Религиозно-филисофские основы русского миссионерства (середина XVI - начало XX в.)



№ 1,2001

ставления Петра I соответствовали духу времени: 1 они не противоречили общему смыслу его реформ модернизация и европеизация России; 2 - шли в русле общеевропейского процесса эволюции духовности и церкви

как социального института, который заключался в рационализации сознания, секуляризации образования и государственных структур, религиозной терпимости, свободе мысли и творчества.

Литература

• 1.    Петр Великий в его изречениях. М. Художественная литература ,1991 г. С.2-3.

• 2.    Нартов А.К. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. Петр Великий. Воспоминания. Дневниковые записи. Анекдоты. М. Пушкинский фонд, 1993 г. С. 301.

• 3.    Записки Юста Юля, датского посланника при Петре Великом (1709-17П).Тамже.С.Ю1.

• 4.    Анекдоты, касающиеся до государя императора Петра Великого, собранные Иваном Голиковым. Там же. С. 401.

• 5.    Нартов А.К. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. Там же. С. 317..

РЕЛИГ ИОЗНО-ФИЛИСОФСКИЕ ОСНОВЫ РУССКОГО МИССИОНЕРСТВА (середина ХУТ - начало XX в.)* С.В. Грачев, докторант кафедры научных основ образования МГПИ им. М.Е. Евсевьева, к.пед.н.

Религиозно-философские основы православного миссионерства отражали цивилизационную специфику Российской империи. Россия, которую К. Леонтьев считал особой “славяновосточной цивилизацией”, должна была ".. .дать миру и новую культуру и новую государственность” [1]. Каждое новоприобретенное владение России вносило свой вклад в её культурную и религиозную жизнь. Перед Россией всегда стояла сверхзадача выработки общей государственности путем сплочения духовно-культурного пространства. Не имея естественных границ, Российская империя должна была включать в себя все новые и новые окраины, чтобы объять собой своих географических соседей, в буквальном смысле слова “приучить” их к своей государственной и духовной жизни.

Различным направлениям расширения Российского государства была присуща определенная специфика “культурного освоения” Если продвижение на запад диктовалось прежде всего военно-политическими и экономическими соображениями (выход к морским торговым путям и т.п.), то восточное направление экспансии уходит корнями в область подсознательного. С XIV в. русская колонизация стала частью глобального и геополитически предопределенного процесса продвижения славян на восток, на земли финно-угорских и тюркских племен. Многие мыслители указывали на то, что российская традиция освоения востока базируется не столько на рациональных, сколько на социально-психологических побуждениях.

Христианство по своей природе носит универсальный характер: оно изначально обращено ко всему человечеству и ориентировано на расширение границ христианского мира. Т.н. “русская идея” о мессианской роли России в распространении христианства, после падения православной Атлантиды - Византии, - оказывала огромное влияние на историческую судьбу нашего отечества. В противовес панисламизму и католицизму, Россия стремилась поддерживать панортодоксизм - идею всемирного братства православных. Известно, что не только “славянофильствующая” интеллигенция, но и первые лица в правительстве - П.Б. Струве и П.А. Столыпин - были одержимы идеей выхода российских границ к святым берегам Босфора. Хорошо известны попытки приобщить балканских славян к русской культуре и языку, с целью противостоять исламскому и католическому влиянию. К примеру, 4/5 болгарских учителей во второй половине XIX века были подготовлены в России [2].

Покорение Казани и Астрахани открывало русскому государству пути продвижения на восток. Российская экспансия носила в большей степени религиозный, нежели военно-стратегический или экономический характер: идейные мотивы имели не меньшее значение, чем хозяйственная или политическая прагматика. Главной её целью было не механическое присоединение новых территорий, а органическое включение народов в единую соборную общность. Этнические различия в случае с имперским типом

М№ШЖ ИНТЕГРАЦИЯ ОБРАЗОВАНИЯ §Ж

государства значения не имели или почти не имели.

В течение 14 веков ислам и христианство в Евразии соперничают и ведут сложный межрелигиозный диалог Географическое положение России и её национальный состав выдвигают её на передовые рубежи взаимодействия с миром ислама. Под властью православной державы мусульмане (около 10 % населения) сохранили сплоченность и самобытность на почве высокоразвитой религии и тесных связей с зарубежными центрами ислама. Задолго до присоединения к России, они обладали письменностью, развитой религиозной традицией и разветвленной школьной сетью.

Над общественным сознанием многих россиян довлел взгляд на нерусские народы Восточной России как вымирающие ("угасающие народны"). Такая позиция бытовала как среди политиков, так и среди педагогов, этнографов и историков: “Еще несколько поколений -ио вотяках будут упоминать как об аборигенах вятского края, оставивших по себе память в местных географических названиях и следы в чертах лиц будущего русского народа” [3]. Речь шла не о том, что многочисленные этносы станут "младшими братьями" русского народа, лояльными русскому государству, а том, что они сами всецело станут "русскими"

В период с середины XVI в. до 60-х гг. 19 в. христианизация поволжских народов осуществлялась преимущественно экономическими и административными методами. Русская школа, игнорировавшая этнокультурную самобытность и язык просвещаемых, не вызывала симпатий местного населения. Массы коренного населения края продолжали исповедовать древние культы, одновременно с этим посещая православную церковь и русскую школу. Русская миссионерская школа оказалась тогда не готовой к выработке адекватных педагогических средств: слишком много времени и усилий было затрачено на достижение внешних признаков обрусения и православизации.

Просвещение на родном языке было единственным способом преодоления вековой предубеждённости против русского образования и религиозного просвещения. В период реформ 60-х гг. XIX в. свою роль сыграли доводы не только педагогического и политического, но и богословского характера: каждый народ имеет право на свой путь к общечеловеческой культуре, в т.ч. на самобытную форму усвоения христианства.

В поиске наиболее эффективных путей христианизации, миссионеры активно использовали последние достижения лингвистики, этнографии, религиоведения, педагогики и психологии. Этническая ассимиляция, вопреки сложившемуся в советский период историческому стереотипу, не являлась основной целью миссионерского образования. Православие рассматривалось как главный имперский интегратор и ради приобщения к нему родной язык и культура нерусских народов были допущены в инородческую школу и церковь. Считалось, что приобщение к “государственной" религии важнее усвоения государственного языка. Из этого вытекало и педагогическое требование учета этнической специфики в просвещении нерусских народов.

К сожалению, Российская империя не смогла найти ответ на вызов XX века. Преисполненная эсхатологических предчувствий, она судорожно пыталась сохранить традиционные устои, даже если они не отвечали новым реалиям. Государственные “подпорки" нс столько помогали церкви, сколько лишали её морального авторитета среди нерусских народов. Признание самобытности другого (личности, народа, религии, мировосприятия) приходило с большим трудом и это стало одной из причин кризиса имперской идеи и самой империи. Ей было уже не под силу сдерживать секуляризацию общества, культурную эмансипацию как отдельной личности, так и целых народов. “Русская идея", все чаще подвергаясь критическому переосмыслению, в значительной степени утратила ореол святости. Таким образом, в начале XX в. русское миссионерство пришло к кризису вместе с российской империей и разделило её историческую судьбу.