Результаты трасологического анализа каменных накладок на деревянное огневое сверло

Свет и тепло костра определили направление и динамику генетического развития человека современного типа, а умение добывать огонь с помощью различных приспособлений на протяжении тысячелетий служили показателем уровня развития цивилизации. В XIX–XX вв. ученые разных стран приложили немало усилий, направленных на поиск свидетельств наиболее раннего использования огня, способов его получения, на сбор и систематизацию мифологических представлений. Предложенные в ходе работы концептуальные разработки послужили основой для формирования в начале уже нынешнего столетия таких научных направлений, как «археология огня» ( the archaeology of fire ),

«археология пиротехнологий» ( the archaeology of pyro-technologies ).

К сожалению, из широкого исследовательского пространства выпала территория восточной части Евразийского континента, в разных регионах которого сохранились археологические и этнографические свидетельства о технологиях добывания огня. В специальной литературе находки деревянных и металлических огневых приборов периодов раннего железного века и Средневековья, как правило, рассматривались лишь в качестве бытовых предметов. Чаще всего их анализ ограничивался типологическими систематизациями, не ведущими к теоретическим обобщениям, которые имеют самостоятельную научную ценность. Что касается более раннего времени, то данные об огнедобы-че в эпоху камня и бронзы крайне незначительны, а находкам отдельных элементов огневых приборов, таких как каменные накладки-упоры на лучковые сверла, не уделяло сь должного внимания. Исключением являются публикации хорошо документированных материалов из трех памятников на территории Забайкалья и Амурской обл.

В.И. Ташаком и Ю.Е. Антоновой на палеолитических комплексах Подзвонкая (37–36 тыс. л.н.) и Барун-Алан-1 (40 тыс. л.н.) в Забайкалье были обнаружены камни с небольшими лунками в их центральной части. На поселении Подзвонкая – непосредственно в центре очажной ямы; на Барун-Алане-1 – первый камень рядом с очагом, второй – в тайнике. Проанализировав материалы, авторы пришли к выводу, что каменные изделия использовались как специальные упоры для удержания сверху стержня лучкового приспособления, предназначенного для добывания огня [Ташак, Антонова, 2012]. Учитывая возраст памятников (Подзвонкая в диапазоне от 40 до 37–36 тыс. л.н.; Барун-Алан-1 – древнее 40 тыс. л.н.) данные артефакты являются самыми ранними свидетельствами использования деревянных огневых приборов на территории Сибири.

Неолитическое поселение у с. Константиновка в Амурской обл., относящееся к новопетровской культуре, было исследовано в начале 60-х годов прошлого века. В центре жилища, типа полуземлянка, находился небольшой по размеру очаг, обложенный сланцевыми плитками и галькой из мелкозернистого гранита. Рядом с очагом лежали два камня с хорошо зашлифованными лунками, которые применялись, как предполагалось, для добывания огня с помощью лучкового сверла [Окладников, Деревянко, 1973, с. 89]. Планиграфический анализ жилого пространства показывает, что их приуроченность к очагу не была случайной [Деревянко, 1970, с. 19, рис. 2, 3].

Стоит отметить, что на территории Среднего Амура типологически близкие артефакты встречаются в археологических памятниках Средневековья. Уплощенная галька треугольной формы с лункой в центральной части была обнаружена в жилище 1 поселения Букинский Ключ-1. По мнению автора находки, она является наковаленкой (орехоколкой) и использовалась в качестве приспособления для раскалывания маньчжурского ореха и ореха лещины [Нестеров, 1998, с. 15, рис. 34].

В то же время, в литературе можно встретить мнение, что отнесение «чашечных» камней к малозначительным утилитарным предметам (наковальни, орехоколки или «упоры для лучкового сверла при добывании огня») является «абсурдным». По мнению Д.Л. Бродянского, они могут быть связаны только с особой художественной традицией и относятся исключительно к сакральной сфере [2006, с. 105, 108]. Стоит отметить, что многие авторы включают в понятие «чашечные» камни самые различные по размерам, объему и количеству углублений плиты: от базальтовых валунов с десятками лунок до небольших камней с одним углублением.

Для проверки гипотезы о применении небольших по размеру и весу каменных артефактов с лунками в качестве накладок-упоров на деревянные сверла был проведен экспериментально-трасологический анализ находок из жилища (раскоп I) неолитического поселения Константиновка. Функциональное исследование базировалось на методике, разработанной С.А. Семеновым и Г.Ф. Коробковой [Семенов, 1957; Korobkowa, 1999; и др.] Также использовался опыт синтезированной трасологической методики, адаптированной для работы с материалами археологических коллекций палеолитических и неолитических памятников Северной

Рис. 1. Следы макродеформации на поверхности первого артефакта.

Рис. 2. Следы заполировки в углублении на поверхности второго артефакта.

и Центральной Азии [Волков, 2013]. При общем трасологическом обследовании материалов применялся бинокуляр Altami с односторонним боковым освещением наблюдаемого объекта с 10–50-кратным рабочим режимом увеличения. Для сравнительного анализа следов изношенности на орудиях использовались материалы Сибирской эталонной коллекции трасологических стандартов.

Первый исследуемый артефакт поврежден. Камень был обломан уже после того, как на нем была высверлена лунка воронкообразной формы; диаметр лунки от 1,2 до 3 см, глубина 1,5–1,6 см. На ее внутренней поверхности зафиксированы макроследы воздействия предмета, производившего вращательное движение по отношению к его плоскости. Следы такого рода характерны для изделий, выполненных из относительно мягкого органического материала, включая дерево. Судя по дислокации и типу деформации на поверхности исследуемого каменного артефакта, можно заключить, что данный предмет использовался в качестве «верхнего» прижимного фиксатора лучковой дрели (рис. 1).

Следы аналогичного генезиса зафиксированы и на втором артефакте (рис. 2). Камень подтреугольной формы, края лунки неровные и от нее по всей плоской поверхности идут трещины. Износ лунки на данном изделии имеет некоторое формальное отличие, обусловленное особенностью породы камня, из которого оно изготовлено. Артефакт выполнен из относительно менее износоустойчивого мелкозернистого и в меньшей степени окремненного песчаника. Вращательное движение лучка дрели привело здесь к характерному микровыкрашиванию породы без следов заполировки износа.

Несмотря на видимые различия в следах износа на исследованных орудиях, их наиболее вероятное функциональное назначение – верхний прижимной фиксатор лучковой дрели. Конфигурация углублений на поверхности артефактов позволяет говорить о неоднократном и достаточно эффективном их использовании. Стоит также отметить, что оба камня очень удобно удерживаются рукой. При проведении эксперимента по получению огня деревянным огневым прибором выяснилось, что при использовании сверла диаметром 1 см и длиной 20 см диапазон веса каменной накладки составляет от 1 до 2 кг. При таком соотношении веса и размера этих двух элементов огневого прибора не требуется дополнительных усилий, создаваемых давлением руки, сверло не зажимает и не проскальзывает в нижней лунке, вырезанной на деревянной планке.

Стоит отметить, что находки каменных накладок на сверла, как правило, приурочены к жилищам и поселенческим комплексам, тогда как роговые и костяные изделия обычно встречаются в погребе- ниях. Очевидно, это связано с разделением огневых приборов на «стационарные» и «мобильные». Анализ подобных материалов открывает широкие перспективы для выявления аналогичного инструментария в археологических коллекциях Северной Азии.

Исследование проведено в рамках государственного задания в сфере научной деятельности (проект № 1.4539.2017/8.9).