Роль Бурнардумы в планах атамана Г. Семенова по созданию Забайкальской казачьей республики в 1919 г

Процесс и практика политической адаптации национально-государственных органов самоуправления бурят к сложившемуся к концу 1919 г. политическому режиму в Забайкалье представляет исследовательский интерес. Политический террор последних месяцев правления семеновцев не мог не отразиться на взаимоотношениях с Бурнардумой. Забайкальская власть стремилась усилить свои позиции в вооруженной борьбе с наступающими частями Красной армии и партизанами. Для достижения этих целей предполагалось мобилизовать все бурятское население края, создать из него ударные конные отряды, которые бы составили основу семеновской группировки войск. Тем более, что значительная часть бурят до революции 1917 г. была приписана к казачьему сословию. Напрямую, своим приказом по армии атаман Г. Семенов не мог мобилизовать бурят, так как они юридически ему не подчинялись. Все мобилизационные мероприятия находились в компетенции Бур-нардумы, которая всячески оттягивала, а порой и саботировала их. Поэтому во второй половине 1919 г. семеновская администрация преступила к форсированному осуществлению давней идеи лично Г. Семенова о создании Забайкальской казачьей республики, где все население края (включая бурят) являлось бы казаками, с вытекающими отсюда правами и обязанностями. В случае такого развития событий любые приказы Забайкальского атамана подлежали абсолютному беспрекословному исполнению.

На почве взаимных обвинений и претензий взаимоотношения Бурнардумы и администрации атамана Г. Семенова в конце 1919 г. окончательно обострились.

Атаман Г. Семенов к концу 1919 г. в категоричной форме настоял на проведении общебурятских съездов Иркутской губернии и Забайкальской области, практически с одинаковыми требованиями. Требование было одно – самомо-билизация бурят, только цели ее виделись по-разному у главных участников этих событий.

Бурнардума считала, что созданные военные формирования «…несут охранно-караульную службу, но ни в коем случае – полицейскую…» [1, с. 125]. Особенно акцентировала внимание на том, что «…Западный фронт нас не должен интересовать, туда нечего посылать людей…» [2, с. 168].

Таким образом, бурятский национальногосударственный орган рассматривал созданные национальные военизированные формирования лишь в качестве народной милиции, со всеми вытекающими из этого статуса последствиями.

Атаман Г. Семенов в своих корыстных целеустремлениях пошел гораздо дальше. Его заветная идея о создании Забайкальской казачьей республики подразумевала уравнивание всего населения края в своих правах и обязанностях с казачьим сословием, подчинение его организационной структуре и органам управления Забайкальским казачьим войском. Поэтому Бур-нардума очень скоро оказалась пешкой в крупной геополитической игре семеновцев, а значит японцев. Она неожиданно для себя столкнулась с перманентно нарастающим процессом оказа-чивания всего бурятского населения. Плата за перспективы создания «Великого монгольского государства» оказалась слишком велика.

Оказачивание бурятского народа автоматически вело к полной его самомобилизации. В случае успеха эта мера могла дать в руки Семенова серьезную военную силу для борьбы с нарастающим партизанским движением в Забайкалье.

Читинский съезд состоялся 22-30 октября, а Боханский (Ангарский аймак Иркутской губернии) – 2-4 ноября 1919 г. [3, с. 127].

Наиболее представительным съездом был Читинский, на который прибыло 178 делегатов от всех аймаков и хошунов Забайкалья. Первым на повестке дня стоял «Доклад Народной думы об общем положении бурятского населения и национальных учреждений».

Съезд в течение нескольких дней обсуждал этот вопрос. В докладе председатель Бурнарду-мы Д.С. Сампилон нарисовал безрадостную картину состояния национальных учреждений и положения бурят. Он обратил внимание съезда на три основных положения своего доклада.

• 1.    В конце 1918-1919 гг. Бурнардуме, несмот-

• ря на прилагаемые усилия, так и не удалось через колчаковское правительство провести декрет о придании бурятским национальным учреждениям юридически-государственного статуса. Только администрация атамана Г. Семенова в Забайкалье «де факто» признала бурятские учреждения и осуществляла с ними деловой контакт.

• 2.    В означенный период обострились взаимоотношения между тремя группами населения Забайкалья: бурятами, крестьянами и казаками. Особенно между бурятским населением и казачеством ввиду нежелания подавляющего большинства бурят-казаков возвращаться назад в станицы. Вопрос этот стоял крайне остро, часто выливался в насильственные действия «станич-ников»-«аймачников».

• 3.    Выявилось отрицательное отношение многих представителей русского населения и казенных учреждений к идее самоопределения бурят. То есть «панмонгольская идея», лидеров Бур-нардумы при поддержке атамана Г. Семенова и Японии вызвала резко негативную реакцию колчаковского правительства и русского населения вообще.

Выход из создавшегося положения председатель Бурнардумы видел в переходе бурят в казачье сословие. Для бурятского населения эти сулило большие выгоды.

• 1.    Казачество в России имеет больше прав по сравнению с другими категориями населения, находится в привилегированном положении, особенно в Забайкалье, где осуществлял власть атаман Г. Семенов.

• 2.    Войти в казачье сословие – значит упрочить за собой права на землю.

• 3.    Быть казаками – значит пользоваться широкой системой органов самоуправления.

Сама идея построения органов национального самоуправления по типу казачьих принадлежит народникам. Идеология лидеров бурятского национального движения была близка «неона-роднической», поэтому они под диктатом Г. Семенова вынуждены были осуществить попытку ее реализации.

В своем выступлении Э.-Д. Ринчино пытался убедить делегатов в демократизме казачьих учреждений ссылкой на то, что в современных казачьих войсках нет прежней единоличной власти наказных атаманов, а происходит ежегодная сменяемость выборных лиц.

Атаман Г. Семенов в выступлении на съезде призвал реорганизовать бурятские национальные учреждения по типу казачьих. В случае успеха он получал неограниченную власть над

Бурнардумой и, значит, над бурятским населением, продвигался еще на один шаг в деле реализации своей заветной идеи «атаманщины» на территории Забайкалья.

Делегаты съезда вносили свои контрпредложения. Предложение лидеров Бурнардумы и Г. Семенова о переходе в казачество было отклонено. Подано: «за» – 55; «против» – 124 голоса.

Боханский съезд также высказался против самомобилизации бурят. П.Т. Хаптаев писал: «Читинский и Боханский съезды отвергли план «оказачивания» бурят. Будучи крайне недоволен этим, атаман Г. Семенов прибег к своему обычному методу – репрессиям. Один из видных бурятских деятелей М.Н. Богданов за активное выступление против перевода бурят в казачье сословие был арестован семеновцами и зверски убит. Бурнардума фактически была закрыта...» [4, с. 129]. Был арестован и Н. Дылыков.

Профессор Н.Н. Козьмин писал, что они «оба, почти в один день, погибли в конце 1919 г.» [5, с. 180]. Он объяснял причины этих актов бессмысленного террора: «Убийство М.Н. Богданова (и Н. Дылыкова. – В.Б. ) объясняется тем паническим, животным страхом, который овладел офицерством, сосредоточившимся в Чите, Верхнеудинске и Троицкосавске. Одновременно были произведены, как известно, массовые убийства в “Красных казармах” Троицкосавска. Есть основания думать, что убийства были инспирированы теми советниками из иностранных военных отрядов, которые руководили фактически военными действиями и политикой в Чите и которым представлялось необходимым обострить политическое положение в Забайкалье» [6, с. 181].

Даже американский генерал У.С. Грейвс [7], командовавший тогда 10-тысячным экспедиционным корпусом в Сибири, не удержался от уничтожительной характеристики атамана Г. Семенова и развязанного им террора: «В сентябре ко мне явился также Семенов, оказавшийся впоследствие убийцей, грабителем и самым беспутным негодяем. Семенов финансировался Японией и не имел никаких убеждений, кроме сознания необходимости поступать по указке Японии. Он всегда оставался в поле зрения японских войск. Он поступал так потому, что не мог бы продержаться в Сибири и недели, если бы не опирался на поддержку Японии…. Солдаты Семенова и Калмыкова, находясь под защитой японских войск, наводняли страну подобно диким животным, убивали и грабили народ, тогда как японцы при желании могли бы в любой момент прекратить эти убийства» [8, с. 134].

Бурнардума прекратила свою работу, ее ли- деры, опасаясь возможных репрессий, частным порядком разъехались. М.Н. Козьмин отмечал: «Действительность в то время была далека от каких-либо мечтаний об автономии и культурно-национальном возрождении. Насилие, грабежи, убийства широкими волнами разливались по Бурятии. В Чите царила кошмарная, кровавая драма. Власть находилась в руках невежественных и пьяных офицеров во главе с печально известным Семеновым, оказавшимся у власти благодаря действовавшим в крае интервентским военным отрядам. Почти ежедневно совершались политические убийства. Из квартир выхватывали граждан, бросали в тюрьмы и топки паровозов. Семья не бывала уверена, что вышедшие из дома муж или жена возвратятся» [9, с. 180-181].

Бурнардума в сложившейся общественнополитической обстановке фактически самоустранилась от руководства национальным движением.

Причины этого следующие:

• 1)    окончательная потеря контроля над бурятскими массами, особенно после Читинского и Боханского съездов;

• 2)    начавшиеся репрессии семеновцев против бурятских национальных деятелей;

• 3)    падение авторитета центральных органов национального самоуправления из-за поддержки ими непопулярного к концу 1919 г. режима атамана Г. Семенова;

• 4)    пассивный саботаж интеллигенцией текущей работы в местных органах;

• 5)    крах идеи «панмонгольского объединения».

После временного падения Советской власти в Восточной Сибири в августе 1918 г. общественно-политическая обстановка заставила бурятских национальных лидеров пойти на компромисс и сотрудничество с новой властью. Бурнацком, переименованный в Бурнардуму на ноябрьском Верхнеудинском съезде 1918 г., вынужден был отступить от некоторых принципов своей политики. С приходом к власти атамана Г. Семенова, Бурнардума нарушила принцип нейтралитета, создала аймачные отряды «Улан-Цагда» для охраны и защиты бурятских земств. Стихийный протест народных масс против призыва в Цагда вылился в «теократическое движение», которое было подавлено Бурнардумой с помощью семеновской администрации, так как оно отвлекало бурят от борьбы за национальную государственность. Бурнардума использовала любые средства и любые правящие режимы для достижения главной цели – создания бурятской государственности. Неопределенность будущего бурятского народа и его автономии в рамках

Российского государства, раздираемого классовой борьбой и гражданской войной, заставила искать Бурнардуму обретение собственной государственности путем объединения монголоязычных народов.

Идеи «панмонголизма» импонировали военным кругам Японии, которые преследовали свое геополитические цели в Забайкалье и на Дальнем Востоке. Поэтому они поддерживали любые сепаратистские проявления различных политические сил, начиная с атамана Г. Семенова и заканчивая движением «панмонголизма» среди бурят. Идеи политической консолидации монголоязычных народов в единое государство оказались оторваны от реальной жизни, неосуществимы.

Серьезной проблемой на пути к бурятской государственности была проблема бывших бурят-казаков, которых семеновская военщина за- ставляла переходить обратно в казачество. Борьба между Бурнардумой и атаманом Г. Семеновым за бурятское казачество и послужила формальным поводом, особенно после Читинского и Боханского съездов 1919 г., для фактического свертывания работы Народной думы бурят-монголов. Хотя причины этого гораздо глубже: 1) потеря контроля Бурнардумы над народными массами; 2) недовольство политикой Бурнардумы народных масс; 3) репрессии семе-новцев против бурятской национальной интеллигенции; 4) провал «панмонгольского движения». Дальнейшее формирование национальной автономии шло под непосредственным влиянием внешне- и внутриполитической обстановки в стране, на которое Бурнардума уже не оказывала существенного влияния.