Ренессанс мусульманской культуры в Нижнем Поволжье

социоорганизующая система и традиционная форма сохранения этнической идентичности» [10, c. 219]. Кроме того, необходимо учитывать, что ислам на территории бывшей Российской империи и Советского Союза имел свои отличительные черты, порожденные как спецификой ислама в целом, так и исключительно российскими реалиями. Это прежде всего мно-голикость ислама, обусловленная этнической пестротой российских мусульман, их принадлежностью к разным направлениям (сунниты, шииты), к разным догматико-правовым школам (ханафиты, шафииты), к разным суфийским братствам (накшбандийя, кадирийя, йасавийя).

Другой особенностью российского ислама является слабое знакомство с мусульманскими традициями Ближнего Востока, замена арабской графики на кириллицу, слабое развитие исламских институтов, утрата исламской правовой культуры. Мусульмане в России представляют собой неоднородную и потому достаточно противоречивую массу. Лишь небольшая часть живет компактными моноэтническими общинами, но, как правило, на одной территории, в одном городе мусульманское население делится на множество этнических общин.

Здесь уместно оперировать термином «этнические мусульмане», который подразумевает «доминирующую роль исламского религиозного компонента в жизни этноса» [6], однако этническое и конфессиональное начала не всегда полностью и однозначно совпадают. Этнические мусульмане, согласно переписи 2002 г., составляют большинство населения в семи субъектах Российской Федерации: в Ингушетии (98%), в Чечне (96%), в Дагестане (94%), в Кабардино-Балкарии (70%), в Карачаево-Черкесии (63%), в Башкирии (54,5%), в Татарстане (54%). Значительное их число проживает в Адыгее (21%), Астраханской области (26%) [3]. Так, татары – крупнейший мусульманский этнос (5,5 млн.) – не только компактно проживают в Татарстане и Башкирии, в некоторых областях Поволжья, Южного Урала и Сибири, но и рассеяны по всей стране.

В 90-е гг. ХХ в. стабильность была нарушена глобализационными процессами, радикально изменившими положение многих этнических групп регионов, вызвав резкое усиление этнических миграций. Характерный пример – Астраханская область, где проявились две тенденции: во-первых, край стано- вится приграничным регионом и принимает значительную тяжесть миграционных волн из новых независимых государств, а также из конфликтных регионов Российской Федерации (прежде всего из Северного Кавказа); во-вторых, в связи с распадом СССР здесь, как и во всех полиэтничных российских регионах, наблюдается рост этнического самосознания, который сопровождается усилением интереса к этнокультурным традициям и проявлением в той или иной степени национализма и этно-конфессионального противостояния.

Привлекательность Астраханского региона объясняется не только наличием благоприятных природных ресурсов, но и в первую очередь тем, что коренное население в целом традиционно толерантно по отношению к носителям иных национальнокультурных и конфессиональных комплексов. Этнические группы, исторически проживающие на территории Астраханского региона, различаются по своему языку, культуре, «стажу» проживания в крае, но так или иначе все они живут бок о бок на протяжении столетий. За это время сложились общие традиции внутрикультурного взаимодействия, были установлены известный баланс или динамическое равновесие между ними. Недавние выходцы из горных местностей Кавказа далеки от традиций, сложившихся в Астраханском крае, поэтому воспринимаются населением как «иные», а отношения с ними проецируются через призму «свои – чужие» [8, c. 61]. В результате появляются этнические группы кавказского происхождения, довольно замкнутые по отношению к социальному окружению (особенно в случае с чеченцами). Специфическими особенностями новообразованных общин становятся заметное преобладание мужчин и ярко выраженный религиозный характер.

Различаются этнические общности и в отношении профессиональных предпочтений. Русскоязычное население имеет довольно прочные позиции в сферах мелкого и среднего бизнеса. В то же время татары и казахи ориентированы на сельское хозяйство и мелкую торговлю, а также на работу в государственных учреждениях. Такой традиционный набор социальных предпочтений, сельское происхождение мигрантов обусловили направленность казахской миграции не в крупные городские центры, а в сельские населенные пункты, граничащие с Казахстаном. «…Во многом благодаря родственным связям легко адаптируясь к социальной среде принимающего общества, такие мигранты обладают низкой социальной мобильностью» [12, c. 195].

Азербайджанцы и чеченцы более мобильны в социальном плане, чем местное астраханское население, поэтому активно заполняют ниши, образовавшиеся в условиях рыночной экономики. И те, и другие занимаются преимущественно торговлей, при этом образуют довольно замкнутые и малопроницаемые для взаимодействия с внешней средой сообщества. Такая «обособленность и конфликтность придают кавказским общинам полумаргинальный статус, что в условиях недостаточной социально-правовой от-регулированности отношений является фактором, усиливающим социальную напряженность» [12, c. 193]. Добровольная сегрегация таких общин этнических мигрантов чаще всего является «осознанной стратегией адаптации к принимающему обществу» [8, c. 62], демонстрирующей низкий уровень готовности мигрантской общины к интеграции с местным сообществом.

Еще более дестабилизирующее влияние на межнациональное равновесие в регионе оказывает незаконная миграция из стран среднеазиатского региона и Закавказья. Большинство мигрантов прибывает сюда в поисках работы, однако официальными приглашениями располагают немногие из них. Основная часть мигрантов (особенно приезжие с Кавказа) реализуют себя в торговле. Особенно ярко это проявляется на рынках города и в поселках, где приезжие не только создали жесткую конкуренцию своим коллегам из числа коренного населения, но и буквально вытесняют их из торговых рядов.

Миграционные потоки рождают проблемы для коренного населения. За последние годы отмечается увеличение конфликтов, начинающихся с бытовых ссор и заканчивающихся межнациональным противостоянием, что негативно отражается на восприятии мигрантов местным населением. Страхи вторжения Иного в определенной степени заставляют рассматривать приезжих как «чужих и незваных гостей» [13, c. 19].

Кроме того, в Астраханской области по степени укоренения ислам изначально был распространен неравномерно: «…горожане были наиболее последовательными мусульманами, сельские и степные мусульмане – менее “усердными” верующими, у которых ис- ламские представления тесно переплетались с доисламскими» [11, c. 25]. Это позволяет говорить о так называемом народном исламе в Нижнем Поволжье, под которым понимается «синкретичный комплекс исламских и доисламских религиозных представлений» [11, c. 34].

Формы и проявления народного ислама у мусульман Астраханской области достаточно разнообразны. Они объединяют идеи ортодоксального ислама с широким кругом представлений, восходящих к доисламским традициям: культ святых и их могил (аулья), культ предков, исламизированное шаманство, анимистические верования, сельскохозяйственная обрядность.

Культ мусульманских святых и их могил сформировался в эпоху Средневековья, в большой степени под влиянием суфизма, и во многом сохранил пережитки архаических верований и обрядов, восходящих к до-монотеистической эпохе и связанных с анимизмом, тотемизмом, шаманством, культом предков, природы. Интересно, что культ святых «в значительно большей степени, чем официальный ислам, удовлетворяет духовные потребности населения в непосредственной связи со сверхъестественными силами» [7, c. 11]. На современном этапе культ мусульманских святых и их могил в Нижнем Поволжье переживает стадию «реставрации» и активизации, причем при частичной поддержке местных органов власти.

Несмотря на жесткие меры антирелигиозной политики советской власти, ислам «выжил», подпольно действовали «неофициальные» мечети, «домашние» школы по изучению Корана, «наставники» которых внедряли в сознание людей порой переосмысленные в исламском духе народные представления и домыслы» [5, c. 439]. Праздновались Курбан-байрам, Ураза-байрам и другие мусульманские праздники, игрались свадьбы по мусульманскому обычаю, производилось обрезание мальчиков. В селах действовало «бродячее духовенство» [4], почитались и охранялись святые места.

В середине 80-х гг. ХХ в. на территории России началось религиозное возрождение, в том числе и ислама. Затронули эти процессы и Астраханский край, где верующим были переданы ряд мечетей как в городе, так и в области. Началась кампания по восстановлению некоторых мечетей, являющихся памятниками культурного наследия, – Белой соборной мече- ти, знаменитой Кара-мечети Бухарского двора, Кызыл-мечети Гилянского двора, Персидской мечети, Нугай-мечети, мечети Криушин-ской («Бакы») (единственная шиитская община в составе Астраханского регионального духовного управления мусульман (АРДУМ)). Интересен тот факт, что традиционно мечети в Астрахани и области строили татары, лишь немногие возводились казахами.

Возрождение этнокультурных традиций наглядно проявляется и в образовании Национальных объединений. С 90-х гг. ХХ в. в Астраханском крае появилось 27 областных и 17 районных национально-культурных обществ. Примечателен тот факт, что большинство обществ – многонациональные, имеющие свои представительства в советах других национальностей.

В 1994 г. появилось Духовное управление мусульман центральной части России с резиденцией в Москве, возникли самостоятельные управления в Сибири (Омск), Нижнем Поволжье, Санкт-Петербурге, Астраханской области [14, c. 48]. Взаимодействие органов государственной власти с конфессиями, осуществляющими деятельность в пределах региона, выстраивалось «на принципах соблюдения законодательства РФ, уважения религиозных чувств верующих и взаимовыгодного сотрудничества» [9]. АРДУМ, структурно входящее в состав Центрального духовного управления мусульман России, насчитывает 45 общин-организаций и 17 религиозных групп, что составляет 31,1% от общего числа религиозных объединений области. Свои богослужения астраханские мусульмане проводят в 41 мечети и в 6 специализированных молитвенных домах [9].

С августа 1999 г. на территории Астраханской области осуществляет свою деятельность пока единственный высший исламский институт «Хаджи-Тархан», где помимо богословия преподаются и светские дисциплины: английский, арабский и татарский языки, история, философия, социология. Институт готовит для астраханских мечетей имамов, в число задач которых входит защита территории от проникновения чуждых традиционному исламу религиозных течений, носящих ярко выраженный экстремистский и ваххабитский характер. В 2006 г. на встрече губернатора Астраханской области А.А. Жилкина с Верховным муфтием, председателем ЦДУ Мшейхом-уль-Ислам Талгатом Сафой Таджуддином обговарива- лась целесообразность открытия в Астраханской области Исламского университета [2].

В Астраханской области осуществляют деятельность 2 самодеятельных «мусульманских» фонда и общества, в том числе по поддержке и пропаганде культурных ценностей ислама, по организации ежегодного большого «хаджа» мусульман в Мекку и Медину, к святым местам Поволжских татар в с. Новые Булгары (Республика Татарстан). В АРДУМ совместно с Астраханским областным обществом татарской культуры «Дуслык» издается мусульманская газета «Салям».

За последние годы для мигрантов из регионов Северного Кавказа, Закавказья, а также из среднеазиатских республик на территории области были дагестанская мечеть № 3 (состав общины мечети № 3 исторически входил в астраханскую умму, однако вследствие миграционных процессов трансформировался), азербайджанская, чеченская мечети.

Влияние этнических лидеров и имамов дагестанских, азербайджанских и чеченских мечетей на традиционных представителей астраханской уммы (татары, казахи) незначительно вследствие малочисленности и обособленности вышеуказанных диаспор. Интеграция в астраханскую умму «поздне-переселенцев» представляет собой перма-нетный, вялотекущий процесс. Однако, несмотря на это, в целом можно говорить об относительно стабильной религиозной ситуации в Астраханской области. Астраханские мусульмане – весомая и равноправная историческо-культурная часть населения края, а духовенство и руководство АРДУМ проводят в области взвешенную политику, опираясь на поддержку населения. Все это способствует укреплению межконфессиональных и межкультурных отношений. Поликультурная Астрахань по-прежнему остается перекрестком религий, созданном «в результате многовековых перемещений народов» [1, c. 63].