Роль постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации в правоприменительной практике (экологический аспект)

DOI:

Классическое определение прецедента позволяет понимать его как действие или решение, служащее в определенной ситуации примером для аналогичных случаев [4, с. 867]. В сущности такое определение является верным, хотя в системе общего права прецедент представляет собой не просто решение, а лишь его часть. В английском праве выработана формула, предполагающая наличие обязательной для применения части прецедента не в решении суда, а в правовой аргументации судьи. Эта формула означает изложение правовых принципов, применимых к правовым вопросам, вытекающим из конкретных обстоятельств дела.

Основываясь на правиле прецедента, можно утверждать, что он применяется при разрешении конкретных уголовных дел посредством правовой аргументации рассматриваемой ситуации. Прецедент по существу является правовой нормой, применение которой является обязательным. В данном контексте для того, чтобы признать судебные решения обязательным прецедентом, необходимо соблюдение некоторых обязательных условий: 1) решение должно носить обязательный характер; 2) решение должно формулировать норму права; 3) как и судебный прецедент, решение должно быть вынесено по кон- кретному делу. Конституция не уполномочила суд принимать решения такого рода. Поэтому, строго говоря, разъяснения пленумов высшей судебной инстанции прецедентом быть не могут. Однако в одном из номеров Бюллетеня Верховного суда РФ была опубликована статья судьи ВС РФ «О роли и значении постановлений Пленума Верховного суда Российской Федерации». В ней предлагается считать разъяснения ВС РФ по вопросам судебной практики судебным прецедентом, признавать такой прецедент обязательным в целях вынесения законных и обоснованных приговоров [1]. В данном случае нарушаются положения Конституции России, устанавливающие принцип разделения властей, согласно которому судебная власть не осуществляет законодательные функции. Кроме того, судебное толкование не является общеобязательным, оно носит лишь официально рекомендательный характер.

Ряд российских исследователей выступают за придание судебному толкованию статуса прецедента, выдвигая в качестве аргументов недостаточность нормативного материала, противоречивость законодательных положений [5, с. 419]. Следует согласиться с тем, что многие нормы закона, и в частности уголовного законодательства, несовершенны. Но это не означает, что суд должен подправлять законодателя. Одним из важнейших направлений деятельности высшей судебной инстанции должна быть иллюстрация на основе обобщений судебных решений и доктринальных толкований негативных тенденций законодательства и разъяснения положений закона, не расширяя и не сужая содержания признаков.

Так, например, к специфике описания экологических преступлений следует отнести почти стопроцентный бланкетный характер диспозиций статей, в которых они охарактеризованы, что вызывает массу вопросов, связанных с уяснением смысла и содержания признаков составов соответствующих преступлений, и приводит к ошибкам в правоприменительной практике, в том числе и в работе судебных органов.

В целях совершенствования деятельности судов по применению экологического законодательства с учетом последних законо- дательных новаций внесение соответствующих изменений и дополнений в постановления Пленума Верховного суда РФ по вопросам уголовной ответственности в сфере природопользования, рыболовства и сохранения водных биологических ресурсов является своевременным и необходимым. Так, в постановления пленумов Верховного суда РФ «О некоторых вопросах применения судами законодательства об уголовной ответственности в сфере рыболовства и сохранения водных биологических ресурсов (часть 2 статьи 253, статьи 256, 258.1 УК РФ)» от 23 ноября 2010 г. № 26, «О применении судами законодательства об ответственности за нарушения в области охраны окружающей среды и природопользования» от 18 октября 2012 г. № 21 Постановлением «О внесении изменений в некоторые постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации» от 26 мая 2015 г. № 19 были внесены изменения и дополнения, касающиеся ущерба, причиненного незаконной добычей (выловом) водных биологических ресурсов; действий лиц, непосредственно не участвующих в незаконной добыче водных биологических ресурсов, но содействовавших совершению этого преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств и (или) орудий добычи (вылова), транспортных средств, а также приобретавших, перерабатывающих, транспортировавших, хранивших или сбывавших водные биологические ресурсы, полученные в результате незаконной добычи, либо продукцию из них по заранее данному обещанию; разграничения предмета преступлений, предусмотренных ст. 226.1; 258.1; 256 [исходя из Перечня особо ценных диких животных и водных биологических ресурсов, принадлежащих к видам, занесенным в Красную книгу РФ и (или) охраняемым международными договорами РФ (утвержденного Постановлением Правительства РФ от 31 октября 2013 г. № 978)]; содержания понятий «части водных биологических ресурсов в ст. 258.1 УК РФ и «производные водных биологических ресурсов» [3, ч. 1–2].

Однако полагаем, что в данное Постановление Пленума ВС РФ («О внесении изменений в некоторые постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации» от 26 мая 2015 г. № 19) необходимо внести разъяснения, уточняющие содержание отдельных признаков объективной стороны (ч. 1 ст. 253 УК РФ), нарушения законодательства Российской Федерации о континентальном шельфе и об исключительной экономической зоне Российской Федерации, имеющие отношение к биологическим ресурсам. В частности, целесообразно конкретизировать, что понимается под незаконным возведением сооружений на континентальном шельфе, влияют ли способы строительства сооружений на квалификацию; какой момент считать моментом окончания состава незаконного возведения сооружения на континентальном шельфе (данный вопрос требует уточнения, так как вызывает затруднения у правоприменителей: окончено ли преступление уже в момент создания сооружений или же последние должны быть созданы полностью для признания лица виновным в совершении оконченного деяния).

Учитывая вышеизложенное, полагаем внести в Постановление Пленума следующие положения: «Разъяснить судам, что уголовная ответственность по ч. 1 ст. 253 УК РФ за незаконное возведение сооружений наступает в случае: возведения искусственных островов, установок, сооружений, в прокладывании подводных кабелей или трубопроводов без обращения за разрешением в федеральные органы исполнительной власти, самовольно; в возведении объектов после направления запроса в федеральные органы власти, но до получения ответа на него; в возведении объектов после получения уведомления об отказе в выдаче разрешения на создание объекта, в котором содержится обоснование отказа, заключающееся в том, что возведение сооружений несовместимо с требованиями защиты минеральных или биологических ресурсов; возведение сооружений невозможно на объектах, ориентированных на заповедники, заказники, имеющих важное значение для сохранения, воспроизводства и миграции ценных видов биологических ресурсов и др.; в продолжении работ по возведению объекта после прекращения или приостановления деятельности на объекте в связи с нарушениями на объекте российского законодательства и международных договоров.

Способы возведения сооружений на квалификацию не влияют.

Незаконное возведение сооружений на континентальном шельфе РФ признается оконченным с момента начала незаконного возведения.

Имея в виду, что предметом преступления, предусмотренного ст. 256 УК РФ, являются водные биологические ресурсы, а предмет деяния, описанного в ч. 2 ст. 253 УК РФ, обладает более широким содержанием для разграничения указанных разновидностей преступных посягательств, целесообразно напомнить судам определение понятия водных биологических ресурсов: “В соответствии с Федеральным законом РФ от 20 декабря 2004 г. № 166-ФЗ “О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов ” водные биологические ресурсы – рыбы, водные беспозвоночные, водные млекопитающие, водоросли, другие водные животные и растения, находящиеся в состоянии естественной свободы”».

При разработке водных биологических ресурсов принимаются во внимание их общие допустимые уловы. Общий допустимый улов является количественным показателем возможного изъятия объектов промысла и устанавливается исходя из состояния водных биологических ресурсов в целях обеспечения сохранения биологического разнообразия животного мира и способности водных биологических ресурсов к воспроизводству и устойчивому существованию. Разработка естественных богатств континентального шельфа и исключительной экономической зоны РФ подлежит ежегодному квотированию. Разведка и разработка естественных богатств континентального шельфа и исключительной экономической зоны РФ возможны только на основании и в полном соответствии с лицензией, выдаваемой специально уполномоченными федеральными органами исполнительной власти. По континентальному шельфу и исключительной экономической зоне выдаются лицензии в отношении неживых и биологических ресурсов. В этой связи считаем целесообразным включить в проект постановления виды лицензий в отношении биологических ресурсов: на вылов биологических ресурсов в научно-исследовательских и контрольных целях для оценки состояния их запасов и для определения общего допустимого улова; на вылов биологических ресурсов для их воспроизводства и акклиматизации; на вылов биологических ресурсов в учебных и культурно-просветительских целях; на разведку и промысел биологических ресурсов.

Полагаем, что в целях формирования единообразия судебной практики в постановления следует внести положения, регламентирующие и уточняющие содержание признаков, так называемых общих составов экологических преступлений. В частности, Постановление Пленума Верховного суда РФ «О применении судами законодательства об ответственности за нарушения в области охраны окружающей среды и природопользования» от 18 октября 2012 г. № 21 дополнить пунктом, уточняющим содержание предмета нарушения правил охраны окружающей среды при производстве работ. Часто в комментируемой литературе и правоприменительной практике предмет нарушения правил охраны окружающей среды при производстве работ определен как правила охраны окружающей среды, предусмотренные различными законами. Исходя из уголовно-правового определения предмета преступления, не могут являться последним правила какого-либо порядка. Как известно, в теории уголовно-правовой науки предмет преступления определяется как предметы материального мира, воздействуя на которые виновный посягает на объект преступления. Правила же – это положения, принципы, устанавливающие порядок чего-либо, служащие руководством в чем-либо, норма поведения. В роли предмета преступления может выступать информация, которая подвергается воздействию при совершении преступного деяния. При этом уголовно-наказуемым является собственно изменение или уничтожение содержащейся на материальных носителях информации. Сами по себе носители, имеющие вещную природу, не обеспечиваются уголовно-правовой охраной. Если принять во внимание данную точку зрения, в отдельных случаях правила могут быть предметом преступления, но применительно к ст. 246 УК РФ данное положение не относится, так как преступное воздействие оказывается не на правила и они никакого ущерба не претерпевают. Вышеизложенное позволяет сделать вывод о том, что предметом нарушения правил охраны окружающей среды при производстве работ являются объекты природной среды – вода, воздух, почва. Таким образом, постановление необходимо дополнить пунктом: «предметом преступлений, предусмотренных ст. 246 УК РФ, являются земля, недра, почва, поверхностные и подземные воды, атмосферный воздух».

В контексте изложенного уместно привести цитату российского философа Льва Тихомирова: «Не отвергая закона, христианство упразднило его посредством “исполнения”. Оно обнаружило под буквой закона его дух, поставило религиозной задачей исполнение духа закона и тем самым сделало уже не нужным исполнение буквы его» (цит. по: [2, с. 32]).

Таким образом, дальнейшая практика правоприменения будет строиться на положениях постановлений высших судебных инстанций, которые, не игнорируя букву закона, предлагают свое видение его духа.