Роль государства в деятельности крестьянской кредитно-финансовой кооперации (конец XIX — начало ХХ века)

Политику российского правительства по отношению к дореволюционной кредитной и ссудосберегательной кооперации вряд ли можно назвать последовательной. С одной стороны, именно государство инициировало во многом образование разного рода деревенских кооперативов, считая их тем рычагом, который позволит вывести сельское хозяйство на столбовую дорогу прогрессивного развития. Государство определяло правила их регистрации, задачи деятельности, а также порядок взаимодействия с властями и возможность объединения в союзы. С другой стороны, опасаясь возможности использования кооперативных организаций для распространения революционных идей среди народных масс, стремясь сохранить контроль над ними, правительство препятствовало выработке единого кооперативного законодательства, ограничиваясь разработкой отдельных образцовых уставов для каждого вида кооперативов.

С 1870-х годов целевое кредитование немногочисленных ссудосберегательных кооперативов осуществлял Госбанк, конкретно этими проблемами занималось его коопера- тивное отделение под контролем Минфина. Так продолжалось до 1895 года, когда 1 июля было принято «Положение об учреждениях мелкого кредита».

Мелкий кредит, ввиду его значимости для сельского хозяйства, вызывал значительные споры во властных структурах. МВД всячески тормозило его развитие, так как считало, что денежные средства, которые неизбежно появятся у крестьян, обязательно «…попадут в руки революционеров». Для того чтобы еще больше сдержать их развитие, МВД инспирировало так называемый «Свод заключений земских начальников о положении учреждений мелкого кредита», в котором проходило утверждение о том, что кредитные кооперативы были бесполезными организациями и не представляли интереса для сельского населения [1]. Вскоре появился и другой не менее интересный документ уже от группы губернаторов, которые состояли в штате МВД и, конечно же, «поддержали» мнение «своего» министра внутренних дел. В документе было также изложено мнение ряда губернских правлений о том, что «названные учреждения не соответствуют интересам и бытовым усло- виям крестьянского населения». А далее в письме чиновники проговорились об истинных целях своей «нелюбви» к кредитной кооперации. В письме было напрямую указано на то, что «…товарищества, предоставленные самим себе, лишены надлежащего руководства и ближайшего за ними надзора...» [2]. Правительство опасалось, что кредитные и ссудосберегательные общества могут выйти из-под контроля и будут содействовать общественно-политической организации населения, росту оппозиционных настроений. Эти опасения нашли отражение в «нормальном» Уставе потребительских обществ, разработанном МВД и утвержденном 13 мая 1897 года. Устав, заметно расширяя деятельность обществ и операции, в то же время ужесточал административный контроль над ними. Возникновение ассоциации и их деятельность теперь отдавались на усмотрение губернаторов, что, с одной стороны, несколько децентрализовало всю процедуру утверждения обществ и ускоряло ее, а с другой стороны, фактически отдавало судьбу кооперативов на усмотрение местной администрации с ее пристрастиями к лицам и к формам кооперативной организации.

Министерство финансов, ссылаясь на опыт европейских стран, в частности Германии и Франции, предложило расширить функции мелкого кредита. Однако полностью сопротивление МВД преодолеть не удалось, поэтому Особое совещание отказалось и от принципа «…обязательной ответственности заемщика всем его имуществом по обеспечиваемым залогом ссудам» [3].

Был принят новый компромисс, плодом которого и стало принятие 7 июля 1904 года нового «Положения о мелком кредите». Несмотря на все его ограничения, это был новый шаг вперед, так как земствам было разрешено открывать не только земские кассы, но и кредитные и ссудосберегательные товарищества, инвестируя туда свои средства, причем не испрашивая разрешения у губернских правлений. Так, для ссудосберегательных товариществ вводилось определение кредитоспособности членов и производительной ссуды; на проведение посреднических операций не требовалось разрешения Министерства финансов; вклады в кредитные товарищества, как и в государственные сберегательные кассы, теперь не подлежали отчу- ждению, описи, были наследственно передаваемы.

Не оправдались также планы правительства на помощь кредитных кооперативов в реализации переселенческой политики. Местные кредитные учреждения отказывались принимать в свой состав переселенцев из южных российских губерний, которые по дороге в Сибирь оседали в Среднем Поволжье, купив в рассрочку у Крестьянского Поземельного банка земли, разбитые на отрубные и хуторские участки. В качестве одной из основных причин отказа в приеме переселенцев-хуторян указывалась отсутствие доверия к ним со стороны местного населения, возможность их отъезда в любое время на новое поселение и так далее, что не устраивало местное население, которое называло их «бегунами» [4].

Начавшаяся Первая мировая война полностью изменила социально-экономическую ситуацию в стране, вызвала рост всех видов кооперативов, поставила перед ними новые задачи. Правительство в тяжелейших условиях военного времени пошло на дальнейшие уступки. Для кредитных кооперативов, не справлявшихся в одиночку с военными поставками и закупками продовольствия, в 1915 году был введен облегченный порядок учреждения союзов. Министру финансов предоставлялось право собственной властью утверждать уставы новых союзов в случае их соответствия тем основаниям, которые были одобрены для уставов уже действующих союзов [5, c. 60]. Число союзов начало быстро расти. Но это право предоставлялось только учреждениям мелкого кредита. В числе уступок правительства было и учреждение в 1912 году Московского Народного банка, ставшего финансовым центром кооперации. Его основной капитал формировался за счет продажи акций как кооперативам, так и частным лицам и муниципалитетам.

В средневолжских кредитных и ссудосберегательных товариществах огромную роль в установлении связи с отделениями Народного банка сыграли инспекторы мелкого кредита. При их содействии товариществами покупались акции Московского Народного банка и устанавливалась связь с банком в отношении приобретения сельскохозяйственных машин и оборудования [6, c. 44]. После свержения самодержавия был принят «Закон о коопера- тивных товариществах и их союзах» 20 марта 1917 года, который определил суть и цели кооперативных ассоциаций. Однако он не содержал детальной регламентации деятельности кооперативов, а провозглашал лишь основные начала их организации и деятельности (самопомощь, самодеятельность, самоуправление, взаимная ответственность). Теперь вся специфика отдельных видов ассоциаций должна была получить свое отражение в Примерных уставах, вырабатываемых самими кооперативными учреждениями [7].

Однако противодействие кооперации со стороны участковых земских начальников больше носило скрытый характер. Например, проявляя на словах лояльность к кредитной кооперации, на деле земский начальник Симбирского уезда Симбирской губернии Д. А. Хал-киопов оказывал давление на волостные крестьянские сходы, запрещая им вкладывать общественные деньги в действовавшее на территории волости кредитное товарищество, но был не против вложения этих денег в учреждаемую им самим ссудосберегательную кассу [8]. Однако, справедливости ради, необходимо отметить, что среди земских начальников было много и таких, которые видели преимущества всесословных учреждений мелкого кредита и прилагали все усилия для развития кооперации на территории своего участка, прежде всего кредитной [9].

Как показывает проведенное исследование, основные усилия земств были направлены на организацию в деревне учреждений мелкого кредита. Так, земство Новоузенского уезда Самарской губернии даже считало назревшим вопрос «об изъятии кооперативного дела из рук управления по мелкому кредиту и о передаче его в ведение городских и земских самоуправлений, так как под опекой казенных агентов управления рутина захватывает эту молодую отрасль народнохозяйственной жизни и направляет ее по ложному пути» [10, c. 142].

Возможность учреждения губернской земской кассы была признана «преждевременной». Однако в ее необходимости в будущем никто не сомневался. Земским собранием был даже разработан проект устава такой кассы мелкого кредита, главной операцией которой стало бы исключительно долгосрочное кредитование товариществ в размере 1000 рублей под 6 % годовых [11]. Для обес- печения правильного использования крестьянами ссуд кредитных товариществ считалось необходимым установить тесное взаимодействие агентов агрономической организации с учреждениями мелкого кредита, которые осуществляли бы не только пропагандистскую работу, но и оказывали последним действенную помощь.

Нередко свое содействие земства осуществляли преимущественно через земские кассы мелкого кредита . К 1914 году не оставалось ни одного уезда, в котором не было бы открыто такой кассы. Их первоначальный капитал складывался из средств, ссуженных Государственным банком, и денег, выделенных местными земствами. В течение нескольких лет их средства существенно возросли. С 1914 по 1915 годы баланс, например, Симбирской уездной земской кассы увеличился почти вдвое: с 354 657 до 604 775 рублей [12, c. 29—31]. Однако в Среднем Поволжье, в целом, их размеры оставались небольшими. Так, баланс Ардатовской уездной земской кассы мелкого кредита, занимавшей по этому показателю в 1914 году 95 место в России, составлял 194,9 тысяч рублей, Курмышской — 160,9 тысяч рублей (110 место), Алатырской — 71,1 тысяч рублей (145 место), Сенгилеевской — 54,8 тысяч рублей (162 место), Буинской — 15,0 тысяч рублей (201 место), Симбирской — 274,5 тысяч рублей [13]. Балансы ряда уездных касс Самарской губернии были еще более низкими. Баланс Бугульминской уездной кассы составлял всего 5,3 тысяч рублей (212 место в России). Ограниченность земств в средствах препятствовала их содействию кооперации.

Затрата земства на земледельческие машины и орудия сохраняла в работоспособности хозяйства и удерживала платежеспособность их на прежнем уровне. Земства также выигрывали от подобного взаимодействия, так как успешно работающие в условиях войны хозяйства своевременно рассчитывались с земствами за предоставленные кредиты.

Таким образом, правительственная политика по отношению к кооперации приобретала все более противоречивый характер. С одной стороны, правительство оказывало денежную поддержку кредитным товариществам, открывало сельскохозяйственные и потребительские общества и тем самым способствовало социально-экономическому развитию деревни, а с другой — неуклонно и по- следовательно отстаивало систему административного и полицейского надзора и контроля, ограничивало залоговые и посреднические операции кооперативов, консервировало феодальные пережитки.

С другой стороны, правительство опасалось, что кредитные и ссудосберегательные общества могут выйти из-под контроля и будут содействовать общественно-политической организации населения, росту оппозиционных настроений.

• 1.    РГИА. Ф. 1291. Оп. 54. Д. 45. Л. 123.

• 2.    РГИА. Ф. 583. Оп. 2. Д. 142. Л. 129.

• 3.    РГИА. Ф. 395. Оп. 1. Д. 1152 (а). Ч. 1. Л. 21.

• 4.    ГАУО. Ф. 535. Оп. 1. Д. 31. Л. 3—3 об.

• 5.    Ильина, Е. Н. Формирование союзной системы сельскохозяйственной кооперации в 1908—

  1920 годах / Е. Н. Ильина // Кооперация как компонент рыночных отношений: проблемы теории и истории : Межвуз. сб. науч . тр. Вып . I. Иваново, 1996.

• 6.    Симбирский хозяин. 1913. № 8.

• 7.    Собрание узаконений и распоряжений Правительства. 31 марта 1917 г. № 72; Исаев, А. А. Новый кооперативный закон / А. А. Исаев. Пг., 1918.

• 8.    ГАУО. Ф. 193. Оп. 1. Д. 53. Л. 38, 38 об., 39.

• 9.    ГАУО. Ф. 535. Оп. 1. Д. 3. Л. 70, 76.

• 10.    Цит. по: Вестник Новоузенского земства. 1914. № 3.

• 11.    ГАСО. Ф. 5. Оп. 11. Д. 118. Л. 7.

• 12.    Обороты кассы мелкого кредита // Симбирский хозяин. 1916. № 4.

• 13.    Балансы земских касс мелкого кредита и их место в России к 1 июля 1914 г. // Вестн. мелкого кредита. 1914. № 47; Кооператор. Заметки по кооперации и учреждениям мелкого кредита // Симбирский хозяин. 1914. № 8.