Рождение острова в контексте сотворения мироздания (по материалам карельских эпических песен)

Остров является одним из наиболее популярных образов карельской эпической поэзии. Он представляется в разных ипостасях – это и прообраз первозданной земли, и чужая страна (в том числе потусторонний мир). Это и локус, куда прогоняют болезни и откуда добывают лечебные средства; это и место, где сватают девушек и где герой прячется со стыда от своих прегрешений, грехов и т.д. При этом образ острова карельских рун остается, на наш взгляд, малоисследованным в трудах финляндских ученых, а в отечественной фольклористике вообще не становился предметом изучения.

Образа острова касался в своих статьях финляндский исследователь О.Окконен. Остров рассматривается как место, соотносимое с Пяйвёля [Okkonen 1934] (руна на сюжет «Пир в Пяйвё-ля»), где происходит пир, на который герой оказывается неприглашенным. Сближая понятия острова и Пяйвёля (Päivölä < päivä кар. «день, солнце»), ученый предполагает, что в этом образе содержатся отголоски представлений древних народов о Солнечном острове (Aurinkosaari). Существовала вера, что «умершие, особенно герои (sankarivainajat), продолжали загробную жизнь на далеком Солнечном острове, где пили пиво и мед, мерялись мечами, а также, согласно финской руне (шире – карело-финской. – М.К.), пели заклинания» [Okkonen 1934: 113]. В другой своей статье [Okkonen 1938] автор соотносит также остров и страну Пяйвёля с более поздними по возникновению представлениями об Островах блаженных (autuaitten Saari). Это «островное место, согласно древним восточным верованиям, считалось пристанищем умерших, которые обрели более счастливые условия существования» [Okkonen 1938: 84]. В то же время автор определяет остров и Похъёлу (мифическую страну карело-финских рун) как царство мертвых.

Другой финский исследователь В.Лаурила [Laurila 1964] обратил внимание на остров карельских рун в иной связи. Автор проявил интерес к происхождению понятия «финский остров» (Suomen Saari), которое встречается в финской поэзии начиная с XVII в. К исследованию привлекаются тексты некоторых карело-финских эпических песен, содержащие упоминание об острове. Автором предпринята попытка провести параллели между двумя понятиями: «финский остров» и «остров рун» (runojen saari). В статье также проанализирована этимология и значения финского слова saari (лат. ”insula”, рус. «остров»).

Однако, несмотря на внимание к образу острова, очевидно, что его космогоническая составляющая, а именно его возникновение и отождествление с первоначальной землей, остались вне поля зрения авторов. Цель данной статьи – проанализировать мотивы возникновения острова, высвечивающие стадиально разные пласты

древнего мировоззрения карельского народа. Источниковой базой исследования являются руны (или эпические песни), опубликованные в собрании «Древние руны финского народа» (см.: [Suomen Kansan Т.I, II, VII]). При работе над темой автором выявлено более 50 вариантов рун, содержащих мотив рождения острова. Материал рассмотрен с учетом специфики этнолокальных традиций: севернокарельской, южнокарельской и приладожской, где этот мотив был зафиксирован.

Рождение изначальной земли в виде холма, горы, острова – одна из самых распространенных мифологем [Денисова 2009: 84]. Остров неразрывно связан с представлениями о первом сакральном клочке земли, поднимающемся из глубин первозданного мирового океана. Карельские эпические песни содержат необычайно богатый материал, описывающий появление острова.

• 1.    Остров из яйца . Согласно одной из при-ладожских версий остров возникает из яйца, которое птица-демиург сносит на палубе корабля (24 варианта), например:

Lenti laivan kannen piälle,

Valo vaskisen pesäsen,

Muni kultasen munasen.

Laiva kuatu kallellensa,

Muna muklahti veteen,

Pesä pyörähti perästä.

Tuohon suari siunautu.

(SKVR VII1 64: 9–15)1

Прилетела на палубу корабля,

Свила медное гнездо,

Снесла золотое яйцо.

Корабль перевернулся на бок,

Яйцо бултыхнулось в воду,

Гнездо свалилось следом.

Там остров появился.

(Здесь и далее перевод автора статьи. – М.К. )

Зачин данной руны, описывающей полет птицы в поисках места гнездования, по сути, является началом руны о сотворении мира, согласно которой из частей разбившегося яйца происходят компоненты Вселенной (см., например: SKVR I1 № 30 и др.). В данном же случае из яйца рождается остров, на нем появляется девушка, к которой приходят свататься. Мотивы космогонии, как считает Э.Киуру, «здесь полностью стерлись. Только мотив возникновения острова на месте падения гнезда в море можно считать рудиментом мифа о сотворении суши из кусочка земли, принесенной водоплавающей птицей со дна моря» [Киуру 1990: 175]. Однако образ мирового яйца, из частей которого в разных версиях ка- рельского эпоса происходят компоненты Вселенной – небо, земля, солнце, луна, звезды, а также остров, осмысляемый, по сути, как прообраз изначальной земли, отсылает нас к идее древней зооморфной модели образования Вселенной. Но и утверждение Э.Киуру также находит подтверждение в карельских материалах. К примеру, в некоторых текстах скатившееся яйцо попадает в ил/тину, что отражает широко известный в мировой фольклористике мотив происхождения земли из тины:

Muna vierähti veteen,

Pesä pyörähti perästä

Meren mustaan mutaan,

Sakeen saven sekaan.

Siihen saari siunavusi.

(SKVR VII1 75: 14–18)

Яйцо скатилось в воду, Гнездо свалилось следом В черный морской ил, В густую глину.

Там остров появился.

2.    Остров из частей тела первочеловека.

Согласно севернокарельской эпической традиции Вяйнямёйнен, еще до сотворения мира дрейфуя в водах, формирует рельеф морского дна и в том числе создает остров (4 варианта):

Kun kävi lähitse maata,

Niin apajas siunautu,

Kuin nousi nenässä nientä,

Niin on luot[o] siunatti[hin],

Kuin selällä kuplistihen, Ni[i]n on soari siunautu.

(SKVR I1 108: 29 – 33)

Где подходил ближе к земле,

Там тоня возникала,

Где поднимался к носу мыса,

Там риф появлялся,

Где на спине плыл, Там остров возникал.

Kussa päähänsä kohotti, Sihen saaren laati.

(SKVR I1 80: 8–9)

Где голову поднимал, Там остров создавал.

Kuhu koski sormi, Siihi tuli soari.

(SKR I1 20: 147 – 148)

Где касался пальцем, Там появился остров.

Kuhun keäntyy kämmenih,

Siihi soari tulkahate.

(SKVR I1 103: 28–29)

Где опирается на ладони,

Там остров получается.

Таким образом, остров (риф, мыс, тоня) появляется из частей тела (либо при движении частей тела) Вяйнямёйнена: из его спины, головы, пальца, ладони и пр. В основе мотива формирования морского дна, на наш взгляд, лежит архетип сотворения мира из частей тела первочеловека, что служит проявлением антропоморфной модели создания Вселенной. Стадиально, по сравнению с зооморфной, эта модель является более поздней.

Далее, образ острова высвечивается в южнокарельской и приладожской версиях руны о сотворении мира. Здесь с островом (кочкой) ассоциируется Вяйнямёйнен (9 вариантов) либо его колено, на которое птица-демиург сносит яйцо (13 вариантов), например:

Kuin on kubli 6 vuotta,

Seurui 7 kesutta,

Meren selvällä selällä,

Kahden meren kuohuvalla,

Tuohon saari syntyeli.

(SKVR II № 2: 28–32)

Плавал шесть лет [Вяйнямёйнен],

Скитался семь лет,

На открытом морском просторе,

В месте бурления двух морей,

Там остров родился.

Tuuliba häntä tuigutteli,

Hänt’ on aaltoni ajeli,

Hänen tuuli turbeheksi, soatto soarimättähäksi.

(SKVR VII1 № 22: 30–33)

Ветер его [Вяйнямёйнена] укачивал,

Волна его носила,

Укачало его в дерн, превратило в островную кочку.

Tuohon saari syntynevi,

Meren selvälle selälle,

Lakialle lainehelle,

Väinämöisen polven päähän.

(SKVR VII1 № 14: 24–29)

Там остров родился,

На ясном морском просторе,

На обширной волне,

На колене Вяйнямёйнена.

Ylenteli polvuttahe

Keskellä meren napoja,

Kasvoi tuos soria soari

Vanhan Väinön polven piähä.

(SKVR VII1 № 20b: 34–37)

Приподнял сустав

Посреди моря (букв. морского пупа)

Вырос там красивый остров

На колене старого Вяйно.

Остров/кочка/дерн рождается на первозданных просторах, на стыке бурлящих, готовых к творению, морей, при участии пришедших в движение стихий воды (волн) и воздуха (ветра). Причем этот остров как бы создается из тела первочеловека, находящегося в водной стихии в течение необходимого для творения сакрального срока и также пребывающего в состоянии движения. Иногда остров приравнивается к пупу моря.

Упоминание морского пупа встречается в рассматриваемых текстах лишь дважды (SKVR VII1 №20a, 20b). Морской пуп в данном контексте является репрезентацией середины мира , в которой появляется первоначальная земля. Обладая наивысшей сакральной ценностью, этот локус соотносится с понятием пуп земли – мифопоэтическим символом центра. Особая са-кральность пупа земли объясняется его связью с родовым местом, с тем, что он несет на себе след происхождения человека, вселенной и земли (в некоторых центрально-азиатских традициях суша разрастается вокруг пупа земли как своего центра) [Топоров 1982: 350].

Итак, мотив отождествления колена Вяй-нямёйнена (либо самого Вяйнямёйнена) с островом / кочкой, равно как и мотив появления этого острова посреди морского пупа , также является отголоском древних представлений о происхождении компонентов Вселенной из частей тела первочеловека (это метонимический эквивалент антропоморфной модели мироздания).

3.    Происхождение острова из других субстанций

Остров из золота и серебра. В приладож-ской традиции встречается сюжет о серебряном кузнеце, который посыпает море золотом и серебром (2 варианта), и на том месте вырастает красивый остров (на острове – дева, к которой приезжают женихи свататься), например:

Hotari hopiaseppä

Kylvi kultia mereh,

Hop[ioita] huoskutteli,

Siihen kasvo saari kaunis,

Neitsyt kaunis saarell.

(SKVR VII1 484: 1–5)

Хотари (рус. Федор) серебряный кузнец

Засеял золото в море,

Серебро посыпал,

Там вырос остров красивый,

Девушка красивая на острове.

Мотив появления острова из золота и серебра, оказавшихся в водной стихии, соотносится с мотивом рождения острова из золотого/серебряного яйца, снесенного птицей в медное гнездо и упавшего в море, например:

Valo vaskisen pesäsen,

Muni kultasen munasen,

Hopiaisen päähkinisen.

Kuhun vierinyt murunen,

Tuohon kasvo kaunis saari.

(SKVR VII1 68: 11–19)

Свила медное гнездо,

Снесла золотое яичко,

Серебряный орешек.

Куда скатилось яичко,

Там вырос красивый остров.

Золото, серебро, медь, будучи материалом для изготовления денег и драгоценностей, обладают общей символикой богатства, а благодаря своему цвету и блеску соотносятся со светом, небесными светилами, высшим божественным началом [Левкиевская 2004: 245].

Остров из кремня (+ магия слова). Мотив рождения острова из кремня встречается в руне о похищении чудо-мельницы Сампо (2 варианта). Когда Лоухи, хозяйка Севера, бросается в погоню за похитителями, Вяйнямёйнен создает для нее препятствия, например:

Tuoko v[anha] V[äinämöińi]

Otti piitä pikkaraisen,

Takloa taki murusen;

Pirahutti piim merehe.

Sanan v[irkko, noin nimesi]:

"Tuosta luoto luot[u]oho,

Salasoari sy[nty]öho!"

Tuosta l[uoto] luotoakse,

Sa[la]s[oari] synnytäkse

Pikkusesta piimurusta,

Taki takla kappalehesta.

(SKVR I1 620: 96–106)

Тот старый Вяйнямёйни

Взял осколок кремня,

Трута маленький кусочек;

Метнул кремень в море.

Слово произнес, так молвил:

«Пусть там риф возникнет,

Тайный остров появится!»

Там риф возник,

Тайный остров появился

Из маленького осколка кремня,

И кусочка трута.

Как видно из приведенного примера, остров рождается из куска кремня – очень твердого камня, из которого в старину высекался огонь, а значит, по древним представлениям, этот огонь там и находился. Не случайно кремень в рунах изображается в сочетании с трутом , готовым к возгоранию от высеченной искры. Предполагается, что вместе с возгоранием огня появится и тепло, без которого творение невозможно. Рождение острова сопровождается также словесным заклинанием: «Пусть там риф возникнет, тайный остров появится!».

Творение посредством магии слова в карельском эпосе весьма распространено. К примеру, Вяйнямёйнен, дрейфуя в мировых водах и образуя рельеф морского дна частями своего тела, может также созидать острова с помощью магии слова:

Tuosta saaria saneli,

Sano maatki manteretki.

(SKVR I1 № 35: 10–11)

Там острова называл,

Назвал и земли, и материки.

Иначе говоря, стоит локусы назвать – и они сразу же возникнут. Мотив заклинания-напевания острова встречается и в руне на сюжет «Сватовство в Хийтоле», получившей наибольшее распространение у южных и приладожских карелов. По дороге в Хийтолу у кузнеца ломаются дуга, полозья, оглобля саней. С помощью магического пения кузнец создает остров, на котором вырастает дерево, годное для починки саней, например:

Jopo sepol vemmel katkei;

Laulo seppo saaren sinisen,

(Jopo) kasvo tuomi vempeleeksi pätijä.

(SKVR VII1 376: 67–69)

Уже у кузнеца дуга сломалась,

Напел кузнец остров синий,

(Уже) выросла черемуха, для дуги годная.

Образ синего острова (равно как и камня) является символом, вырастающим из мифологических представлений о преодолении первобытного хаоса и появлении из него первой земли, точнее, ее первых «островков» [Криничная 2004: 370].

В заключение отметим, что образ острова традиционно связывается с представлениями об изначальном клочке суши. Появление этой тверди на поверхности первозданного океана, в его «середине», имеет сакральное значение в контексте сотворения всей Вселенной. Подчеркнем также, что образ острова распространен и в карельских заклинаниях. Так, в заклинании от коликов (pistosloitsu) встречается описание рождения острова, на котором вырастает большой дуб – мировое древо, являющееся медиатором между мирами и предопределяющее структуру всего космоса [Кундозерова 2012].

Таким образом, остров рождается из яйца, из частей тела первочеловека, от различных природных стихий: воды, воздуха, земли, огня и металла, представленных в рунах по отдельности, но чаще – в тех или иных сочетаниях. Мотивы возникновения острова в карельских эпических песнях отражают стадиально разные пласты древнего мировоззрения, связанного с космологическими воззрениями.