Революция справа: российское черносотенство и его место в истории общеевропейских крайне правых партий и движений

Данная серия статей исследует черносотенное понятие русскости в общеевропейском контекстe истории национализма. Трактовка черносотенцами русскости была сложным и противоречивым явлением. Однако глубокое исследование темы приносит огромный вклад в наше понимание сложного общеевропейского процесса консолидации этнических и политических наций, начиная с французской революции и продолжая до сегодняшних дней.

В данной публикации исследуется черносотенное определение русскости, общие контуры развития национализма в Европе, консолидации наций и конкурирующих представлений об идентичности индивидуумов, групп и обществ в Европе между 1789 и 1917 гг. Несмотря на черносотенные аргументы о самобытности русского народа, черносотенцы часто следовали европейской модели национализма. Можно найти много элементов сходства в понимании концепции нации между черносотенцами и французскими революционерами, особенно якобинцами, при сравнительном анализе.

Что такое русскость? Вкратце, русскость - совокупность национальных характерных особенностей, которые определяют русских как русских и отличают русских от других народов. Через русскость, по мнению черносотенцев, русские должны составлять сплоченное, самоопределяющее (самоидентифицирующее) сообщество, единое в приверженности к триединой формуле «Православие. Самодержавие. Народность». Это сообщество по своей природе было всесословным, многонациональным и поликонфессиональным, и дало членам русской нации (народности, по представлениям черносотенцев) возможность избежать конфликтов, раскалывающих европейские страны по этническим, религиозным, политическим и социальным направлениям, особенно в индустриальном веке. Русскость, по представлениям черносотенцев, приводит к установлению живого, органического и соборного общества ( Gemeinschaft по-немецки) в противовес разобщенной совокупности отдельных лиц ( Gesellschaft по-немецки), присущей европейским странам. Черносотенцы подчеркивали превосходство своего использования выражения «народность» над европейским понятием «нация». Однако в политическом смысле черносотенное понятие народности не отличалась от европейских концепций нации, особенно во французской революции. Ведь «народность» значит более моральные и духовные качества народа, чем этнические, и в этом смысле концепция народности была близка к немецкой концепции Volksgeist (дух народа).

Заметим, что многие нации и государства имеют свои печатные и устные представления о национальных характерных особенностях и основных ценностях, определяющих нацию и отличающих нацию от других наций и сообществ. Ведь эти преставления об особенностях и ценностях являются вопросами о национальной идентичности.

Часто определение нации и изложение основных ценностей нации провозглашаются в конституциях. Например, Конституция Российской Федерации провозглашает: «Мы, многонациональный народ Российской Федерации, соединенные общей судьбой на своей земле, утверждая права и свободы человека, гражданский мир и согласие, сохраняя исторически сложившееся государственное единство, исходя из общепризнанных принципов равноправия и самоопределения народов, чтя память предков, передавших нам любовь и уважение к Отечеству, веру в добро и справедливость, возрождая суверенную государственность России и утверждая незыблемость ее демократической основы, стремясь обеспечить благополучие и процветание России, исходя из ответственности за свою Родину перед нынешним и будущими поколениями, сознавая себя частью мирового сообщества, принимаем КОНСТИТУЦИЮ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ» [1].

Тема русскости и всех разновидностей национализма и национальной идентичности имеет огромную актуальность особенно при современных дебатах и дискуссиях о русскости, российскости, «Русском мире» [2], европейской идентичности и европейских ценностях [3]. Процесс формирования и консолидации наций еще не завершен во многих европейских государствах. Десятки легальных и нелегальных сепаратистских, автономных и региональных партий и движений существуют в современной Европе, особенно в западноевропейских странах. Эти партии и движения выступают за перестройку Европейского союза по принципам самоопределения всех народов и предоставления самоуправления всех автохтонных народов Европы в многонациональных государствах [4]. Все эти партии и движения часто называются «движениями безгосударственных народов». Представляющие разные этнические меньшинства, они хотят независимости или автономии в поисках гарантии свободного развития данного меньшинства в своем собственном национальном государстве.

В свете опыта национал-социализма и фашизма во Второй мировой войне национализм и этнические идентичности часто ассоциируются исключительно с правым флангом политического спектра. Также историки рискуют смотреть на все националистические и правые движения в Европе до Первой мировой войны через призму национал-социализма и фашизма и переписывать историю вспять, чтобы показывать эти движения вехами по закономерному пути к фашизму и национал-социализму. Черносотенство относится к категории ошибочно истолкованных политических движений. Без тщательного анализа черносотенного понятия русскости и без сравнительного анализа этого явления с подобными феноменами в других европейских странах мы рискуем прийти к искаженным выводам о черносотенстве. При поверхностном рассмотрении черносотенной идеологии, особенно элементов антисемитизма, воинствующего русского национализма и презрения черносотенцев к целым категориям населения Российской империи очень легко задать вопрос: были ли черносотенцы фашистами или хотя бы протофашистами? [5].

В широком спектре русского национализма черносотенное понятие русскости занимает свое особенное место. Русскость для черносотенцев имела главным образом политический и надэтнический смысл. Некоторые историки, особенно М.Л. Размолодин, заметили, что черносотенное определение «истинно-русского» означало не этническую, а скорее политическую принадлежность - приверженность к триединой формуле «Православие. Самодержавие. Народность». Как заметил Размолодин, «в отличие от понимания национальности как определенного типа человеческой общности по единству этнического происхождения и территории проживания, черносотенцы вкладывали в этот термин религиозно-политическое и культурное содержание». Также обычно черносотенцы заменяли слова «нация» и «национальность» на слово «народность», потому что выражения «нация» и «национальность» были европейскими расово-биологическими концепциями, а понятие «народность» делало упор на духовно-культурные ценности русского народа [6].

Однако черносотенцы были в плену иллюзий о самобытности России. Они не хотели признаться, что многие европейцы тоже часто понимали, что нация означала не этническую, а скорее политическую принадлежность - совокупность граждан в данном государстве, приверженность к идеалам Просвещения, французской революции и другим демократическим революциям, и, прежде всего, к концепции нации как источника власти в государстве. Предполагается, что черносотенцы тоже, сознательно или бессознательно, игнорировали революционную опасность трактовки народности. Компонент народности в триединой формуле всегда был самой главной причиной раздоров среди русских националистов и конфликтов между монархистами и другими лояльными сторонниками [7]. Заметим, что триединая формула, составленная в 1833 г. С.С. Уваровым, министром народного просвещения, была лишь предлагаемым принципом для школьной системы с целью ограждения российской молодежи от «разрушительных» европейских идей. Триединая формула никогда не была возвышена самодержавием до уровня государственной идеологии. Во-первых, можно было легко трактовать компоненты «Православие. Самодержавие. Народность» как имеющие одинаковое значение и равные источники власти. Во-вторых, триединая формула могла стать угрозой стабильности многонациональной и поликонфессиональной империи. Для правительства лояльность к самодержавию была достаточна. Самодержавие не хотело взращивать возможных конкурентов за власть из рядов Русской православной церкви и русских националистов.

Для разъяснения заметим, что словарь национализма содержит много слов и выражений, не всегда являющихся синонимами. Среди этих слов «нация», «народ», «национальность», «народность», «этнос», «этническая группа». Особенно важно учитывать контекст употребляемых категорий. Например, понятие «нация» в европейском историческом контексте имеет этническое, политическое и сословное значения. Выражения «польская нация» и «венгерская нация» до позднего ХIX в. ограничивались только членами дворянства - единственного политического класса в Польше и Венгрии с определенными корпоративными привилегиями. Все дворяне из всех национальностей являлись членами нации - и только они имели право участвовать в управлении государством [8].

Какой вариант национализма представляли черносотенцы, когда они трактовали русскость более как политическую принадлежность, чем этническую? Национализм является, прежде всего, идеологией об идентичности народов, и можно сказать, что национализм, так или иначе, связан с любой политической идеологией по всему политическому спектру. Можно также утверждать, что все варианты национализма, например гражданский национализм и этнический, имеют политические последствия, потому что каждый вариант национализма выступает за перестройку или сохранение положения дел в данном государстве. Этнический национализм меньшинств часто выступает за независимость народа от многонационального государства или за автономию в государстве. Однако также возможны сепаратистские движения этнического большинства в многонациональных государствах. Примеры национализма этнического большинства со своими собственными стремлениями к сепаратизму или автономии включают немецкий и венгерский национализм в Австро-Венгерской империи, русский национализм в СССР, кастильский национализм в Испании, английский национализм в Великобритании. Однако это не исчерпывает спектр разновидностей этнического национализма в прошлом и настоящем [9].

Черносотенцы верили, что их понятие русскости явилось мощным оружием в укреплении империи. Они подчеркивали всеохватывающую природу русского народа в консолидации всесословной, многонациональной и поликонфессиональной русской нации. Они считали многих представителей нерусских народов членами русской нации, и списки членов черносотенных организаций пестрели немецкими, греческими, молдавскими и другими нерусскими именами и фамилиями. Черносотенцы одобрили членство в своих рядах старообрядцев, католиков, лютеран и мусульман. Однако черносотенцы сочетали элементы инклюзивности и эксклюзивности в определении состава русской нации. Они следовали европейской модели консолидации нации, несмотря на свои аргументы о самобытности России. Дебаты о русскости были составной частью общеевропейского процесса консолидации этнических и политических наций, начиная с французской революции и других великих перемен. Во многих европейских странах имели место дебаты об определении состава нации, критериях членства в нации, национальных характеристиках и ценностях, отличающих данную нацию от других сообществ. Получилось, что националисты везде в Европе сочиняли свои символы веры для нации. Триединая формула «Православие. Самодержавие. Народность» явилась черносотенным символом веры для русской нации. Особенное место имели попытки повсеместно в Европе устанавливать нормы правильного политического поведения для членов нации и критерии к исключению индивидуумов и целых категорий людей из ее рядов. Можно заметить значительные элементы преемственности в понимании французских революционеров французскости и черносотенным понятием русскости.

С политическим пониманием русскости черносотенцы могли составлять свои категории к членству в нации. Они исключали целые категории русских, особенно либералов и социалистов, из рядов русского народа и разделяли нерусские народы империи на категории «дружественные к России» и «враждебные к России». Как заметил российский историк С.А. Степанов, «черносотенцы провозглашали, что “русская народность, как собирательница земли русской и устроительница русского государства, есть народность державная, господствующая и первенствующая”. Они требовали предоставить русским исключительное право на участие в государственном управлении и службу в правительственных, судебных, земских и городских органах. Для русских предусматривался комплекс экономических льгот и привилегий: исключительное право на заселение окраин, приобретение и аренду земли, разработку природных богатств и т.п. Было продекларировано, что “племенные вопросы в России должны разрешаться сообразно степени готовности отдельной народности служить России и Русскому народу”. Соответственно с этим все народы, населявшие Россию, разделялись на “дружественные” и “враждебные”» [10].

В обмен на лояльность нерусских народов к триединой формуле и признание первенства русского народа черносотенцы были готовы идти на уступки нерусским. Как заметил С.А. Степанов, «дружественное население могло рассчитывать на неприкосновенность веры, языка, быта и общественного строя. От имени русского народа было торжественно провозглашено, “что все нерусские народности, имеющие исконную племенную оседлость в коренной России и живущие извечно среди русского народа, он признает равными себе, своими верными и добрыми соседями, друзьями и сородичами”. Остается гадать, как можно было увязать эту клятву с длинным перечнем исключительных привилегий для русского населения» [11]. Заметим, что черносотенцы демонстрировали больше терпимости к языкам этнических меньшинств, чем французские революционеры и многие европейские государства в период установления государственного языка и сокращения использования диалектов и языков меньшинств. Также черносотенцы вряд ли не могли выступать против Основных Законов Российской Империи, допускающих использование местных языков при определенных условиях [12].

Развитие понятия русскости имело место не только в бурный период революции 1905-1907 гг., но и во всем великом переходе Российской империи от доиндустриального века к индустриальному между 1861 и 1917 гг. Понятие русскости имело свою предысторию в эпоху царствования Николая I при дебатах славянофилов и западников о пути России и при составлении министром народного просвещения С.С. Уваровым триединой формулы «Православие. Самодержавие. Народность». Вопросы русскости обострились в пореформенной России, потому что они переплетались с главным политическом вопросом того периода: «Куда идешь, Россия?». Это был вопрос о политическом развитии империи. Для правительства и политических классов было два главных подвопроса о политическом развитии России:

• 1.    Станет ли Россия европейским государством? Европейские государства и политические партии имели свои представления об определении нации и о национальных ценностях. Будет ли Россия следовать европейской модели консолидации нации?

• 2.    Пойдет ли Россия особым путем? Черносотенцы отвергали европейские модели определения и консолидации нации. Они хотели, чтобы Россия избежала этнических и других конфликтов, раскалывающих европейские страны.

Также предполагается, что дебаты о сущности русскости не шли в изоляции от дискуссий среди представителей других народов о своих национальных характеристиках и ценностях, отличающих их от других народов. Впрочем, следует иметь в виду то, что национальные партии, особенно среди поляков, евреев, финнов, армян и прибалтийских народов, формировались до возникновения общероссийских либеральных и социалистических партий и даже до возникновения черносотенных и других русских националистических партий и движений [13]. Не подлежит сомнению, что болезненные вопросы об идентичностях украинцев и белорусов в связи с развитием их национальных движений вносили свой вклад в остроту дебатов об определении состава русского народа.

С.С. Степанов заметил: «Надо иметь в виду, что черносотенцы подразумевали под русскими все славянское население Российской империи. Они отказывали украинцам и белорусам в праве на национальную культуру именно потому, что считали их языки диалектами русского» [14]. Ради справедливости надо признаться, что многие русские консерваторы, либералы и социалисты тоже не признали украинцев и белорусов национальностями и считали их только ветвями одного русского народа с великорусской, малорусской и белорусской ветвями. Австро-Венгерская империя часто считается историками самой многонациональной страной с наибольшими этническими конфликтами в Европе до Первой мировой войны, но Габсбургская империя уступила место России. Однако вопрос о русскости развивался в конкретных условиях в России. Российская империя была самой многонациональной и поликонфессиональной страной в Европе. Данные первой переписи населения Российской империи 1897 г. о языках и вероисповеданиях дают представление о многообразии населения. Заметим, что перепись не собрала данные о национальностях [15]. Имели место конфликты между разными национальностями и внутри них, часто по политическим и социальным направлениям [16].

Как и представители почти всех идеологических течений в России и Европе со времен французской революции, черносотенцы часто использовали политические эсхатологические мотивы о демонизации внешних и особенно внутренних врагов страны и народа. Это было закономерно в свете возрастающей тенденции многих европейцев разделить людей на категории «своих» и «чужих». Эсхатология - учение о предстоящем конце старого мира и рождении нового порядка. Это учение, имеющее корни в зороастризме, иудаизме, христианстве, исламе, с адаптациями к политическим идеологиями, прежде всего объяснения истории, разворачивающейся по закономерному плану на протяжении веков. Выбор каждого человека в этом процессе влияет на судьбу всех. Прежде всего, эсхатологическая история объясняет происхождение зла, его развитие и предстоящее поражение в конце истории, в также дает людям знать, кто виноват в происхождении и развитии зла. Демонизация действительных и воображаемых, особенно внутренних, врагов, является составной частью эсхатологии и в религиозных и идеологических вариантах. Главная цель эсхатологической истории в религиях и идеологиях - переписать историю вспять, чтобы продемонстрировать закономерные долгосрочные предпосылки современного катастрофического положения человечества и указать на выход из кризиса. Эсхатологические мотивы сильно повлияли на черносотенное понятие русскости. Черносотенцы, несмотря на их аргументы о самобытности России, следовали общеевропейским тенденциям политической эсхатологии в вопросах разделения людей на категории добрых и злых сил [17].

Рассмотрим некоторые теории о национализме и нации. Часто теоретики согласны с тем, что нации - плоды новейшей истории, начиная с французской революции, хотя некоторые исследователи предполагают, что нации-государства давно существовали в Европе.

Классическое советское определение нации дано И.В. Сталиным в его работе «Марксизм и национальный вопрос», изданной в 1913 г. Иосиф Сталин писал: «Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры». По мнению Сталина, не может быть и речи о вечности или исконности нации: «При этом само собой понятно, что нация, как и всякое историческое явление, подлежит закону изменения, имеет свою историю, начало и конец». Также И.В. Сталин настаивал, что совокупность его критериев к нации не подлежит изменению: «Необходимо подчеркнуть, что ни один из указанных признаков, взятый в отдельности, недостаточен для определения нации. Более того: достаточно отсутствия хотя бы одного из этих признаков, чтобы нация перестала быть нацией». Самое главное, по мнению Сталина, то, что нации возникают только на определенном этапе истории: «Нация является не просто исторической категорией, а исторической категорией определенной эпохи, эпохи подымающегося капитализма. Процесс ликвидации феодализма и развития капитализма является в то же время процессом складывания людей в нации» [18].

Жесткое сталинское определение нации имело долгосрочные последствия в проведении национальной политики СССР - было невозможно установить точное число национальностей. Во всех переписях число национальностей колебалось; правительство создало новые национальности, разделило народы на категории национальностей и народностей, слило воедино разные народы, особенно на Кавказе, вычеркнуло некоторые народы из списка признанных национальностей. В категории вычеркнутых из списка признанных состояли народы, депортированные начиная с 1930 г. и кончая смертью И.В. Сталина в 1953 г. [19].

Нация, по мнению многих исследователей, не только результат великого перехода от индустриального века к индустриальному периоду или перехода от феодализма к капитализму (по марксистскому пониманию). Западные и российские исследователи признают, что национальные движения в Европе часто проходили через три основных этапа:

• 1)    культурно-этнографический интерес - исследование фольклора, составление литературного языка из местных диалектов;

• 2)    этнопатриотическая агитация - проводится через средства массовой информации, школы, культурные общества, что люди данной территории составляют нацию с общими историей, культурой, этническим происхождением и языком;

• 3)    массовое национальное движение - организация политических партий и движений, выступающих за автономию или независимость [20].

Среди главных сторонников взаимосвязи модернизации и национализма находится известный американский исследователь Эрнест Геллнер. Некоторые исследователи спорили с Геллнером и предпологали, что нации-государства давно существовали в Европе. Геллнер подчеркнул, что национализм является составной частью процесса модернизации в великом переходе от доиндустриального века к индустриальному периоду [21]. По мнению Геллнера, индустриальное общество требует создания общей, грамотной и общедоступной культуры. Через общую культуру с общим языком и системой образования индустриальное общество может развиваться. Американский ученый отвергал предположения о том, что национализм присущ всем народам. Э. Геллнер подчеркивал, что национализм создает нацию, но не наоборот [22]. Некоторые исследователи подвергали работы Э. Геллнера резкой критике за его жесткий подход к истории возникновения наций в контексте модернизации. Они подчеркивают, что были «нации до национализма», как Англия, Франция, Россия и т.д. Однако ирландско-американский исследователь Бренден О’Лири заметил, что критики Э. Геллнера в общем признают, что националистические идеологии и доктрины есть плоды модернизации [23].

О’Лири заметил игнорирование Геллнером политических факторов в развитии национализма. Также Э. Геллнер не признавал полезность националистических теорий отчасти потому, что он согласился с враждебностью европейских интеллектуалов к национализму после Второй мировой войны. О’Лири также заметил, что определение национализма Геллнером доктриной «одно государство - одна нация» невольно заставляет специалистов делать вывод о том, что только два выбора для будущего меньшинств в таких государствах - выбор быть ассимилированным или эмиграция и принудительное выселение [24]. Однако правительства часто делали свои выборы в решении проблем меньшинств и использовали разные методы: от принудительной ассимиляции вплоть до этнических чисток и геноцида. Национализм, наперекор аполитичности Э. Геллнера, является политическим явлением. Все модификации национализма имеют политические последствия, потому что каждый вариант национализма выступает за перестройку или сохранение положения дел в данном государстве. Выбор этнической идентичности, особенно меньшинств, является политическим решением.

Немецко-американский исследователь Ганс Кон подчеркнул значение подобного выбора в формировании национальных движений. Г. Кон заметил, что национальности возникают как результат сознания людьми этнической идентичности, далее происходит эволюция политических институтов и образуются собственные государства. Важно заметить тот поворотный момент, когда члены национальной элиты принимают решения образовать нацию и добиться создания своего собственного государства. Г. Кон тоже под- черкивал, что нации находятся в постоянном развитии: «Национальности - творения живых исторических сил и, следовательно, всегда колеблются и не являются неизменными, имея сложную совокупность различных элементов» [25]. По мнению Кона и других исследователей, не может быть и речи либо об исконности национальности или о ее органическом внутреннем единстве. Невозможно также говорить о врожденном этническом сознании - люди приобретают его через свое окружение.

Однако Г. Кон и другие исследователи также установили концепцию разделения Европы на Запад (с преобладанием гражданского национализма) и Восток (с преобладанием этнического национализма). Согласно этой теории, в западных европейских странах, особенно во Франции, преобладает гражданский национализм. Все граждане, несмотря на этническое, расовое и религиозное происхождение, являются членами гражданского нации-государства с общими либеральными ценностями. Этнический национализм преобладает в Германии, восточных европейских странах и бывшем СССР. В этих странах этническая нация воплощает ценности, которые все члены сообщества обязаны соблюдать и активно поддерживать. Некоторые современные историки, политологи и журналисты используют эту концепцию в попытках объяснения предпосылок и причин этнических конфликтов в этих странах [26].

Украинско-канадский исследователь Тарас Кузио называл эту концепцию ложной и подчеркивал, что преобладание гражданского национализма всех европейских государств - явление только последних лет, начиная с 1960-х годов. Все европейские государства, по мнению Т. Кузио, сочетают и гражданский, и этнический национализм в различной степени. Так называемые гражданские нации Западной Европы, в том числе Великобритания и Франция, были основаны этническими националистами и проводили политику дискриминации против тех или иных меньшинств. Бывшие британские колонии тоже имели своих этнических основателей, когда стали независимыми государствами. Так, например, Канада признает особенные права аборигенских народов и проводит политику многокультурности, но только англичане и французы признаются народами-основателями канадского государства. Также Т. Кузио подчеркнул роль исторического мифотворчества в создании концепции разделенной Европы между гражданским и этническим национализмом [27]. Итак, восхваление якобы исконных демократических ценностей западных государств является результатом мифотворчества и опыта переписывания истории с целью демонстрации верховенства демократического Запада над недемократическим Востоком.

Развитие национальных движений в Европе, в том числе в России, было сложным и часто противоречивым процессом, особенно в период перед общеевропейскими революциями 1848-1849 гг. Национальные движения часто выступали против универсализма Просвещения и заимствовали многие элементы романтической философии. Особенную популярность тогда имела концепция немецкого философа Иоганна Гердера о Volksgeist (дух каждого народа). Однако элементы интернационализма характеризовали отношения между многими националистами из разных стран: польские эмигранты везде участвовали в революциях за «нашу и вашу свободу»; итальянский патриот Джузеппе Мадзини в 1834 г. организовал общество «Молодая Европа» с патриотами из разных национальностей и т.д.

Мечты националистов о торжестве всеобщего братства народов потерпели крах в революциях 1848-1849 гг., особенно в многонациональной Австрийской империи. Детонатором гражданской войны были этнические конфликты. Они обострились, когда совпадали с социальными противоречиями не только между различными национальностями, но и внутри них. Националистическая элита каждой национальности столкнулась с низким уровнем национального самосознания среди крестьянства. Немецкие либералы и радикалы выступали против требований итальянцев, словенцев и чехов, и польские националисты выступали против украинского национального движения. В венгерском королевстве либеральные и радикальные националисты из дворянского сословия воевали против словаков, румынов, сербов и хорватов (преимущественно крестьян) [28].

Хотя националисты и потерпели поражение в революциях 1848-1849 гг., их мечты о собственном государстве отчасти сбылись. Британский историк Эрик Хобсбаум охарактеризовал период между 1848 г. и 70-ми годами XIX в. периодом торжества принципа национальности и установления наций-государств в Европе. Нации везде превратились в суверенные нации-государства. Нации для многих европейцев определились общностью с коллективной историей, культурой, этническим составом и языком. Э. Хобсбаум заметил, что нации и государства не всегда совпадали [29]. В этот период отмечались мощные вызовы консолидации наций-государств. Интеграция крестьянства в нации-государстве была сложным процессом, потому что крестьянство везде имело низкий уровень национального самосознания. Так, например, в Италии в 1860 г. только 2,5% населения умели говорить на литературном итальянском языке. Правительства использовали школы, средства массовой информации и всеобщую воинскую повинность, чтобы интегрировать крестьян в национальную жизнь и сократить использование диалектов. Однако консолидация нации-государства имела последствия для представителей этнических меньшинств. Перед ними возникал выбор между ассимиляцией или постоянным положением неполноценности в государстве. Как заметил Э. Хобсбаум, национализм большинства породил контрнационализм меньшинств [30].

По нашему мнению, эта формулировка Э. Хобсбаума слишком упрощена. Предполагается, что переплетение национализмов большинства и меньшинств - более сложный процесс в Австро-Венгрии и России, чем в других странах. Ведь национализм этнического большинства мог легко угрожать стабильности многонациональных империй. Например, немецкие националисты в Габсбургской империи иногда выступали за соединение Австрии с Германией, хотя имперское германское правительство и многие представители политических классов опасались возможности увеличения влиятельности католиков и славян в Великой Германии. Российское самодержавие часто относилось с недоверием к русским националистам из-за возможной угрозы стабильности многоэтничной империи. Также в России национализм меньшинств породил русскую националистическую реакцию. Заметим, что часто перед жителями многоэтничных империй, особенно в Австрии-Венгрии и России, возникало явление мультиидентичности.

Э. Хобсбаум подчеркивал роль политических партий в обострении конфликтов между европейскими этническими сообществами между 1875 и 1914 гг. Крайне правые партии часто провозглашали, что они являются защитниками наций против «чужих элементов», в том числе евреев, либералов, социалистов и представителей других социальных групп. Этнические меньшинства организовывали сепаратистские и автономные партии. Социалистические партии часто переживали расколы по этническим и религиозным признакам [31]. Казалось, что разновидности национализма (национал-либерализм, национал-консерватизм, национал-социализм) развивались по всей Европе. Впрочем, это явление неудивительно: все партии и движения по всему политическому спектру использовали национальный фактор в качестве мобилизационного ресурса.

Этническая идентичность - только один из видов самоидентификации, который индивиды могут практиковать, поэтому перед многими людьми во всех европейских странах, в том числе в России, стоял выбор относительно индивидуальной и коллективной идентичности.

Многие люди по всей Европе чаще отождествляли себя с региональной или локальной идентичностью. Региональные идентичности были особенно сильны в исторических регионах с давними традициями независимости и автономии. Так, например, регион Бавария еще имеет сильную региональную идентичность. Региональные идентичности также преобладали в этнически смешанных землях (Моравия и Трансильвания - в Австрийско-Венгерской империи; Эльзас - во Франции; Силезия - в Германии). Россия имела свои очаги сильных региональных идентичностей, особенно в Сибири, с территориальными движениями за автономию. Многие люди часто идентифицировали себя с селом или округом, в котором проживали. Русский « край » имел европейские ты - « Pays » во Франции, « Heimat » в Германии, « Patria Chica » в Испании.

Невозможно игнорировать роль религии в развитии национализма, несмотря на возрастающую секуляризацию многих аспектов повседневной жизни в европейских странах и отход от религии многих представителей образованных классов. Верующие люди продолжали составлять подавляющее большинство населения во многих европейских странах. Многие люди, особенно из крестьянства, по всей Европе отождествляли себя чаще с религиозной общиной (конфессиональная идентичность), чем с этническим сообществом (этническая идентичность). Русские крестьяне обычно называли себя православными. Этот период можно охарактеризовать как воцерковление христианства: происходили организация и наставление мирян в соборах и храмах; создавались разные церковные сообщества; развивалось образование для духовенства; создавались конфессиональные партии, выступающие за защиту интересов церквей, возникали первые христианско-демократические и христианско-социалистические партии; создавались конфессиональные профсоюзы, кооперативы, кредитовые союзы, средства массовой информации, женские и молодежные организации, сообщества для многих отраслей жизни. Одним из результатов этих перемен было сокращение в Европе соблюдения дохристианских верований и календарных обрядов. Имели место не только межконфессиональные конфликты и конфликты вероисповеданий с государствами, но также и внутриконфесси-ональные конфликты среди христиан, евреев, мусульман и буддистов (между традиционалистскими и модернизирующими элементами). Заметим, что всеобщая модернизация также влияла на сокращение соблюдения доиудейских, домусульманских и добуддист-ских верований и обрядов в России. Также многие верующие во всех конфессиях присоединились к старым и новым сектантским движениям. Языческие движения также возникали среди христианских народов в России, особенно некоторых номинальных. Заметим, что русские старообрядцы часто рассматривались некоторыми историками, этнологами и публицистами в качестве верных носителей исконно русских ценностей в противовес государственной Русской православной церкви [32].

Везде в Европе националисты всех оттенков чаще отождествляли религию с этнической идентичностью: например, католичество - с ирландской или польской национальностью; протестантизм - с немецкой; православие - с русской или сербской. Переход подданного в другое вероисповедание часто трактовался как измена национальной вере и являлся актом самоисключения из рядов этнической нации. Националисты в некоторых странах рассматривали свою религию как национальную веру в противовес государственной религии/праву. Например, чешские и венгерские националисты рассматривали протестантизм в качестве носителя национальных ценностей в противовес немецкому католичеству австрийских правителей. Украинские националисты в австрийских землях часто рассматривали греко-католичество как носителя национальной идеи в противовес римско-католичеству поляков и православию русских. Даже секуляристы и атеисты среди националистов признавали пользу религии как средства массовой мобилизации к национальному движению крестьянства.

Консолидация этнических сообществ осложнялась сохранением многочисленных этносоциальных групп с особенными диалектами и обычаями в больших этносах (например, гуралы - у поляков, лемки - у украинцев, поморы - у русских). Были ли они нациями в зародыше или только архаическими локальными группами на пути к ассимиляции в большом этносе? Этот вопрос имеет большую актуальность в современной Европе в условиях присутствия многих сепаратистских, автономных и региональных партий и движений [33]. Также существовали родоплеменные идентичности разной степени у многих народов. В Западной Европе пережитки родоплеменных идентичностей существовали только у ирландцев, шотландцев и других кельтских народов. Однако такие идентичности были очень сильно выраженными среди многих этногрупп Кавказа, Казахстана, Средней Азии, Сибири, Приморья и других регионов России. Конечно, кочевые народы, такие как цыгане, имели свои идентичности. В России возникали разные движения, выступающие за объединение близкородственных народов: например, панславизм, панисламизм, пантюркизм и др. Также расовая идентичность возникла в Европе, особенно в Германии, в позднем Х1Х в. Речь не идет о белой расе полностью, а только об арий- ской расе как наивысшем слое белых европейцев. Наконец, невозможно игнорировать классовую идентичность среди приверженцев социализма и анархизма, хотя левые теоретики часто адаптировали свои учения к национальным условиям и организовывали национальные партии.

Итак, миллионы людей по всей Европе жили в эпоху конкурирующих представлений об идентичности индивидов, групп и обществ. Россия не составляла исключения на данном грандиозном фоне развития идентичностей.

Подведем некоторые итоги. Черносотенное понятие русскости являлось составной частью сложного общеевропейского процесса консолидации политических и этнических наций. В отличие от представлений о русскости других русских националистов того периода, черносотенное определение «истинно-русского» означало не этническую, а скорее политическую принадлежность - приверженность к триединой формуле «Православие. Самодержавие. Народность». Только оглядываясь назад, через макроисторический и компаративный подходы мы сможем уяснить, что черносотенное понятие русскости являлось результатом великих перемен в России и Европе. Данное явление обладало более сложной структурой и обозначалось многосоставными концептами. Теоретики национализма обычно согласны с тем, что национализм - особенное в своих политических и этнических смыслах явление новейшей истории.

Также следует подчеркнуть, что этническая идентичность является только одним из типов самоидентификации, который индивиды могут практиковать. Подданные во многих европейских странах, в том числе в Российской империи, часто сочетали разные типы самоидентификации: религиозную, сословно-классовую, региональную, локальную и т.д.

В общем, черносотенцы следовали европейским моделям установления норм «правильного» политического поведения для членов наций и критериев к исключению индивидов и целых категорий людей из рядов сообществ. В следующей статьей серии будет рассмотрено начало политического национализма и консолидации наций в Европе. Первое крупное проявление этого грандиозного процесса имело место во французской революции. Можно заметить значительные элементы преемственности между пониманием французских революционеров французскости и черносотенным понятием русскости: политическое определение нации, установление жестких норм политического поведения и использование эсхатологических мотивов в ракурсе демонизации внешних и особенно внутренних врагов страны и народа.

Продолжение следует