Роль экономического фактора в национальной политике КНР в Синьцзян-Уйгурском автономном районе

Благовещенск, Россия, ,

1Komsomolsk-on-Amur State University, Komsomolsk-on-Amur, Russia, ,

Введение . В последнее время национальная политика центрального правительства Китайской Народной Республики (КНР) в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР) привлекает все более пристальное внимание исследователей. Современная историческая наука предлагает различные, порой кардинально противоположные точки зрения о методах реализации этой политики. В частности, имеются суждения о том, что сутью политики Пекина в отношении Синьцзяна на современном этапе является использование возросших экономических возможностей Китая для материального подкупа местной элиты и населения в районах компактного проживания нацменьшинств в обмен на их политическую лояльность (Румянцев, 2016: 71–72).

Но действительно ли настолько велико значение экономического фактора в осуществлении национальной политики в регионе? И возможно ли только таким способом добиться полной интеграции местного населения в единую «общекитайскую нацию»? В данном исследовании предпринята попытка дать ответы на эти вопросы, проанализировав роль экономического фактора в национальной политике КНР в СУАР, понимая последнюю как государственную политику в отношении этнических групп и в сфере регулирования межэтнических отношений1.

Методы и материалы . Цель данного исследования заключается в оценке роли экономического компонента в национальной политике КНР относительно СУАР. В связи с этим статья представляет собой результат изучения источников информации, охватывающих широкий спектр материалов – научные работы, публикации средств массовой информации, официальные заявления руководства КНР. Использованная методологическая база, а именно: исторический анализ, контент-анализ документов и публикаций, а также интерпретация качественных данных, позволила сформировать целостное представление о роли экономического аспекта в процессе реализации национальной политики Китая в СУАР, подчеркивая важность интегрированного подхода, объединяющего экономические стимулы и меры административного контроля.

Результаты исследования и их обсуждение . Синьцзян-Уйгурский автономный район всегда обладал огромным потенциалом для развития экономики Китая. В частности, регион имеет очевидные географические преимущества, которые позволяют Китаю использовать известную инициативу председателя КНР Си Цзиньпина – «Один пояс, один путь» – для выхода на западный рынок (Shi et al., 2024: 3). Кроме того, СУАР богат запасами нефти, природного газа, угля, золота, меди, хрома, никеля и драгоценных металлов. Сегодня в Синьцзяне сосредоточено 30 % запасов всей китайской нефти, 34 % ‒ природного газа и 40 % ‒ каменного угля².

В то же время в регионе всегда остро стоял национальный вопрос. Дело в том, что этнические меньшинства составляют здесь более 60 % населения. Более того, они проживают в разных районах с разной плотностью населения, и их национальные различия довольно существенны (Qin et al., 2021: 8). Отметим, что численно в СУАР всегда преобладали уйгуры, однако вместе с ними традиционно проживают представители титульной нации – ханьцы, чье переселение сюда началось по большей части уже после прихода к власти коммунистов. Кроме того, в СУАР представлены казахи, узбеки, таджики, хуэй, сибо, русские и др. Китайцы (ханьцы) локализуются главным образом в городах, особенно в Урумчи (столице региона), уйгуры населяют сельские районы и ряд городов на юге автономного района. Очевидно, что столь разнообразный национальный состав ставил перед центральным правительством особые задачи, с решением которых оно порой сталкивалось впервые. При этом необходимо было находить приемлемые для обеих сторон способы выстраивания диалога между представителями разных этнических групп (Ставров, 2022: 236), иногда даже не стремившихся оставаться в составе Китая. Например, некоторые представители уйгуров не желали мириться с отсутствием собственного независимого государства, и для достижения своей цели они готовы были применять самые жесткие методы борьбы.

Стоит отметить, что отношения между этой территорией и государственной властью долгое время были противоречивыми и нестабильными (Franklin, Wainwright, 2024: 498), но решение Правительства КНР от 1955 г. о создании Синьцзян-Уйгурского автономного района поставило точку в этом вопросе: СУАР на законодательном уровне стал неотъемлемой частью Китая, а все дальнейшие попытки уйгуров создать самостоятельное государство с этого момента оказались безуспешными (Ананьина, 2013: 471).

Тем не менее национальная проблема оставалась на повестке дня и до определенного времени решалась посредством искусственного изменения демографической ситуации, а именно направлением в Синьцзян рабочей силы – представителей национальности хань для снижения процентной доли уйгурского населения. Кроме того, в регионе дислоцировались подразделения

Народно-освободительной армии Китая (НОАК) и полувоенизированные формирования. Со временем стало ясно, что одними лишь административными мерами не удастся кардинально изменить ситуацию. Более того, искусственное изменение демографического баланса не раз вызывало обострение национальных конфликтов (Фролова, 2014: 65–66).

В поисках новых подходов к решению проблемы Центральный комитет Компартии Китая принял решение направить усилия на экономическое развитие западной части страны, где СУАР остается крупнейшим регионом. В результате политика Пекина была переориентирована на выравнивание экономической жизни в восточных и западных регионах страны. Как отмечают китайские эксперты, в отличие от прошлых лет центральное правительство Китая в ходе названных реформ не удовлетворялось лишь обеспечением стабильности и безопасности Синьцзяна, но было намерено «превратить СУАР в экономически развитый, модернизированный и процветающий район, способствуя, таким образом, уменьшению потенциальных террористических угроз» (Zhao, 2013: 445–446).

Так, в конце 1970-х гг. Дэн Сяопином была инициирована «политика реформ и открытости», ставшая поворотным моментом в истории региона. Благодаря этому решению значительно улучшилась ситуация с жильем и инфраструктурой, стремительно развивались автомагистрали, железные дороги и гражданская авиация. Все это стало возможным благодаря постоянному росту инвестиций в основной капитал региона. Год за годом центральное правительство КНР увеличивало суммы финансовой помощи Синьцзяну. В отдельные периоды эта помощь составляла две трети расходов СУАР, а доля вкладов центрального правительства в крупные строительные проекты в Синьцзяне превышала 80 %1.

В этом же русле принимались решения начала XXI в. На 4-м пленуме ЦК КПК 15-го созыва (22 сентября 1999 г.) была официально провозглашена политика ускоренного освоения западных районов. В ноябре 2002 г. на посту генерального секретаря ЦК КПК Цзян Цзэминя сменил Ху Цзиньтао, а в марте 2003 г. на сессии Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП) его избрали председателем КНР, тогда же в должности премьера Госсовета КНР утвердили Вэнь Цзябао. Однако смена руководства не привела к изменению курса: развитие регионов Западного Китая оставалось одним из приоритетов внутренней политики. Была определена ключевая цель – ликвидировать отставание западных территорий страны от приморских провинций.

Поставленные задачи предполагалось решить путем массированных государственных инвестиций, углубления рыночных реформ и подключения западных районов к проведению открытой внешнеэкономической политики (Масабаев и др., 2021).

В ходе реализации первого этапа программы, заявленной целью которого являлось достижение первичного уровня индустриализации, среднегодового роста ВВП в 10 % и его увеличения до 4,78 трлн юаней (Буяров, 2021: 2564), в мае 2010 г., еще до прихода к власти Си Цзиньпина, после всекитайского совещания по работе в СУАР был инициирован курс под названием «Борьба с сепаратизмом должна уступить место экономическому развитию». И, безусловно, такая политика дала свои плоды (Ананьина, 2018: 8). Так, располагаемый доход на душу населения вырос с менее чем 10 000 юаней в 2010 г. до 23 845 юаней в 2020 г. (Li, Qiu, 2024: 82), а местные органы власти в Синьцзяне стали способствовать развитию предпринимательства (Song et al., 2019: 7). Более того, ее результаты проявились не только в промышленности и сельском хозяйстве, но и в сфере услуг. В СУАР последовательно начал развиваться туризм (Хэ, 2018: 39). По данным агентства Синьхуа, в первые девять месяцев 2019 г. СУАР принял более 200 млн туристов, что на 42,62 % больше по сравнению с аналогичным периодом 2018 г.2 В 2024 г. Синьцзян посетили 302 млн туристов, а общий объем туристических расходов составил 359,5 млрд юаней3. На период 2025–2030 гг. в СУАР определен перспективный план развития, направленный на дальнейшее стимулирование туристического сектора. К 2030 г. предполагается увеличить количество туристов в регионе до более 400 млн человек, повысить доходы от туризма и создать более 1,5 млн рабочих мест4.

Однако руководству КНР было понятно, что одно лишь экономическое развитие без серьезного административного контроля в решении национального вопроса является несостоятельным. С 2008 г. в СУАР снова участились террористические акты. В конце 2013 г. – начале 2014 г. уйгурскими сепаратистами были организованы новые акции насилия, имевшие уже качественно новый характер. Они отличались, во-первых, распространением террористической деятельности из Синьцзяна на другие районы КНР и, во-вторых, переходом от вооруженных акций, направленных преимущественно против китайской армии и сил безопасности, к террору в отношении китайского гражданского населения (Румянцев, 2016: 73).

В этих условиях центральная власть постепенно начала вновь обращаться к внеэкономическим методам борьбы с сепаратизмом и экстремизмом. Закономерным элементом этого курса стало усиление идеологического контроля. Ярким примером этого служат так называемые «Белые книги» – проявление «мягкой силы» в национальной политике КНР. «Белые книги» в Китае – это официальные государственные сообщения, публикуемые Госсоветом республики, которые поясняют внутреннюю или внешнюю политику страны (Афонина, 2018: 124). Так, по подсчетам И.В. Ставрова, за последние 30 лет, с 1991 по 2021 г., был опубликован 151 выпуск. Из них 42 издания (27,8 %) так или иначе затрагивали «национальный вопрос». Показательна также и периодичность публикации правительственных сообщений, посвященных Синьцзяну: первая «Белая книга» вышла еще в 2003 г., затем в 2009 г., а с 2014 г. они стали выходить ежегодно (в 2019 г. их было сразу три) (Ставров, 2022: 234).

Обратившись к тексту первой «Белой книги» (2003 г.) под названием «История и развитие Синьцзяна», можно понять общую направленность источника. Разделенный на десять глав документ имеет вводную часть и заключение. Названия глав отражают тот или иной аспект развития СУАР в исторической ретроспективе. Например, глава третья рассматриваемого документа называется «Испокон веков Синьцзян находится под управлением центрального правительства Китая». Стоит также отметить, что главы 5‒10 посвящены СУАР в период Китайской Народной Республики и лишь первые четыре рассматривают его историческое развитие.

Интересна и трактовка появления понятия «Восточный Туркестан», чему посвящена отдельная глава под номером четыре. Объясняя появление термина, авторы обращаются к средневековым и арабским источникам, где «Туркестан» дословно используется как «владения тюрков», и говорят о том, что в таком значении его употребление исчерпало себя к началу XVIII в. Однако в начале XIX в. в связи «с углублением системы колониализма и экспансии в Средней Азии со стороны империалистических держав»1 термин приобрел новое значение. Приведенное обоснование косвенно связывает это с действиями России, а именно: «В середине XIX в. Россия аннексировала одно за другим три ханства в Средней Азии – Хивинское, Бухарское и Кокандское, в районе Хэчжун учредила “туркестанское наместничество”»2, поэтому некоторые люди на Западе стали называть этот район «Западным Туркестаном» или «русским Туркестаном», а синьцзянские районы Китая – «Восточным Туркестаном». Наконец, в ХХ в. развитие термина связано с «ничтожным числом синьцзянских раскольников и религиозных экстремистов»3.

Таким образом, «Белые книги» стали важным инструментом идеологической работы руководства КНР в национальной политике, а периодичность их выхода (резкое увеличение публикаций после ряда крупных террористических актов) отражает последовательное увеличение степени правительственного контроля4.

Не осталась без внимания и религия. В частности, одной из задач борьбы с сепаратизмом в СУАР стало ограничение духовных и культурных связей уйгуров и других мусульманских народов Синьцзяна с исламом. Методом достижения этой цели стало создание «Положения о религиозной деятельности» – нормативно-правового акта, принятого Госсоветом КНР в 2004 г. Документ запрещал пропагандировать экстремизм, распространять какую-либо межконфессиональную вражду, в том числе между верующими и неверующими, а также устанавливал строгий контроль за религиозной деятельностью в стране (Буяров, Субачев, 2024: 76).

Однако на практике, как отмечает И.Ю. Зуенко, для ограничения связи национальных меньшинств с исламом использовались различные способы: мусульман стали подвергать профилактическим задержаниям и беседам за установку религиозных приложений на телефонах, репосты сообщений с религиозным подтекстом в интернет-мессенджерах, хранение религиозной литературы дома, посещение богослужений у имамов, известных своими оппозиционными взглядами, и так далее (Зуенко, 2024: 128). В то же время официальное руководство объясняет подобные действия необходимостью китаизации ислама, без чего, в свою очередь, по мнению Председателя КНР, здоровое развитие религии невозможно5.

Кроме того, происходили и политические изменения. В 2016 г. руководство Синьцзяном принял Чэнь Цюаньго, который уже заслужил репутацию «сильной руки» в годы руководства не менее проблемным Тибетом. При нем с 2016 по 2021 г. активно проводилась политика профилактики преступности в регионе (Зуенко, 2024: 127), включая внедрение передовых цифровых технологий, установление контроля над контактами и даже передвижениями жителей района (по некоторым данным, в СУАР на каждые 10 тыс. жителей приходилось столько же камер наблюдения, сколько в других частях страны ‒ на несколько миллионов человек)1.

Неудивительно, что на этом фоне активизировалась и западная пропаганда, пытающаяся выставить ужесточение национальной политики КНР в свете «произвола режима». Все чаще появлялись публикации The New York Times и других западных изданий, в которых национальная политика центрального правительства КНР подвергалась жесткой критике2.

Широчайшее поле для спекуляций являла собой и система образования в КНР, которая якобы лишала представителей национальных меньшинств, в частности уйгуров, собственного языка и культуры. Реальность же такова, что именно в южных регионах Синьцзяна и Тибета дети (единственные в стране!) имеют право на бесплатное дошкольное и школьное образование. Более того, правительство страны не запрещает обучаться и уйгурскому языку – по запросу родителей в школе можно взять его в качестве дополнительной дисциплины3. В СУАР уйгурам предоставлены возможности для получения высшего образования. По данным седьмой общенациональной переписи населения Китая 2020 г., представленной в «Белой книге» о демографическом развитии Синьцзяна, на каждые 100 тыс. уйгуров 8 944 человека получили высшее образование, что на 6 540 больше по сравнению с данными 2000 г.4 В 2024 г. в СУАР действовали 63 высших учебных заведения, что на 24 больше, чем в 2012 г. Университеты всех пяти округов и автономных округов юга Синьцзяна предлагают разные программы бакалавриата. Испытывающий потребность в увеличении высококвалифицированных кадров, регион последовательно увеличивает масштабы современного профессионально-технического образования. В период с 2012 по 2024 г. число учащихся в профессионально-технических училищах выросло на 60,69 % и достигло 575 тыс. человек5.

В результате смены курса китайского руководства, ужесточения методов ведения и контроля национальной политики в СУАР, террористическая угроза действительно стала ослабевать6. Последний крупный теракт в Синьцзяне произошел 22 мая 2014 г. в г. Урумчи, когда два внедорожника въехали в толпу людей, после чего неизвестные бросили в нее взрывные устройства и скрылись с места преступления. Виновные были найдены и преданы суду, а подобные преступления прекратились, что неоднократно отмечал Председатель КНР Си Цзиньпин в своих выступлениях7.

В то же время необходимо отметить, что ужесточение правительственного курса не исключает дальнейшего экономического развития региона. Начиная еще с 12-го пятилетнего плана развития (2011‒2015 гг.) Правительство КНР проводит комплексную политику в отношении Синьцзян-Уйгурского автономного района, направленную на улучшение инфраструктуры, рост производства и повышение уровня жизни его жителей8. Так, в 2011 г. состоялся запуск первого грузового поезда, курсирующего между Китаем и Европой, превратившего СУАР в передовую зону политики открытости страны. А уже в середине 2020-х гг. через порты Алашанькоу и Хоргос, расположенные на границе с Казахстаном, проходит более 200 маршрутов грузовых поездов из Китая в Европу, которые ведут в 21 страну, включая Германию, Польшу и Венгрию1. Естественно, что столь высокий уровень развития транспортной сети обуславливает положение Синьцзяна как одного из центров внешней торговли страны. По данным таможни г. Урумчи, за первые три квартала этого года объем внешней торговли СУАР достиг 393,14 млрд юаней (около 55,4 млрд долларов США), увеличившись по сравнению с прошлым годом на 22,1 %, отражая, таким образом, устойчивую тенденцию к росту2.

Несмотря на все трудности, КНР продолжает реализовывать независимый политический курс, направленный на активное развитие региона. И, обратившись к уже имеющимся результатам, успешность его реализации трудно поставить под сомнение. В частности, в ходе торжественных мероприятий, посвященных 70-летию образования Синьцзян-Уйгурского автономного района, Председатель КНР Си Цзиньпин заявил, что с 2012 г. ВВП Синьцзяна рос в среднем на 7,04 % в год. В 2024 г. он увеличился на 6,1 % и впервые превысил 2 трлн юаней (около 281,4 млрд долларов США)3. Развивается и промышленность: «Китайский Синьцзян превращает пустыни в золотую жилу возобновляемой энергетики», – сообщил Госсовет КНР в сентябре 2025 г.4

На международной арене, избегая необоснованной пропаганды и объективно оценивая реальное положение дел, полную поддержку КНР выразили Монголия⁵ и Корейская Народно-Демократическая Республика ⁶ , против вмешательства во внутренние дела республики выступает и Россия ⁷ .

Заключение . Таким образом, национальная политика Китая в Синьцзян-Уйгурском автономном районе прошла большой путь развития, и на каждом этапе этого процесса экономический фактор играл разную роль. Тем не менее, сегодня ошибочно полагать, что все меры китайского правительства сводятся исключительно к попыткам добиться лояльности местного населения путем экономического развития региона. Исторический опыт показал, что упор только на этот фактор не способен решить все проблемы в регионе. В связи с этим действующее руководство КНР реализует сбалансированную национальную политику: уделяет большое внимание экономическому фактору, не забывая и о мерах контроля. И уже сегодня такой подход дает свои плоды. Нет смысла отрицать, что под руководством Си Цзиньпина Китай достиг определенных успехов в решении национального вопроса и борьбе с сепаратизмом.