Риски в сфере занятости для положения домохозяйств с детьми: экспертные оценки в новых условиях развития России

Бесплатный доступ

Работа посвящена рассмотрению рисков в сфере занятости для положения домохозяйств с детьми в новых условиях развития России, связанных с проведением специальной военной операции, беспрецедентным внешним санкционным давлением на этапе перехода к суверенному развитию страны. Исследование опирается на полученные в ходе специально организованного в 2023 году экспертного опроса данные, которые были дополнены анализом результатов мониторинговых государственных и негосударственных обследований и других источников. В работе выявлены и проранжированы с учетом их значимости группы рисков в сфере занятости, идентифицируемые с точки зрения «контура» их обусловливания (внутренние, связанные с проведением СВО и внешние риски). Названы конкретные риски в сфере занятости, которые могут привести к снижению уровня и качества занятости (включая снижение доходов от нее) в домохозяйствах с детьми и, как следствие, показателей уровня их жизни, проведено ранжирование этих рисков с точки зрения актуальности. Полученные результаты исследования могут быть востребованы для целей развития государственной политики в отношении семей с детьми, политики в сфере занятости и повышения уровня жизни населения, в том числе в рамках реализации национального проекта «Семья» и других инструментов долгосрочного программно-целевого и комплексного управления. Направления дальнейших исследований связаны с дополнением перечня выявленных рисков и более глубоким изучением в отношении их «носителей» (социально-демографические и другие особенности) в домохозяйствах с детьми, влияния рисков с учетом концентрации рисков и числа их «носителей» на трудовое положение и уровень жизни домохозяйств разных типов.

Еще

Домохозяйства с детьми, риски в сфере занятости, уровень занятости, качество занятости, доходы от занятости, уровень жизни

Короткий адрес: https://sciup.org/147244554

IDR: 147244554   |   DOI: 10.15838/esc.2024.4.94.13

Текст научной статьи Риски в сфере занятости для положения домохозяйств с детьми: экспертные оценки в новых условиях развития России

Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда № 23-18-00537, , в Институте экономики Российской академии наук.

В 2024 году в России в соответствии с Указом Президента Российской Федерации № 875 от 22.11.2023 реализуются мероприятия в рамках проведения Года семьи1. Объявлено о запуске в 2024–2025 гг. новых национальных проектов, которые затрагивают интересы семей с детьми в целом и их разных поколенных групп: «Семья», «Молодежь России», «Продолжительная и активная жизнь», «Кадры»2. Президент Российской Федерации В.В. Путин в Послании Федеральному Собранию Российской Федерации подчеркнул: «Поддержка семей с детьми – наш фундаментальный нравственный выбор. Большая многодетная семья должна стать нормой философии жизни общества, ориентиром всей государственной стратегии»3. Реализовывать данный стратегический «курс» предстоит в условиях новых вызовов для России после начала 2022 года, связанных с обострением внешнего санкционного давления, геополитического противостояния, проведением специальной военной операции (СВО), переходом к суверенизации экономики. Его успешная реализация будет определяться, в том числе, объективным оцениванием имеющихся проблем, рисков негативной динамики, которые должны быть преодолены различными инструментами государственной политики.

В фокусе нашего внимания находятся риски, связанные со сферой занятости, которые рассматриваются применительно к целевой группе – домохозяйствам с детьми. Риски в сфере занятости могут характеризоваться разной «вероятностью» (распространенность той или иной проблемы на рынке труда и в сфере занятости) на макроуровне, иметь свои особенности для разных участников социальнотрудовой сферы. Ракурс на микроуровне (на домохозяйствах с детьми) позволяет высветить данную проблематику через призму концентрации рисков с учетом их «накопления» у конкретных «носителей» – членов домохозяйства и их числа в домохозяйствах, что определяет наличие и «степень» уязвимости положения домохозяйств.

Цель работы – определить риски в сфере занятости для положения домохозяйств с детьми, значимые и актуальные в условиях новых вызовов для страны после начала 2022 года.

Гипотеза исследования заключалась в предположении об изменении в новых условиях развития страны после 2022 года структуры рисков в сфере занятости, включении в число значимых и актуальных (с точки зрения влияния на уровень и качество занятости, положение домохозяйств с детьми) рисков, обусловленных усилением внешнего санкционного давления и проведением СВО.

Научная новизна работы состоит в дополнении научного дискурса оценками значимых и актуальных на современном этапе развития России рисков в сфере занятости, рассматриваемых в контексте влияния на положение домохозяйств с детьми и полученных на основе специально организованного опроса экспертов.

Значимость проведенного исследования связана с выявлением «уязвимых зон» в положении домохозяйств с детьми. Результаты ис- следования могут быть востребованы для целей развития государственной политики в отношении семей с детьми, политики в сфере занятости и повышения уровня жизни населения.

Теоретико-методологические основы исследования

Зарубежная и российская практика предлагает различные теоретико-методологические решения, которые могут быть востребованы для выявления «проблемных зон» на рынке труда и в сфере занятости в различных аспектах, включая:

– безопасность занятости, рассматриваемую через связанные с трудом формы и индексы безопасности (защищенности): защищенность на рынке труда, гарантии занятости, трудового дохода и др.4;

– достойный труд, определяемый на основе комплекса индикаторов по различным аспектам: возможности трудоустройства, адекватный заработок и продуктивная занятость, достойная продолжительность рабочего времени, совмещение работы, семьи и личной жизни и др.5;

– качество занятости, идентифицируемое на основе системы индикаторов, учитывающих безопасность и соблюдение трудовых норм, доходы от занятости и льготы, гарантии занятости и социальную защиту и другие измерения6; идентифицируемое через выявление деприваций на основе оценивания дохода, стабильности работы, гарантий и условий занятости (Gonzalez et al., 2021), через выявление признаков (индикаторов) неустойчивой занятости и их концентрации7 (Бобков, 2019; Прекарная занятость., 2021; Garcia-Perez et al., 2017; Padrosa et al., 2021; и др.); и др.

– качество рабочих мест, оцениваемое на основе индикаторов доходов, безопасности на рынке труда, качества рабочей среды8, на основе индекса, рассчитываемого по индикаторам заработной платы, форм и гарантий занятости, условий труда и др.9

Данные разработки позволяют высветить те или иные «проблемные зоны» в сфере уровня и качества занятости, как общие тенденции, так и с учетом особенностей для разных групп населения (Бобков и др., 2017; Кокшаров и др., 2020; Леонидова, 2022; Соболева, 2023; Сюпова, 2023; Orfao et al., 2021; Han, Zhang, 2022; Cao, 2022 и др.), соответственно, определяя вероятность тех или иных рисков. Они проработаны исследователями для разных категорий населения – молодежь, впервые выходящая на рынок труда (Варшавская, 2016; Дудырев и др., 2019; Eckelt, Schmidt, 2014 и др.), среднее и старшее поколения (Попов, 2022; Jetha et al., 2020 и др.), женщины с детьми (Дорофеева, 2019 и др.; Пишняк, Надеждина, 2020; Черных и др., 2023) и др. Проанализированы особенности положения на рынке труда и в сфере занятости на домохозяйственном уровне (Одинцова и др., 2023b; Российский рынок труда…, 2020 и др.), его влияние на формирование разных моделей уровня жизни (Гришина, 2024; Бобков, Одинцова, 2023; Корчагина, Прокофьева, 2023; Малева и др., 2015; Franco et al., 2011 и др.).

Рынок труда и сфера занятости, эволюционировавшие в последние годы под влиянием различных «шоков»10 (Капелюшников, 2022; Капелюшников, 2023; Лайкам, 2021; Соболева, Соболев, 2021; и др.), в принципиально новых условиях развития страны после 2022 года проходят через очередной этап адаптации. Требуется его осмысление с точки зрения изменений структуры рисков в сфере занятости, их приоритизации в целях актуализации мер государственной политики для минимизации данных рисков, поддержки уязвимых категорий населения. В данной работе предпринята такая попытка, «отправной точкой» для которой стали результаты экспертного опроса, проведенного с участием автора.

Обобщение экспертных оценок текущей ситуации уже нашло отражение в аналитических публикациях, однако они фокусируются на макроуровне (экономика в целом11, рынок труда и сфера занятости12), на предприятиях13 (Кува-лин и др., 2024). В нашей работе акцент сделан на микроуровне – анализируются оценки экспертов относительно рисков в сфере занятости в контексте влияния на социально-трудовое положение (трудовое положение и уровень жизни) домохозяйств с детьми.

Данные и методы исследования

В основу работы положены результаты, полученные в рамках специально организованного с участием автора опроса экспертов, в ходе которого обсуждались (посредством анкеты) актуальные риски для социально-трудового положения домохозяйств с детьми, включая риски в сфере занятости.

Домохозяйства с детьми рассматривались в целом, без дифференциации по типам с точки зрения их состава, включая число детей. Поскольку на данном этапе фокус был смещен именно на риски, их особенности для разных типов домохозяйств могут стать предметом дальнейших исследований.

Под рисками в сфере занятости понимались риски, которые могут привести к снижению уровня и качества занятости (в том числе к снижению доходов от занятости) членов домо- хозяйств с детьми, а также показателей уровня их жизни, определяемых особенностями вовлеченности в сферу занятости (с учетом соотношения работающих и не работающих членов домохозяйств с детьми, причин незанятости и пр.).

Опрос экспертов14 был проведен осенью 2023 года методом заочного анкетирования. В нем приняли участие 32 эксперта: 1) специалисты, представляющие научно-исследовательские организации и ведущие вузы (21 чел.), в фокусе научных интересов которых находится проблематика занятости и ее качества (включая специалистов в области трудового права), уровня жизни, социальной защиты, народонаселения и семейно-демографической политики; 2) специалисты, представляющие органы государственного и муниципального управления, бизнес-сообщество и профсоюзы15 (11 чел.). Эксперты представляют различные регионы страны: г. Москва, Московская, Воронежская, Ярославская, Самарская, Нижегородская и Свердловская области, республики Татарстан, Марий Эл, Мордовия и Саха (Якутия). Эксперты характеризуются высоким квалификационным уровнем: 23 эксперта имеют ученую степень кандидата/доктора наук (экономических, социологических, юридических и др.); в состав экспертов входят руководители организаций и их структурных подразделений, квалифицированные (старшие, ведущие, главные) специалисты и научные сотрудники.

Логика опроса экспертов включала решение следующих задач в части, касающейся рисков в сфере занятости для положения домохозяйств с детьми: выявление степени значимости групп рисков с точки зрения негативных последствий для уровня и качества занятости в домохозяйствах с детьми; ранжирование конкретных рисков с точки зрения их актуальности.

В ходе работы также были востребованы данные Федеральной службы государственной статистики, Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения НИУ ВШЭ16 (далее – РМЭЗ), Федеральной налоговой службы, а также данные других исследований, в т. ч. опирающихся на опросы экспертов по рассматриваемой проблематике (Всероссийского центра изучения общественного мнения (далее – ВЦИОМ) и др.). Динамика сферы занятости рассматривалась (с учетом наличия данных) в «переломный» период развития России:

– современный (с 2022 года по наст. вр.) этап, связанный с усилением внешнего санкционного давления после начала СВО для защиты населения Донбасса, присоединением к России после проведения референдумов Донецкой и Луганской Народных Республик, Запорожской и Херсонской областей, переходом к суверенному развитию страны в условиях обострившегося геополитического противостояния с недружественными странами Запада;

– период с 2014 по 2021 год, связанный с усилением внешнего санкционного давления на Россию после ответных мер по защите населения Крыма и возвращения после референдума Республики Крым и г. Севастополя в состав России, а также с социально-экономическими последствиями пандемии COVID-2019.

Это позволило интерпретировать полученные результаты опроса экспертов в контексте динамики сферы занятости, уточнить риски в сфере занятости с точки зрения их значимости и актуальности для современного этапа.

Результаты и обсуждение

Оценку рисков в сфере занятости предваряло выявление позиции экспертов относительно наличия рисков, которые могут негативно сказаться на положении домохозяйств с детьми. Большинство экспертов подтвердили (полностью – 75%, частично – 16%) наличие данных рисков. Этим экспертам далее было предложено дать оценку рискам, определив (на основе баллов) их значимость и актуальность.

Часть (6%) экспертов отметили, что они не согласны с точкой зрения о наличии актуальных в период опроса рисков в сфере занятости для положения домохозяйств с детьми. Однако, по сути, они не отрицали наличие рисков. Комментируя свою позицию, эксперты уточняли: « Данные риски существовали ранее, существуют сегодня и будут существовать в будущем. Они в большей степени обусловлены экономической ситуацией в нашем государстве. Мобилизация и СВО напрямую негативно влияют на занятость только в тех регионах, где идут боевые действия. В других субъектах РФ данные процессы после февраля 2022 стимулировали спрос на рынке труда. Сегодня работодатели для заполнения вакантных мест готовы привлекать все социально уязвимые категории граждан (студенческую молодежь, многодетных женщин с маленькими детьми, мам-одиночек и т. д.) ». Также они уточняли: « Система социальной защиты семей с детьми работает достаточно эффективно, и она постоянно совершенствуется », что может позволить компенсировать возможные негативные последствия для положения домохозяйств с детьми в случае наступления каких-либо рисков в сфере занятости.

Активно развивающаяся в настоящее время система социальной поддержки, в том числе участников СВО и членов их семей, а также семей с детьми в целом и придание ей статуса национального проекта, отражает, с одной стороны, системную работу государства по нивелированию и смягчению различных рисков для домохозяйств с детьми, с другой стороны, свидетельствует, что данные риски имеют комплексный и долгосрочный характер, что требует постоянного мониторинга ситуации для актуализации реализуемой государственной политики.

Значимость групп рисков в сфере занятости

Значимость17 рисков (негативные последствия для уровня и качества занятости в домохозяйствах с детьми) оценивалась экспертами для предложенных групп рисков: внешние, внутренние и обусловленные проведением СВО. Происходящие после февраля 2022 года процессы на «внешнем» (воздействие на российскую экономику) и «внутреннем» (реакция российской экономики) контурах отражаются на сфере занятости и обусловливают для домохозяйств с детьми соответствующие риски, приводящие к снижению вовлеченности в сферу занятости членов домохозяйств (вследствие уменьшения числа занятых лиц в домохозяйствах, увеличения доли лиц, находящихся за рамками сферы занятости в связи с различными причинами) и/или снижению качества их занятости, что, в конечном итоге, может привести к негативным последствиям для ресурсов, формирующих уровень жизни домохозяйств (снижение его монетарных показателей, формируемых с учетом доходов от занятости, соотношения числа работающих и не работающих лиц).

Своеобразным «триггером», который задает динамику процессов на «внешнем» и «внутреннем» контурах и, соответственно, определяет риски в сфере занятости, является СВО. С одной стороны, с СВО связывается усиление внешнего санкционного давления на страну, что в свою очередь обусловливает внешние риски в сфере занятости. Проведение СВО также вызвало изменения на рынке труда и в сфере занятости (перераспределение трудовых ресурсов между гражданским и военно-промышленным (ВПК) секторами экономики, изменение потребности в кадрах в отраслях экономики, связанных с ВПК, в отраслях, зависимых от импорта, и пр.). Это дополняет (усиливает) внутренние риски, которые имели место в связи с активной трансформацией рынка труда, обусловленной имеющимися тенденциями и проблемами (изменение организационно-технической и социально-экономической природы современной занятости (Бобков, 2019 и др.), изменения на рынке труда и в сфере занятости в период пандемии и коронакризиса18 (см., напр., Топилин, Воробьева, 2023; Капе-люшников, 2022; Капелюшников, 2023; Соболева, Соболев, 2021; Лайкам, 2021) и др.).

Предложенную группировку рисков большинство (80%) экспертов19 оценили как достаточную, указав на отсутствие необходимости ее дополнения. Наиболее значимыми, по мнению экспертов, являются риски, относящиеся к группе внутренних (3,9 балла), менее значимыми (3,4 балла) – риски, обусловленные проведением СВО . Наименьшая степень значимости (3,3 балла) относительно двух выделенных выше групп рисков соответствует, в представлении экспертов, внешним рискам .

Полученная картина распределения групп рисков по их значимости частично не подтверждает выдвинутую гипотезу: приоритет эксперты отдали внутренним рискам, рассматривая как более значимые процессы на внутреннем «контуре». Риски, связанные с СВО, получили от экспертов более низкий балл по сравнению с внутренними. Вероятно, их действие связывалось с локализацией на конкретной территории, что объяснялось оценкой по состоянию на осень 2023 года. Дальнейшие события показали, что ситуация развивается экстенсивно (территория, подвергающаяся деструктивным воздействиям, расширилась) и интенсивно (воздействие стало более интенсивным). Полученная оценка (наиболее низкий балл) внешних рисков в целом согласуется с результатами другого исследования, базирующегося на опросе экспертов и проведенного ВЦИОМ совместно с Фондом «Росконгресс»

при содействии общественной организации «Деловая Россия» в 2023 году. В соответствии с ним большая часть экспертов полагает, что санкции имеют скорее позитивное влияние на российскую экономику (31,9%) или их влияние носит комбинированный характер (позитивное и негативное; 37,7%)20.

В контексте значимости групп рисков следует иметь в виду их «масштабность» – какие группы (по численности) они потенциально могут затрагивать. В данном отношении они не «равнозначны»: на индивидуальном уровне (участники социально-трудовой сферы) внешние и внутренние риски можно считать более значимыми с точки зрения «масштабности» по сравнению с рисками, обусловленными СВО. Последние также могут иметь два «измерения» – риски, обусловленные изменениями в сфере занятости (более широкое), и риски, связанные с непосредственным участием в СВО (более узкое). На уровне конкретных домохозяйств с детьми все эти риски могут быть представлены в разной комбинации, учитывая состав домохозяйств и число участников рынка труда и сферы занятости («носителей» конкретных рисков), что будет определять уязвимость положения домохозяйств.

Актуальность рисков в сфере занятости

Актуальность21 оценивалась экспертами для конкретных рисков в сфере занятости, что позволило провести их ранжирование.

Наиболее актуальными (на момент проведения опроса), по мнению экспертов, являлись риски уменьшения доходов от занятости (4,0 балла). Если рассматривать динамику показателей в абсолютном выражении, то можно заключить, что опасения экспертов относительно негативного развития событий для доходов от занятости не подтвердились. Так, по данным официальной статистики, в 2022 и 2023 гг. (относительно показателей предыдущего года) на макроуровне в номинальном выражении фиксировался рост заработной платы в орга- низациях (по полному их кругу) по всем видам экономической деятельности22 и у индивидуальных предпринимателей и физических лиц23. Кроме того, по данным РМЭЗ, на конец 2022 – начало 2023 года24 не фиксировалось «всплеска» случаев (3,8%) уменьшения работодателем заработной платы (сокращения часов работы) работникам организаций, что наблюдалось после усиления внешнего санкционного давления в связи с возвращением в состав России Республики Крым и г. Севастополя (рост до 8,6% в 2015 году), а также в коронакризисном 2020 году (рост до 12,9%)25.

Вместе с тем снижение доходов от занятости имело место в реальном выражении, что подтверждает оценки экспертов. В 2022 году, когда началась адаптация экономики к новым «шокам», относительно 2021 года фиксировалось снижение покупательной способности наемных работников по заработной плате. Оно наблюдалось как у работников организаций (снижение с 4,15 прожиточных минимума трудоспособного населения (ПМтр) до 4,10 ПМтр), так и у наемных работников с учетом занятых у индивидуальных предпринимателей и физических лиц (с 3,33 ПМтр до 3,18 ПМтр; рисунок ). В 2023 году покупательная способность наемных работников организаций (по их полному кругу) и с учетом занятых у индивидуальных предпринимателей и физических лиц почти восстановила значения, характерные перед вступлением в современный этап развития страны (с 2022 г.), и вышла на «пиковые» значения за период с 2014 года (4,47 ПМтр и 3,47 ПМтр соответственно), что может свидетельствовать об определенной адаптации экономики для дальнейшего развития в новых условиях.

Покупательная способность наемных работников по заработной плате, 2014–2023 гг., наборы прожиточного минимума трудоспособного населения

■   ■ Покупательная способность среднемесячной начисленной заработной платы наемных работников в организациях, у индивидуальных предпринимателей и физических лиц

— Покупательная способность среднемесячной номинальной начисленной заработной платы работников по полному кругу организаций

Составлено по: данные Росстата (Среднемесячная номинальная начисленная заработная плата работников в целом по экономике по субъектам Российской Федерации за 2000–2023 гг. / Росстат. URL: labor_market_employment_salaries; Информация о среднемесячной начисленной заработной плате наемных работников в организациях, у индивидуальных предпринимателей и физических лиц (среднемесячном доходе от трудовой деятельности) / Росстат. URL: ; Величина прожиточного минимума в целом по России и по субъектам Российской Федерации / Росстат. URL: folder/13723) и Мониторинга доходов и уровня жизни населения России (Мониторинг доходов и уровня жизни населения России – 2022 год (2023): [Ежегодник]. Вып. 1(202) / отв. ред. В.Н. Бобков, А.А. Гулюгина. М.: ИЭ РАН. 166 с.).

Следует также отметить, что данные тенденции обобщают локальные разнонаправленные процессы. Часть занятых в рассматриваемый период прошла через негативный «сценарий»: 3,8% (конец 2022 – начало 2023 года) работников организаций работодатель уменьшил заработную плату (сократил часы работы)26; часть работников, занятых в организациях или у индивидуальных предпринимателей, самих индивидуальных предпринимателей, потеряла доходы в связи с прекращением деятельности (включая банкротство). По данным Федеральной налоговой службы, в 2022 году 50,4 тыс. юридических лиц прекратили деятельность в связи с ликвидацией, в том числе 6,3 тыс. – в порядке банкротства, в 2023 году – 49,7 тыс. и 5,7 тыс.соответственно;

из числа индивидуальных предпринимателей в 2022 году прекратили деятельность 495,0 тыс., в том числе 1,3 тыс. – в связи с банкротством, в 2023 году – 451,7 тыс. и 1,6 тыс. соответственно27. Материальное положение домохозяйств с детьми, в которых оказались эти категории занятых, ухудшилось в связи со снижением или потерей доходов от занятости членов домохозяйств.

В то же время другая часть занятых (и их домохозяйства) «выиграли» в доходах от занятости в данный период. Это относится к занятым в тех сферах, где новые условия после 2022 года привели не к ухудшению ситуации, а, напротив, создали новые возможности. Например, на предприятиях оборонно-промышленного комплекса: за период с начала проведения СВО на них было трудоустроено более 500 тыс. чел., рост их заработной платы составил 20–60% – в среднем она равна 90 тыс. руб.28, что выше чем у работников по полному кругу организаций в целом по экономике (74,8 тыс. руб. в 2023 году)29. У военнослужащих по контракту в зоне СВО минимальная выплата составляет 210 тыс. руб. в месяц30, что почти в три раза превышает заработную плату работников по полному кругу организаций в целом по экономике (74,8 тыс. руб. в 2023 г.31).

Актуальность выше среднего (от 3,1 до 3,9 балла), по мнению экспертов, характерна для следующих рисков.

I. Риски, определяемые особенностями оформления занятости :

  • •    «замаскированных» трудовых отношений: привлечение самозанятых, индивидуальных предпринимателей (ИП), оформление договоров гражданско-правового характера вместо заключения трудовых договоров с работниками (3,7 балла);

  • •    скрытых трудовых отношений с наемными работниками: неоформление с работниками трудовых отношений (неофициальная занятость по найму) (3,5 балла);

  • •    неофициальная занятость не по найму: незарегистрированная самозанятость, ИП (3,4 балла).

«Теневая» занятость, сокрытие, подмена реальных трудовых отношений с работниками могут использоваться недобросовестными участниками рынка труда, в том числе для экономии на налогах, снижая тем самым социаль- ную защищенность привлекаемых работников. В частности, в период пандемии и коронакри-зиса работодатели нередко использовали нелегальные схемы оптимизации налоговой нагрузки с привлечением самозанятых и ИП, заключая вместо трудовых договоры гражданско-правового характера32. На современном этапе замаскированные трудовые отношения и теневая занятость (по оценкам, в них были вовлечены более 660 тыс. чел. в 2022 году, 790 тыс. чел в 2023 году33) могут иметь место как сохранение «тренда» ранее выработанных практик, а также охватывать новые группы занятых, вовлекаемых для снижения «издержек» экономических субъектов в ухудшившихся для них условиях (в том числе вследствие внешнего санкционного давления на экономику). Т. е. реализация данных рисков может сочетать в себе признаки как внутреннего, так и внешнего «контура» обусловливания рисков в сфере занятости.

Для домохозяйств с детьми наличие занятых на таких условиях среди работающих, которые отвечают за «экономику» домохозяйства, существенно повышает риски уровня жизни: нестабильность и незащищенность трудовых доходов, а также социально-экономическая незащищенность в случае потери занятости.

II. Риски, определяемые особенностями условий занятости: риски повышения интенсивности работы (загрузки) (3,8 балла) и увеличения продолжительности рабочего времени (3,4 балла). Реализация данных рисков обусловлена актуальными тенденциями настоящего времени (на внешнем, внутреннем «контуре», вследствие СВО): дефицитом кадров, сжатием и изменением структуры предложения труда в результате мобилизации, релокации, перетока рабочей силы между гражданским сектором и ВПК и пр.34 Они могут иметь место для работников предприятий ВПК (увеличение объемов выпуска продукции)35, а также предприятий, которым новые условия создали возможности для расширения производства36.

Увеличение интенсивности работы и продолжительности рабочего времени, при условии соответствующего оформления со стороны работодателей, не несет рисков снижения доходов от занятости и, как следствие, уровня жизни домохозяйств с детьми, но может приводить к возрастанию рисков, связанных со здоровьем работников, что несет риски для участия в занятости в долгосрочной перспективе. Изменение условий занятости в данном аспекте также сопряжено с негативными последствиями для качества занятости и жизни, связанными с профессиональным выгоранием, нарушением баланса «работа – семья, личная жизнь» и т. п.

III. Риски «выхода» из сферы занятости. Эксперты оценили выше среднего актуальность рисков «выхода» из сферы занятости, обусловленных проведением СВО, а именно – рисков утраты занятости вследствие разрушения (повреждения) предприятий в новых и традиционных пограничных регионах России в ходе проведения СВО (3,5 балла). Данные риски с начала проведения СВО носят перманентный характер: инфраструктурные и гражданские объекты находятся под риском повреждения (разрушения) в результате воздушных атак, диверсий и пр.37 События с конца 2023 года показывают, что актуальность данных рисков только возрастает.

Средняя актуальность (3,0 балла), по мнению экспертов, характерна для следующих рисков:

  • •    ухудшения условий занятости, связанных с неофициальными (частично/полностью) доходами от занятости; данные риски и их обусловленность процессами на внутреннем и внешнем «контуре» корреспондируются как с рисками скрытых (неоформленных) трудовых отношений с работниками и незарегистрированной занятостью не по найму, так и с сокрытием части доходов от оформленной занятости («серая» заработная плата для работников и т. п.). Как следует из данных РМЭЗ, увеличение доли работающих с такими условиями имело место в начале периода 2014–2021 гг. – на фоне усиления внешнего санкционного давления после возвращения Крыма в состав России (рост с 12,1% в 2014 году до 18,6% в 2016 году). В начале современного этапа (2022 г. – наст. вр.) по истечении почти года после очередной «волны» санкций также имело место повышение доли занятости с неофициальными доходами от нее (15,1%), что, однако, было ниже «пиковых» значений индикатора (18,6% в 2016 году, 18,2% в 2017 году), имевших место в период 2014–2021 гг.38 Для домохозяйств с детьми неофициальные доходы от занятости (при обманчивом восприятии «гарантированности» более высоких фактических доходов за счет их (всех или части) сокрытия от налогообложения) в перспективе несут риски нестабильности и незащищенности доходов;

  • •    высвобождения, сокращения штатов, ликвидации предприятий, в т. ч. вследствие внешних санкций; уровень актуальности этих рисков, заявленный экспертами, в целом соотносится с данными, характеризующими фактическую ситуацию. По результатам исследования, базирующегося на данных Федеральной налоговой службы, в 2023 году число закрывшихся коммерческих предприятий стало рекордно низким за последние 8 лет; в части

    российских регионов (примерно треть) показатели открытия предприятий превалировали над показателями закрытия39. По итогам опроса предпринимателей, проведенного Российским союзом промышленников и предпринимателей (РСПП, 2023 год), большинству российских компаний удалось за год адаптироваться к санкциям и найти новых поставщиков40. Схожие тенденции выявлены по итогам опроса российских предприятий реального сектора (Кувалин и др., 2024). Адаптировались и индивидуальные предприниматели, микро- и малые предприятия, часть представителей которых в условиях снижения доходов и для оптимизации налоговой нагрузки перешли в самозанятость41. Вместе с тем существенное число предприятий, индивидуальных предпринимателей в этот период вынуждены были закрыться. По данным Федеральной налоговой службы, в 2022–2023 гг. прекратили свою деятельность в связи с ликвидацией более 100 тыс. юридических лиц, около 1 млн индивидуальных предпринимателей42. Риски утраты занятости для домохозяйств с детьми несут одно из наиболее ощутимых негативных последствий для их положения, связанное с утратой источника дохода.

Актуальность других рисков (касающихся ухудшения условий занятости, «входа» в / «выхода» из сферы занятости) эксперты оценили как умеренную (от 2,3 до 2,9 балла). В их числе выделим риски, в период 2014–2021 гг. не имеющие того «содержания», которое приобрели в настоящее время в принципиально новых условиях развития страны. Они, по мнению автора, характеризуются более высоким уровнем ( не ниже среднего ) актуальности, чем определен экспертами. Так, в условиях проведения СВО риски здоровью (в т. ч. инвалидизации)

и жизни при выполнении профессиональных обязанностей имеют особую остроту для военнослужащих, сотрудников правоохранительных органов и пр., в том числе принимающих участие в проведении СВО, а также для гражданского сектора занятости, локализованного в российских регионах, затрагиваемых СВО. С учетом численности участников СВО, сотрудников различных «силовых» ведомств, а также расширения территорий, которые подвергаются деструктивному воздействию со стороны противника, и их интенсификации с конца 2023 года, данные риски могут быть актуальны для большой группы домохозяйств с детьми, имеющих в своем составе участников СВО, сотрудников соответствующих ведомств и/или проживающих на соответствующих территориях.

Также новое «содержание» получили риски «ухода» из сферы занятости (перехода из категории занятых в категорию экономически неактивного населения). В условиях проведения СВО они наиболее остро стоят для тех домохозяйств, в которых есть участники СВО и в целом военнослужащие и сотрудники «силовых» ведомств, которые могут получить увечья, не совместимые с продолжением трудовой активности или требующие длительного периода реабилитации для возвращения этих людей в сферу занятости. Данные риски затрагивают как тех, кто выбывает (временно, долговременно или постоянно) из сферы занятости, так и членов их домохозяйств, которые будут осуществлять за ними уход и, соответственно, на это время могут «выпасть» из сферы занятости. Названные риски также актуальны для домохозяйств, где есть пострадавшие в результате различных атак со стороны противника на территориях проведения СВО и на других территориях, все интенсивнее подвергающихся подобным атакам. В целом данные риски могут затрагивать существенную часть домохозяйств с детьми. Об актуальности таких рисков и ответе на данный «вызов» со стороны государства свидетельствуют, в том числе, целенаправленное развитие социальной поддержки участников СВО и их семей, создание государственного фонда «Защитники Отечества», среди направлений деятельности которого – паллиативная медицинская помощь, организация системы долговременного ухода и пр.43

Систематизация рисков, возникающих в сфере занятости, для социально-трудового положения домохозяйств с детьми

Сфера проявления рисков

Риски и их актуальность

«Вход» в сферу занятости

Проблемы трудоустройства для незанятых лиц в связи с различными обстоятельствами, в частности из-за несоответствия квалификаций требованиям рабочих мест, в том числе обусловленных потребностями суверенизации экономики России ( актуальность ниже среднего )

Сфера занятости

Риски увеличения вовлеченности в нестандартные, неустойчивые формы занятости, в том числе «замаскированные» ( выше среднего ), скрытые ( выше среднего ) трудовые отношения, незарегистрированная занятость не по найму (самозанятость, ИП) ( выше среднего ), ограничение срока действия трудовых договоров ( ниже среднего ).

Риски ухудшения условий занятости, в том числе уменьшение доходов от занятости ( высокая ), повышение интенсивности работы (загрузки) ( выше среднего ), увеличение продолжительности рабочего времени ( выше среднего ), неофициальные (частично/полностью) доходы от занятости ( средняя ), неполное рабочее время ( ниже среднего ), неоплачиваемые отпуска по инициативе работодателя ( ниже среднего ), задолженность по заработной плате ( ниже среднего )

«Выход» из сферы занятости

Риски безработицы (временной незанятости), в том числе утрата занятости вследствие разрушения (повреждения) предприятий в новых и традиционных пограничных регионах России в ходе проведения СВО ( выше среднего ), высвобождение, сокращение штатов, ликвидация предприятий, в т. ч. вследствие внешних санкций ( средняя ).

Риски «ухода» из сферы занятости для занятых лиц, в том числе в связи с утратой трудоспособности ( средняя ), с необходимостью ухода за членами семьи, требующими постоянного ухода ( средняя )

Составлено по: результаты опроса экспертов.

На основе обобщения результатов опроса экспертов можно провести систематизацию рисков с точки зрения сферы их проявления (таблица) .

Заключение

Изменения на российском рынке труда и в сфере занятости вследствие проведения СВО и обострения внешнего санкционного давления, придавшие динамике развития занятости новый «импульс» после имевших место более ранних «шоков» (усиление внешнего санкционного давления после возвращения Республики Крым и г. Севастополя в состав России, пандемия COVID-19, коронакризис и др.), «проецируясь» на микроуровне, обусловливают риски для положения конкретных домохозяйств с детьми. Выявление и анализ рисков являются необходимой основой для актуализации мер государственной политики в целях нейтрализации данных рисков, недопущения ухудшения положения домохозяйств с детьми, что определяет практическую значимость нашей работы.

С учетом полученных результатов исследования считаем целесообразным при выработке соответствующих мер политики в сфере занятости, уровня и качества жизни, в том числе при проработке национального проекта

«Семья»44, принимать во внимание следующие группы актуальных рисков.

  • 1.    Риски, которые влияют на уровень занятости в домохозяйствах с детьми и, как следствие, на уровень их жизни. Новый этап развития России (2022 – наст. время) выводит в число актуальных риски утраты занятости, связанные с повреждениями (разрушениями) предприятий в новых и традиционных пограничных регионах России в ходе проведения СВО, а также в результате деструктивных воздействий со стороны противника по территориям, непосредственно не граничащим с зоной СВО. Также существуют риски экономической неактивно-сти (временной, долговременной, постоянной) в домохозяйствах вследствие утраты кем-либо трудоспособности или в связи с необходимостью ухода за нуждающимися в нем. Эти риски дополняют уже имевшие место риски, связанные с проблемами «ухода» из сферы занятости или «входа» в нее, и, как показывают события начала 2024 года, все более актуализируются по сравнению с ситуацией начала 2022 года. Реализация данных рисков ведет к негативным

  • 2.    Риски, которые обусловливают снижение качества занятости в домохозяйствах с детьми и, как следствие, уровня их жизни. Среди данных рисков следует выделить, прежде всего, риски (номинального, реального) снижения доходов от занятости, а также риски, которые не рассматривались экспертами, – недостаточного для обеспечения в домохозяйствах с детьми достойных стандартов жизни, уровня доходов от занятости, что характерно для более 80% работников организаций (Одинцова и др., 2023а). Снижение доходов от занятости в таких домохозяйствах делает их положение еще более уязвимым. Преодоление данных рисков, на наш взгляд, требует комплексного дифференцированного подхода, который должен основываться на следующих ориентирах:

последствиям для уровня жизни домохозяйств с детьми, увеличивая число находящихся за рамками занятости и снижая уровень трудовых доходов (соответственно, способности домохозяйств к самообеспечению), является «вызовом» для государственной системы управления разного уровня и профиля (политика в сфере занятости, увеличение расходов на социальную защиту и пр.).

  • – кардинальное повышение покупательной способности заработной платы; полагаем, что заработная плата (с учетом уровня квалификации) должна позволять работникам из однодвухдетных полных семей самостоятельно обеспечивать стандарты достойного уровня жизни;

    – активная политика поддержки многодетных и неполных семей с детьми, семей с ограниченной трудоспособностью родителей, для которых затруднительно выйти на соответствующие стандарты уровня жизни только за счет доходов от занятости.

Внимания требует ситуация с рисками снижения качества занятости по другим параметрам (рабочее время, условия выплаты заработной платы и пр.), а также с их множественной концентрацией, что обусловливает утрату или снижение важных аспектов занятости – ее стабильности и защищенности (наличие социальных гарантий и их реализация). Это требует совершенствования политики в сфере занятости населения, в том числе повышения качества занятости новых (нетипичных) и традиционных форм занятости, обеспечения достойных условий занятости, трудовых гарантий занятым.

Реализация необходимых мероприятий может быть системно и поэтапно выстроена в рамках нового национального проекта «Семья», направленного на повышение качества жизни семей с детьми. На достижение соответствующих целей должны быть ориентированы и другие программно-стратегические документы. Результативность данных мероприятий можно оценивать на основе мониторинга социальноэкономического положения семей, который сейчас предполагается в отношении многодетных семей45 и который, на наш взгляд, целесообразно расширить на другие типы семей с детьми, что позволит повысить адресность и результативность проводимых мероприятий (Одинцова и др., 2023b).

Гипотеза исследования подтвердилась частично, что может объясняться хронологическими различиями в оценке ситуации (опрос экспертов проводился осенью 2023 года, за прошедший после опроса период ситуация претерпела изменения). Перечень рисков в сфере занятости, выделенных в исследовании, безусловно, не является исчерпывающим. Предложенный автором подход к систематизации рисков может быть использован в дальнейших исследованиях для дополнения перечня рисков в сфере занятости.

Полученные результаты позволяют наметить контуры дальнейших прикладных, углубленных исследований динамики социальнотрудового положения домохозяйств с детьми разных типов под влиянием различных рисков, связанных со сферой занятости. При постановке и проверке гипотез, по мнению автора, следует исходить из обусловленности данного влияния:

  • •    числом «носителей» рисков (занятых, безработных, лиц, не входящих в состав рабочей силы) в домохозяйствах и их особенностями, определяемыми социально-демографическими (молодежь, в том числе после получения профессионального образования, женщины после отпуска по уходу за ребенком и пр.; проживающие на территориях, (не)затронутых СВО, и пр.), социально-профессиональными (уровень и профиль образования, уровень квалифика-

  • ции, сектор занятости (гражданский, обороннопромышленный, военный) и пр. характеристиками;
  • •    концентрацией рисков у конкретных «носителей» – членов домохозяйств; наибольшее негативное влияние на положение домохозяйств могут оказывать риски, приводящие к снижению: а) уровня занятости («входа» в / «выхода» из сферы занятости) в домохозяйствах; б) качества занятости работающих членов домохозяйств, определяющие уровень и стабильность доходов от занятости;

  • •    достигнутыми показателями уровня жизни, включая наличие и уровень других доходов, не связанных со сферой занятости, сбережений (финансовых резервов на случай ухудшения положения, в том числе в сфере занятости и/или ее утраты).

«Дополнительным» фактором выступают количество и возраст детей, что будет определять положение домохозяйств с точки зрения иждивенческой нагрузки при имеющемся соот- ношении работающих и неработающих взрослых, а также ограничения для участия в занятости взрослых членов домохозяйств (в связи с необходимостью ухода за малолетними детьми).

Отдельным важным направлением таких исследований может стать изучение динамики положения домохозяйств с детьми, в которых есть участники СВО, что позволит проработать предложения по совершенствованию мер государственной поддержки таких домохозяйств, в том числе с учетом рисков последующей адаптации, возвращения в гражданский сектор занятости, мер поддержки в случае утраты трудоспособности.

Проведенное исследование дополняет научно-экспертное поле дискуссии по проблемам рынка труда и сферы занятости в России на современном этапе ее развития, связанном с обеспечением суверенитета в условиях проведения СВО и беспрецедентных внешних санкций, делая акцент на актуальных рисках для положения домохозяйств с детьми.

Список литературы Риски в сфере занятости для положения домохозяйств с детьми: экспертные оценки в новых условиях развития России

  • Бобков В.Н. (2019). Неустойчивая занятость в Российской Федерации: состояние и направления снижения // Народонаселение. Т. 22. № 2. С. 91–104. DOI: https://doi.org/10.19181/1561-7785-2019-00018
  • Бобков В.Н., Квачев В.Г., Локтюхина Н.В., Риччери М. (2017). Критерии, вероятность и степень неустойчивости занятости с учетом особенностей российского рынка труда // Экономика региона. Т. 13. Вып. 3. С. 672–683. DOI: 10.17059/2017-3-3
  • Бобков В.Н., Одинцова Е.В. (2023). Потенциал качества занятости поколенных групп работников и экономическая устойчивость их домохозяйств // Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. Т. 16. № 3. С. 196–211. DOI: 10.15838/esc.2023.3.87.10
  • Варшавская Е.Я. (2016). Успешность перехода «учеба-работа»: для кого дорога легче? // Социологические исследования. № 2. С. 39–46
  • Гришина Е.Е. (2024). Материальное положение многодетных семей и факторы роста их доходов // Финансовый журнал. Т. 16. № 1. С. 45–60. DOI: https://doi.org/10.31107/2075-1990-2024-1-45-60
  • Дорофеева З.Е. (2019). Особенности жизненных практик многодетных семей // Социологические исследования. № 7. С. 114–124. DOI: https://doi.org/10.31857/S013216250005798-0.
  • Дудырев Ф.Ф., Романова О.А., Травкин П.В. (2019). Трудоустройство выпускников системы среднего профессионального образования: все еще омут или уже брод // Вопросы образования. № 1. С. 109–136. DOI: 10.17323/1814-9545-2019-1-109-136
  • Капелюшников Р.И. (2022). Анатомия коронакризиса через призму рынка труда // Вопросы экономики. № 2. С. 33–68. DOI: https://doi.org/10.32609/0042-8736-2022-2-33-68
  • Капелюшников Р.И. (2023). Российский рынок труда: статистический портрет на фоне кризисов // Вопросы экономики. № 8. С.5–37. DOI: https://doi.org/10.32609/0042-8736-2023-8-5-37
  • Кокшаров В.А., Агарков Г.А., Сущенко А.Д. (2020). Прекаризация труда, как растущая форма занятости молодых специалистов в условиях пандемии // Экономика региона. Т. 16. Вып. 4. С. 1061–1071. DOI: https://doi. org/10.17059/ekon.reg.2020-4-4
  • Корчагина И.И., Прокофьева Л.М. (2023). Незанятость родителей: одна из причин бедности в семьях с детьми // Народонаселение. Т. 26. № 2. С. 40–51. DOI: https://doi.org/10.19181/population.2023.26.2.4
  • Кувалин Д.Б., Зинченко Ю.В., Лавриненко П.А., Ибрагимов Ш.Ш., Зайцева А.А. (2024). Российские предприятия весной 2023 г.: преодоление санкционного кризиса и усиление инвестиционной активности // Проблемы прогнозирования. № 1. С. 217–232.
  • Лайкам К.Э. (2021). Российский рынок труда в условиях пандемии коронавируса // Вопросы статистики. Т. 28. № 5. С. 49–57. DOI: 10.34023/2313-6383-2021-28-5-49-57
  • Леонидова Г.В. (2022). Социально-трудовая сфера РФ: тенденции и риски формирования качества трудовой жизни // Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. Т. 15. № 6. С. 182–198. DOI: 10.15838/esc.2022.6.84.11
  • Малева Т.М., Бурдяк А.Я., Тындик А.О. (2015). Средние классы на различных этапах жизненного пути // Журнал Новой экономической ассоциации. № 3. С. 109–138.
  • Одинцова Е.В., Козлова М.Б., Рязанцев В.И., Черных В.А. (2023а). Трудовое положение экономически активного населения домохозяйств с детьми // Социальное пространство. Т. 9. № 3. DOI: 10.15838/sa.2023.3.39.2 URL: http://socialarea-journal.ru/article/29751
  • Одинцова Е.В., Чащина Т.В., Мочалов Д.А. (2023b). Особенности уровня жизни и трудового положения домохозяйств с детьми и без детей // Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. Т. 16. № 5. С. 155–171. DOI: 10.15838/esc.2023.5.89.9
  • Пишняк А.И., Надеждина Е.В. (2020). Занятость российских женщин после рождения детей: стимулы и барьеры // The Journal of Social Policy Studies. Т. 18. № 2. С. 221–238. DOI: 10.17323/727-0634-2020-18-2-221-238
  • Попов А.В. (2022). Последствия прекаризации в ракурсе поколенных групп населения: прямые и косвенные эффекты // Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. Т. 15. № 6. С. 167–181. DOI: 10.15838/esc.2022.6.84.10
  • Прекарная занятость: истоки, критерии, особенности (2021) / под ред. Ж.Т. Тощенко. М.: Весь Мир. 400 с.
  • Российский рынок труда через призму демографии (2020) / под ред. В.Е. Гимпельсона, Р.И. Капелюшникова; Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики». М.: Изд. дом Высшей школы экономики. 436 с.
  • Соболева И.В. (2023). Вызовы социально-экономической безопасности в сфере труда и их особенности в современной России // Экономическая безопасность. Т. 6. № 2. С. 509–528. DOI: 10.18334/ecsec.6.2.117846
  • Соболева И.В., Соболев Э.Н. (2021). Открытая и латентная безработица в условиях пандемии // Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. Т. 14. № 5. С. 186–201. DOI: 10.15838/esc.2021.5.77.11
  • Сюпова М.С. (2023). Диагностика рисков и угроз на региональном рынке труда // Экономика труда. Т. 10. № 12. С. 1841–1854. DOI: 10.18334/et.10.12.119875
  • Топилин А.В., Воробьева О.Д. (2023). Динамика и региональные особенности восстановления рынка труда в период COVID-19 // Экономика региона. № 19 (1). С. 85–98. DOI: https://doi.org/10.17059/ekon.reg.2023-1-7
  • Черных Е.А., Назарова У.А., Локтюхина Н.В. (2023). Женщины с семейными обязанностями на российском рынке труда: особенности трудового поведения и совершенствование политики занятости // Женщина в российском обществе. № 2. С. 14–36. DOI: 10.21064/WinRS.2023.2.2
  • Cao X. (2022). SDG 8, decent work, and post-Covid recovery: Policy implications, challenges, and opportunities in the UK. In: Leal Filho W. et al. (Eds.). SDGs in the European Region. Implementing the UN Sustainable Development Goals – Regional Perspectives. Cham: Springer. Available at: https://doi.org/10.1007/978-3-030-91261-1_67-1
  • Eckelt M., Schmidt G. (2014). Learning to be precarious – the transition of young people from school into precarious work in Germany. Journal for Critical Education Policy Studies, 12(3), 130–155.
  • Franco R., Hopenhayn M., León A. (2011). The growing and changing middle class in Latin America: an update. Cepal Review, 103, 7–25
  • García-Pérez C., Prieto-Alaiz M., Simón H. (2017). A new multidimensional approach to measuring precarious employment. Social Indicators Research, 134, 437–454. Available at: https://doi.org/10.1007/s11205-016-1447-6
  • González P., Sehnbruch K., Apablaza M. et al. (2021). A multidimensional approach to measuring quality of employment (QoE) deprivation in six Central American countries. Social Indicators Research, 158, 107–141. Available at: https://doi.org/10.1007/s11205-021-02648-0
  • Han W.J., Zhang L. (2022). Precarious parental employment conditions and family poverty experiences in the first six years of a child’s life. Journal of Child and Family Studies, 31, 1106–1120. DOI: 10.1007/s10826-021-02154-4
  • Jetha A., Martin Ginis K.A., Ibrahim S., Cignac M.A.M. (2020). The working disadvantaged: The role of age, job tenure and disability in precarious work. BMC Public Health, 20. Available at: https://doi.org/10.1186/s12889-020-09938-1
  • Orfao G., del Rey A., Malo M.Á. (2021). A multidimensional approach to precarious employment among young workers in EU-28 countries. Social Indicators Research, 158, 1153–1178. Available at: https://doi.org/10.1007/s11205-021-02734-3
  • Padrosa E., Bolíbar M., Julià M. et al. (2021). Comparing precarious employment across countries: Measurement invariance of the employment precariousness scale for Europe (EPRES-E). Social Indicators Research, 154, 893–915. Available at: https://doi.org/10.1007/s11205-020-02539-w
Еще
Статья научная