нечто в первозданном виде. В первую очередь культура себя подразумевает способность быть, самостоятельность, самодостаточность, а главное способность быть уникально активным. «Спастись» – значит остаться собой, выстоять, что бы вокруг ни происходило, избежать принуждения к чему-либо, утвердиться в своих правах, своей свободе и независимости.

Далее М. Фуко указывает на еще один немаловажный позитивный смысл компонента «спасение», который означает делать доброе дело. Спасение – не просто одновременно неустанно возобновляемая и завершенная форма отношения к себе, при которой происходит замыкание на себя. Речь здесь идет о том, чтобы отчетливейшим образом видеть то, к чему ты стремишься, ясно осознавать эту цель и то, что нужно для ее достижения, видеть возможности, которыми располагаешь. Именно то, что отделяет от цели, сама эта дистанция между нами и целью и должна быть предметом, но опять же не дешифрующего познания, а сознавания, бодрствования, внимания. Здесь М. Фуко уточняет: «создать вокруг себя пустоту, не дать себя увлечь, отвлечь никаким шумам, образам, никому из окружающих; думать о цели или, скорее, о том, что отделяет от нее; воображать себе траекторию, которая соединит с тем местом, куда хочешь прийти, с тем, к чему стремишься. Взгляд нужно обратить, направить на себя, но не как на объект познания – надо увидеть расстояние, что отделяет меня от меня же, взятого как субъект определенного действия, располагающего какими-то средствами для его осуществления, но в первую очередь движимого самим императивом – достичь цели. И эта цель – я сам» [2, с. 249].

В этом процессе значимы отношения между внешним и внутренним. М. Фуко акцентирует внимание на том, что отношения между внешним и внутренним и есть познание природы и одновременно познание себя: «“Обращаться на себя” – это также некоторым обра- зом познавать природу» [2, с. 149]. Если, по мнению М. Фуко, божественный разум и человеческий разум имеют единую природу, в тот миг, когда мы в результате собственного усилия и высшего благоволения «некоторым образом оказались над миром, – нашим миром, или, пожалуй, в миг, когда мы возносимся над вещами, окружающими нас в этом мире, мы тем самым одновременно прозреваем самые глубокие тайны природы» [2, с. 303].

И это не скачок в какой-то другой мир за пределы данного. В то самое время, когда мы оказываемся на вершине самопознания, – и именно потому, что мы достигли этой вершины, – нам раскрываются сокровенные тайны природы. Движение, которое помещает нас на вершину мира и тем самым раскрывает перед нами тайны природы, позволяет смотреть сверху вниз на землю, частью которой являемся мы сами. Цель человека, согласно М. Фуко, добиться того, чтобы между «собой» как разумом – а раз это разум, то разум универсальный, той же природы, что и разум божественный – и «собой» как единичным существом, которому отведено то или иное место в мире и которое ограничено и повязано своим окружением, возникло поле максимального напряжения. Это первое следствие познания. И второе: «познание природы освобождает в той мере, в какой позволяет нам... не отвернуться от нас самих, но, наоборот, сфокусироваться на самих себе и не упускать себя из виду, обеспечив созерцание себя» [2, с. 306].

Смысл познания в том, чтобы видеть цель и дистанцию до нее, вырабатывать стратегии достижения, но цель эта не абсолютизируется, она есть осознание себя в мире, в его непрекращающейся динамике, многогранности и многообразии процессов и явлений.

Согласно М. Фуко, когда мы видим себя внутри мира как определяемых всей совокупностью ограничений и зависимостей, разумность которых мы понимаем, но в предельно широком контексте, освещенном высшей мудростью, справедливостью и любовью, – приходит освобождение. Добродетельная душа, – поясняет М. Фуко, – это «такая душа, которая проникает во всю вселенную и внимательно наблюдает за всем, что в ней происходит, следит за всеми событиями и процессами, будучи “равно бдительной в мыслях и в поступках”» [2, с. 318].

Но для того, чтобы сохранять чувство реальности и собственную свободу, нужно уметь расчленять континуумы, разделять восприятие на части, выделять временные промежутки. Это есть упражнение в свободе, гарантирующее, что человек не попадет во власть какого-либо представления, сохранив стратегию устойчивого развития. «Дело в том, – поясняет М. Фуко, – что если видишь в танце непрерывность движений, если слушаешь мелодию в целом, тебя увлекает красота танца или очаровывает мелодия. Ты им покоряешься. Но если ты хочешь быть сильнее их, сильнее мелодии или танца, если хочешь взять верх над ними, – иначе говоря, не утратить над собой власти, поддавшись очарованию, приятности, удовольствию, – если ты хочешь сохранить это превосходство и не покориться целому мелодии, если ты, стало быть, хочешь воспротивиться ему и сохранить собственную свободу, то тебе придется расчленять их миг за мигом, ноту за нотой, движение за движением» [2, с. 329]. Это означает введение в действие закона реального, согласно которому реально для субъекта лишь то, что дано в настоящий момент, и в этом миге каждая нота, каждое движение предстают в своей реальности. В этом месте акцент делается на здесь и сейчас осуществляемой задаче, заданной внешними условиями, но в соответствии с культурноспецифическими принципами онтологической осведомленности.

Для того чтобы процесс познания себя мира-природы-блага-совершенствования не прекращался, субъекту нужно оснащение, которое должно быть создано заранее и которое позволит ответить на вызов сразу же, как только в этом возникнет необходимость, прибегая при этом к самым простым и действенным средствам. В концептуальной системе М. Фуко это относится к речи. Речь нужна, во-первых, для активного вслушивания с целью вхождения в контекст требуемых достижений, во-вторых, в качестве этической программы этих достижений (бесконечно преобразуемая в моральные принципы, в этос поведения).

Регион – пространство, в котором сконцентрированы наиболее важные связи природы, общества и человека [3]. Это часть государственной территории с уникальными природными, социальными, экономическими и общественно-политическими характеристиками, объединяющими проживающих на этой территории людей в духовную общность, которая в свою очередь определяет специфику региона как функционального образования в государственной иерархии, его статус как участника социальных отношений. В формировании статуса региона важную роль играет региональная культура – форма существования социума и человека в заданных пространственных координатах, которая опирается на историческую традицию, формирует систему ценностей, продуцируя особый тип личности [1]. В фундаменте региональной культуры заложен комплекс культурных констант – вербальных и невербальных образований, концентрирующих в себе духовно-нравственный опыт, составляющих основное содержание культурной памяти, которая удерживает наиболее значимые аспекты истории, имеющие ориентирующие, нормативные, конституирующие функции. Константы рассматриваются в качестве коммуникативного комплекса, представляя важность, главным образом, во взаимодействии и взаимосвязи и образуя особый текст, заключающий в себе существенную информацию о свойствах данного пространства. Культурная функция такого текста заключается в создании и распространении некоего простого и эффективного в плане понимания и усвоения семантического и идеологического комплекса, призванного вызывать устойчивые ассоциации с данным локальным пространством. Таким образом, совокупность уникальных геополитических, исторических, этнокультурных факторов способствует возникновению локального сверхтекста как системы значений, реализованных посредством устойчивых концептов, семантика которых раскрывается в локальном региональном контексте. Локальный или региональный текст-сверхтекст характеризует определенное пространственное образование как уникальную в социальном культурном геополитическом смысле целостность, обладающую особым отношением к миру, спецификой трудовой деятельности, формами проявления любви.