Рисорджименто с позиции философии Макиавелли: историко-философский анализ

Понятие Rinascimento (итал. Возрождение) и понятие Risorgimento (итал. Возрождение) в основе имеют один смысл — возрождение национального духа, но имеют разное содержание. Если в первом случае — это культурное Возрождение, то во втором — это национальное движение с четкой направленностью на объединение страны.

В эпоху чинквеченто (1490—1520 гг.), когда Возрождение имело лишь культурный характер, во Флоренции жил и творил великий философ и мыслитель по нашим меркам, а тогда опытный дипломат и политический деятель, секретарь Второй Канцелярии Никколо ди Бернардо Макиавелли. Он был одним из тех ярых патриотов, которым было чуждо понятие Родины в денежном отношении, он работал на благо своей земли, как истинный патриот. В подарок Лоренцо Медичи родилось его творение «Государь», где автор описывает, опираясь на исторические примеры, пользу тиранической власти и то, как верно нужно вести себя, если хочешь обладать ею [2, с. 403].

Текст «Государя» короток и ясен по содержанию, но не по цели. Это вечный спор историков и философов, так называемая «загадка Макиавелли». Сторонником чего же он был для своей страны? Монархии с единым правителем, на манер Чезаре Борджиа? Или Республики, та- кой, какой он служил некоторое время до возвращения Медичи, или той, о которой зачитывался в трудах древнеримских историков? Он был мыслителем, смотрящим вперед, и в своей работе многое предвидел по отношению к Италии.

Одно понятно и ясно — в мечтах Макиавелли было видение единой страны и появление таких людей / такого человека, который, как сапожник, смог бы скрепить, сбить этот на части разваливающийся сапог его несчастной Родины, постоянно находящейся под ударом французов, затем австрийцев. Как можно слепо поверить и быть убежденным в том, что он мечтал о тиране для Италии, таком как Чезаре Борджиа, когда в письмах Синьории, находясь на дипломатических миссиях в Риме, называл его «политическим трупом», которого более не стоит опасаться, что отражало его полную неспособность бытия в качестве успешного правителя? Подтверждение тому также есть и в самом «Государе» в главе VII: «Чезаре Борджиа приобрел власть благодаря фортуне, высоко вознесшей его отца; но лишившись отца, он лишился и власти» [1, с. 75].

Макиавеллевский государь — это своего рода утопия и образ совокупностей. Для свершения события такого масштаба, как объединение страны, недостаточно одного даже самого жесткого и талантливого тирана, как и недостаточно одной партии, какими бы действиями она не руководствовалась. Нужна макиавеллевская формула — человек или группа людей, отражающие аллегорию «подобие льва и лисицы» в союзе с Fortuna, Случаем и, наконец, все это на фоне наличия Virtu [3, с. 171—172].

Именно с позиции этих понятий философии Макиавелли мы и рассмотрим процесс объединения Италии.

Собирательный образ Государя Макиавелли для Италии XIX века — это, конечно, не один человек, а формула, своеобразная личностная сумма .

Камилло Ковур — министр развивающегося Пьемонта, выступает как тот самый продуманный «лис», его средства достижения политических целей Сардинского королевства — это хитрая дипломатия ради выгоды.

Виктор Эммануил II — король Сардинского королевства, представитель Савойской династии, выступает как макиавеллевский «лев». Это престижная личность, которой симпатизируют в принципе все стороны, выступающие за объединение страны, это амбициозный человек, который способен встать на роль монарха не только небольшого Пьемонта, но и всей Италии.

Джузеппе Гарибальди — революционер, вышедший из-под крыла Мадзини, представляющий собой то орудие, благодаря которому две первые личности достигали своих целей и одновременно действовали в противовес ей. Он выступал той стороной единой личности Государя, «с которой нужно бороться для приличия, и которой нужно пользоваться для выгоды, и которая при этом действует сама, то есть задает активность, энергию и придает решимость — это исполнительная сила».

Ковур + Виктор Эммануил II + Гарибальди = Макиавеллевский государь, способный объединить Италию.

При этом мы имеем пассивного врага объединения и внутренний раздражитель, на которого не раз также делались ставки как на возможную личность в пользу объединения, — это папство . Что мы видим в «Государе» Макиавелли по этому поводу — глава XI «О церковных государствах» [1, с. 89—91], рассказывает нам о папстве в его время от Александра VI Борджиа до Льва X Медичи. Все папы пользовались силой французов для достижения своих целей, присоединения территорий к папской области, а также для того, чтобы завоевать священный престол, и им чаще всего было все равно, что будет с другими итальянскими землями, главное, чтобы им отдали Рим, дали власть. Макиавелли называет папство зачинщиком раздоров.

Эпоха Рисорджименто — появление либерального папы Пия IX, на которого возлагали надежды Джоберти, Бальбо. Но события 1848 года изменили к нему отношение. Пий IX вместо того, чтобы остаться в Риме, поприветствовать чаяния народа, стремящегося к объединению и к свободе от угнетателей, напротив, просит помощи у австрийцев, и в 1849 году Папа возвращается в Рим под их защитой. Со времен Макиавелли мало что изменилось в политике папства и в его отношении к итальянским землям, если это, конечно, не земли, входящие в Папскую область.

Под внешним раздражителем мы понимаем Австрию и Францию как иго и то, что не дает Италии развиваться независимо от их желания и их власти.

Помимо абсолютного отрицательного внешнего раздражителя, противника итальянской независимости и объединения, такого как Австрия, Франция, и внутреннего раздражителя, такого как папство, мы имеем и бонусное звено, которое можно считать не особо влияющим, но подстрекающим для положительного внутреннего прогресса Италии и отрицательно сказывающимся для её внешних противников, — это Англия. Победа вигов на выборах в Англии в 1832 году создала противодействие легитимистским монархиям, благодаря этому вновь появляется возможность поднятия «итальянского вопроса» на европейском конгрессе.

Теперь рассмотрим внутренние глубинные процессы, происходящие в созданном образе единой страны — Италии.

Virtu в понятии Макиавелли — это внутренняя, независимая от нас энергия, обладающая собственным бессознательным сознанием, при наличии которой и происходит всё, что приводит к величию города, страны, общества [3, с. 173, 193].

Virtu как энергия в эпоху Рисорджименто представляет следующее: неумолкание Мадзини; несмотря на все его неудачи, он был верен своему делу. Его деятельность можно выделить в лице: а) карбонариев; б) «Молодой Италии»; в) «Партии действия»; в совокупности с постоянными «проповедями» и действиями его пропаганды, нацеленной на национальный героизм. Как следствие — появление таких национальных героев, как братья Бандьера, Карло Пиза-кане, Джузеппе Гарибальди.

С другой стороны, мы рассматриваем Virtu как силу возвышения, которая выявляется в виде экономического подъема Пьемонта, как удача его дипломатии, возвышение Сардинского королевства с общей совокупностью всего положительно сложившегося в нём (и в политике, и в проведении реформ). Пьемонт благодаря Virtu стал представителем Италии на европейской арене, в частности, на Парижском конгрессе в 1856 году.

Теперь обратимся к той самой Фортуне, благодаря которой, как отмечал Макиавелли, возносятся многие, но немногие могут удержаться на завоеванном месте.

Fortuna — это не просто определение удачи, это стечение обстоятельств частного, или, по-другому, объективная данность, которая должна быть и есть перспективно сложившаяся сама по себе [3, с. 220—222]. В Рисорджименто Fortuna выражается в дипломатии Камилло Кову-ра, сближении его c Наполеоном III. Несмотря на покушение революционера Феличе Орсини, которое можно рассматривать как наличие возможной неблагоприятной ситуации для Италии, Наполеон III, напротив, расценил это событие не отрицательно, а как призыв к действию, и в итоге был заключен союз с Францией против Австрии.

Также Fortuna следует рассматривать и как отрицательные внешние события, но благоприятно разворачивающиеся для внутреннего прогресса Италии. В данный момент и к данным событиям мы относим отклик Австрии на компрометации и бурление в Италии, что и послужило поводом к той самой войне, которую ждали стороны, заключившие союз.

И, наконец, Fortuna, как стечение всех обстоятельств, — это возвышение Пьемонта и его роли в объединении. Если отклик Австрии еще можно расценить как запланированное событие, то, например, активизация в нужный момент демократов и сбор гарибальдийской Тысячи, свержение Бурбонов на Сицилии — это уже прямое проявление случая, также как и победа пруссаков над австрийцами при Садовой и присоединение Венеции к Итальянскому королевству, когда итальянская армия была дважды разбита и такое присоединение вновь маячило лишь в далекой перспективе. Таким же повторившимся случаем Fortuna для итальянцев было поражение французов в франко-прусской войне, что вывело французский гарнизон из Рима, и Рим, наконец, в 1870 году был присоединен к независимой единой Италии [5, с. 156].

При рассмотрении такого явления, как Fortuna, мною упоминалась ее составляющая — Случай. Случай в процессе Рисорджименто — это те мелкие детали удачного исхода частных событий общего процесса, как, например, первая победа гарибальдийской Тысячи и, конечно, невмешательство Ковура в эти действия; то, что пароходы прошли далеко от берегов Сардинии, что по умолчанию и значило невмешательство Ковура; то, что моряки показали гарибальдийцам, где лучше высадиться на Сицилии, чтобы не быть разбитыми французскими отрядами [4, с. 307].

Утопическое, идеальное совпадение отрицательных и положительных случаев привело в итоге к объединению страны. Италия перестала быть просто «географическим понятием».

Анализ проделанной работы позволяет сделать несколько выводов.

Во-первых, реальный Государь Макиавелли — это все-таки собирательный образ, невозможный в воплощении одного человека. «Государь» — это не книга «вредных советов», а саркастическая загадка, которую можно понимать по-разному и одинаково верно доказывать все варианты понимания.

Во-вторых, как и всякого гуманиста эпохи Возрождения, Макиавелли можно назвать и человеком будущего, философом, который с помощью исторического анализа, дипломатического опыта и политических знаний смог предвидеть много событий, и его призывы лучше рассматривать не как советы к действию, а как описание того, что, возможно, случится.

В-третьих, Рисорджименто — процесс неизбежный, целостный, разноплановый, противоречивый, но направленный на политическое объединение Италии. На фоне складывающегося бурления на территории всей Европы — процессов, происходящих в Германии, политики Австрии, Англии и Франции — это событие было не ключевым в истории на тот момент, но одним из самых ярких и неизбежных. Нельзя расценивать один происходящий процесс как нечто обособленное, как и нельзя выделить только одно звено, одну партию или одного человека, который был бы способен привести страну к такой цели. Только при стечении всех обстоятельств, внутренних и внешних, срабатывает та самая формула Макиавелли, раскрытая в его труде «Государь».

• 1.    Макиавелли Н. Сочинения исторические и политические. Сочинения художественные. Письма : пер. с итал. М. : АСТ, 2009. 819 с.

• 2.    Тененбаум Б. Великий Макиавелли. Тёмный гений власти. «Цель оправдывает средства»? М. : Яуза : Эксмо, 2012. 480 с.

• 3.    Фрайер Х. Макьявелли : пер. с нем. СПб. : Наука, 2011. 349 с.

• 4.    Прокаччи Дж. История итальянцев : пер. с итал. М. : Весь мир, 2012. 592 с.

• 5.    Китс Дж. История Италии : пер. с англ. М. : Астрель, 2012. 246 с.