Русская эмиграция первой волны в записях и трудах русских офицеров

Занимаясь историографией, в процессе разработки темы, связанной с периодизацией истории Русской Церкви, архим. Макарий открыл новое имя – скромного подвижника-эмигранта Евгения Николаевича Сумарокова1, преподававшего в изгнании курс церковной истории, работавшего в Китае (Манчжурия, Харбин), где им были изданы первые два тома лекций по истории Русской Церкви. Имя Е. Н. Сумарокова практически не было неизвестно отечественной историографии. В своих публикациях архим. Макарий представил развернутую картину многогранной деятельности русского историка-воина, проследил его жиз-

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках проекта № 21-09-41021 «Императорская коллекция в подносных экземпляров Великих княжон: по м атериалам российских, зарубежных библиотек и аукционных продаж».

ненный путь. Уроженец Уфы, Сумароков окончил Уфимскую духовную семинарию (1899), обучался на юридическом факультете Томского и Санкт-Петербургского университетов и, одновременно, – в Археологическом институте (1910 – 1912). Участник Великой войны, Георгиевский кавалер2. Перед революцией жил и работал в Уфе адвокатом. В феврале 1920 г. Е. Н. Сумароков из Читы эмигрировал в маньчжурский Харбин. С самого основания в 1934 г. Института св. кн. Владимира в Харбине был его преподавателем, позднее – деканом богословского факультета, читал лекции по истории Русской Церкви и церковному праву. В 1946 г. Е. Н. Сумароков принял советское гражданство, а в 1948 г. он был арестован в Харбине3 и препровожден в один из мордовских лагерей, где умер в конце 40-х начале 50-х годов4.

Стремление понять историю во всей ее полноте заставляет исследователей вносить дополнения в ранее известные факты, оценивая их в кругу новых источников. Сохранились глухие известия о работе Е.Н. Сумарокова в правительстве адмирала А.В. Колчака, но этот период жизни ученого практически не освещен. Не столь давно на сайте «Офицеры Русской Императорской армии» появились данные, согласно которым с сентября 1918 г. гвардии капитан Е.Н. Сумароков находился в Шадринске Пермской губернии, а с начала 1919 г. был управляющим Шадринского уезда. Кадровый военный, он в период с марта по 24 мая 1919 г. исполнял должность начальника штаба только сформированной 12-й Сибирской стрелковой дивизии. В мае 1919 г. эвакуировался в Омск, где работал в составе правительства А. В. Колчака по май 1920 г. Позднее исполнял обязанности уполномоченного Министерства внутренних дел

Макарий (Веретенников), архим. Харбинский церковный историк // Вестник Екатеринбургской духовной 7 семинарии. 2016. № 2(14). С. 103–140.

Омского правительства по устройству беженцев в Забайкальской области5.

Однако о том, где находился Е.Н. Сумароков летом 1918 г., ранее мы не знали. Между тем, 25 июля части Белой армии и отряды Чехословацкого корпуса вошли в Екатеринбург, где обнаружились следы злодеяния большевиков. Как мы помним, Е.Н. Сумароков был всесторонне образованным человеком, кроме того, имел юридическое образование. Естественно предположить его присутствие в Екатеринбурге и участие в деле расследования.

Новая информация на этот счет появилась в результате работы с необычным источником. В поле нашего зрения попала книга, изданная судьей Свердловского областного суда в отставке Людмилой Павловой6. Книга посвящена истории судебной системы на Урале, ее автору удалось получить доступ к работе с материалами «царского» дела в государственном архиве Свердловской области, и вторая часть книги Л.А. Павловой представляет собой подборку уникальных документов о первых следователях, работавших по делу об убийстве Царской Семьи. Так выявились данные об участии Е.Н. Сумарокова в дознаниях, проводившихся следователем Екатеринбургского окружного суда И.А. Сергеевым (опознание диадемы), а с 6 февраля 1919 г. – следователем по особо важным делам Омского окружного суда Н.А. Соколовым (1882–1924)7. Позже, как мы ранее сказали, Сумароков был в войсках Колчака.

В связи с трагическими событиями июля 1918 г., произошедшими в Екатеринбурге сто лет назад, прошлое, связанное с Царской Семьей, запечатленное в исторических документах, вновь встает перед глазами галереей образов и событий прошлого. В настоящей статье мы дополняем известные уже сведения новыми данными, обращаясь к свидетельствам редкого источника, долгое время находившегося вне поля зрения исследователей. Этим источником является альбом Великой княжны Анастасии Николаевны, наполненный записями-автографами ее ближайшего окружения. Альбом начал активно заполняться

летом 1912 г. и велся до конца 1917 г. Последняя запись альбома относится к ноябрю 1917 г. и сделана в Тобольске8.

История появления издания в фонде Дворцовых библиотек (НИОР РГБ. Ф. 492, № 23) до конца не выяснена. Книга представляет собой уникальный подарочный экземпляр издания 1885 г.9, оформленного по типу «обычной книги» (Commonplace book)10 – календарным образом, хорошо знакомым современному читателю, имеющему перед глазами аналоги в виде книг-календарей, как правило, составленных по церковному месяцеслову. Можно предположить, что поступление альбома в Библиотеку им. Ленина относится к периоду расследований 1927 – 1934 гг., связанных с делом о так называемых «Романовских ценностях»11, либо к послевоенным (трофейным) поступлениям Библиотеки. Внешнее убранство книги когда-то выглядело очень нарядно и празднично – золотой обрез, красный коленкоровый переплет, украшенный кожаным корешком и уголками такого же цвета. Однако сегодня в цвете альбома Великой княжны-мученицы просматривается другая символика, а цвет переплета напоминает цвет мантий-накидок мучениц первых веков христианства.

Именослов «альбома на каждый день» Великой княжны Анастасии – один из важнейших мотивов исследуемого мегатекста, он вбирает имена доблестных воинов Великой войны, за которыми ухаживали в Феодоровском Лазарете Великие княжны, офицеров Императорского Его Величества Конвоя, которым Семья запретила предпринимать попытки своего освобождения – «чтобы не пролилась кровь»12, дорогих сестер, «мама и папа», любимой бабушки (вдовствующей Императрицы Марии Феодоровны), дяди Павла13, крестной – тети Ольги14, двоюродных братьев15, симпатичных офицеров Императорской яхты «Штандарт», фрейлин, комнатных девушек, домашнего доктора, учителей и подруг – всех тех, кого она берегла в своем сердце и за кого молилась.

За именами, внесенными в альбом Анастасии, просматриваются биографии тех, чьи записи заполняют страницы, помеченные временем 191 –1917 гг. Всего этих записей 114.

Среди автографов, внесенных в альбом Анастасии, последним значится имя Клавдии Михайловны Битнер (в замужестве Кобылинской), пострадавшей в «третью» волну красного террора (1927–1937 гг.). Эта последняя запись сделана 17 ноября 1917 г. в Тобольске, где Битнер преподавала Царским Детям ряд предметов. Находившаяся рядом с «тобольскими» узниками, К.М. Битнер оказалась причастна к тайнам «Романовских ценностей» и, спустя шестнадцать лет после расстрела Царской Семьи, была арестована, допрошена и приговорена к расстрелу16.

Мы можем лишь допустить, что Клавдия Битнер, державшая альбом в руках и понимавшая всю его ценность как источника информации о ближайшем окружении Семьи, хранила альбом и позже передала его на хранение доверенным лицам в Тобольске, Омске. Не исключе- издана П.Н. Стреляновым: Галушкин Н.В. Собственный Е.И.В. Конвой... 590 с.

но, что и Е.Н. Сумароков держал в своих руках альбом Великой княжны Анастасии, а, возвращаясь на родину в 1948 г., передал его как великую святыню, доверенным лицам.

Не исключено также, что дорогая во всех отношениях книга могла следовать с Битнер по пути ее перемещения из Омска в Рыбинск и Орехово-Зуево, где в 1934 г. Клавдия Михайловна была арестована ОГПУ, претерпела 27 допросов, проходивших под пытками17. Возможно, альбом Анастасии был вывезен до Тобольска кем-то из офицеров колчаковской армии, офицеров Конвоя, например, есаулом А.А. Грамо-ниным, добравшимся до Сибири к зиме 1919 г. или тем же Е.Н. Сумароковым, участвовавших в процессах дознания, проводившихся следователем Н.А. Соколовым18. Оба позднее выехали в Харбин.

В альбоме «Дума за думой» присутствуют многочисленные автографы офицеров Собственного Е.И.В. Конвоя, Императорского флота. Судьбы этих людей, также, как судьба Евгения Николаевича Сумарокова, занавешены от нас пеленой времени. Именослов Княжны вбирает биографии (и даты рождения) лиц, прославившихся подвигами на полях сражений и зарекомендовавших себя с самой лучшей стороны задолго до того, как они попали в число доверенных лиц Царской Семьи. Многие из них — Георгиевские Кавалеры. Примерами могут служить биографии П.А. Воронова, Н.Д. Семенова-Тян-Шанского (оба — герои-спасатели прогремевшего на весь мир мессинского землетрясения 1908 г.), А.К. Шведова, М.А. Медведева, В.Н. Мальцева, А.И. Кублицкого, Н.В. Саблина, А.А. Грамотина, Н.В. Галушкина и многих других офицеров. При этом нередко детали совершавшихся подвигов мало известны биографам, зато, как правило, документы сохранили скупые строчки с записями: «Ум. 1946.10.18 в Тунисе» (А. И. Кублицкий), «В марте 1917 г. отстранен от должности и подвергнут аресту» (Мальцев), «Расстрелян большевиками» (А. К. Шведов), «Убит большевиками в марте 1918 г. в своем имении под Рязанью» (Вл. Оболенский), «Умер в Сан-Франциско (США) 22 нояб. 1967» (А.А. Гра-мотин).

Вот восстановленные по архивным данным биографии некоторых из них.

Павел Алексеевич Воронов (1886 –1964), мичман, а позже – один из вахтенных начальников царской яхты «Штандарт», Георгиевский кавалер, близкий Царской Семье офицер и доверенное лицо. Запись на день 29 декабря (с. 320) сделана 23 июня 1912 г.

Родился 29 декабря 1886 г. В службе с 1905 г. Окончил Морской Корпус 98-м по списку, Приказом Морского Министра № 103 от 06.05.1908 г. произведен в Корабельные Гардемарины (06.05.1908, «мессинский» выпуск). В заграничном плавании в Средиземном море на линкоре «Слава» (1908), крейсере «Адмирал Макаров» (1908–1909). Участвовал в спасательных работах в Мессине. Приказом по Морскому Ведомству № 897 от 29.03.1909 г. произведен по экзамену в чин Мичмана (29.03.1909). Определен в Гвардейский экипаж.

Служил в Гвардейском экипаже. В заграничном плавании на крейсере «Олег» (1909–1911), на Императорской яхте «Штандарт» (1911). Лейтенант (14.04.1913). На Императорской яхте «Штандарт» в 1913 г. совершил переход с Балтики в Черное море.

Кавалер орденов: Св. Станислава 3-й степени (06.12.1913), Св. Анны 4-й степени с надписью «за храбрость» (03.11.1914), Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом (14.03.1916).

Награжден медалями: Светло-бронзовой «В память 100-летия Отечественной войны 1912 г.» (1912), Светло-бронзовой «В память 300-летия Царствования Дома Романовых» (1913), Светло-бронзовой «В память Гангутской победы» (1915).

Предоставлено право ношения: Золотого Знака «В память окончания полного курса наук Морского Корпуса» (1910), Знака «В память 200-летия Гвардейского экипажа» (1910).

Иностранные награды: Бухарская Серебряная Звезда 2-й степени (1911), Шведский орден Меча, кавалерского Креста 2-го класса (1912). Бухарская Золотая Звезда 3-й степени (1913), Французский Орден Почетного Легиона 5-й степени (Кавалерского Креста) (1914).

Мальцев Владимир Никанорович (1873 – после 1918), командир роты, дислоцировавшейся в Царском Селе Офицерской артиллерийской школы стрельбы, а с апреля 1915 г. – Отдельной батареи. Запись в Альбоме Анастасии сделана на день 12 сентября (с. 317) и подписана 12.04.1916 г.

Из потомственных дворян Харьковской губ. Получил образование в 3-м Московском кадетском корпусе, после окончания которого в 1894 г. поступил на военную службу. В 1896 г. окончил курс Александровского военного училища (1896; по 1-му разряду) и в дальнейшем проходил службу в артиллерийских частях. Подпоручик (12.08.1896). Поручик (28.08.1900; за выслугу лет). Штабс-Капитан (08.09.1903; за выслугу лет). Участник Русско-японской войны 1904–1905 гг., старший офицер артиллерийской батареи. 25.03.1909 произведен в капитаны (за выслугу лет). Переведен в Финляндскую арт. бригаду (07.04.1909), затем во 2-й Финляндский стр. арт. дивизион (13.08.1910). Затем числился в постоянном составе Офицерской артиллерийской школы, командир роты. В годы Первой мировой войны на фронте: с ноября 1914 г. – начальник нештатной зенитно-артиллерийской обороны императорской резиденции в Царском Селе, а с мая 1915 г. – командир отдельной артиллерийской батареи, заведующий обороной императорской резиденции от воздушного нападения. Переведен в подполковники, а с 10.04.1916 – в полковники за отличие по службе. На основе боевого опыта разработал дальномер для стрельбы по воздушным целям. В марте 1917 г. отстранен от должности и подвергнут аресту19.

Медведев Матвей Адрианович (Андрианович) (15.11.1885 – 25.02.1959) – подъесаул 1-ого Кизляро-Гребенского полка Терского казачьего войска. В 1913 г. награжден орденом св. Станислава 3 ст. ЦГА РСО-Алания. Ф. 54. Оп. 3. Д. 800. Л. 7 об. 23. Запись на день 15 ноября (с. 249) сделана 23.07.1916 г.

Окончил Киевское военное училище и Николаевскую академию Генерального штаба (1912). Из училища вышел в 1-й Горско-Моздокский полк Терского казачьего войска; на 1 января 1909 г. – хорунжий.

После окончания академии был прикомандирован к 1-му Кизлярско-Гребенскому полку, с которым в 1914 г. выступил на войну – на Кав- казский фронт. В конце 1914 г. переведен в Генеральный штаб и с 1915 г. назначен обер-офицером для поручений при штабе 1-го Кавказского армейского корпуса. Особенно отличился при взятии Эрзерума в янв. 1916 г., за что был награжден Георгиевским оружием20.

Семенов-Тян-Шанский Николай Дмитриевич (04.12.1887, Санкт-Петербург –28.06.1974, Париж) – старший лейтенант, правнук декабриста П.Н. Семенова. Родился в Санкт-Петербурге 4 декабря 1887 г. в семье чиновника Особых поручений при Министерстве Государственных Имуществ Надворного Советника Дмитрия Петровича Семенова и его жены Евгении Михайловны. Запись в Альбоме внесена на день 4 декабря (с. 416).

Следуя фамильной традиции, в 1899 г. Николай поступил во второй класс гимназии Карла Мая21, которую покинул после шести лет обучения и окончания седьмого класса в 1905 г. В том же году Николай поступил в Морской корпус, из которого был выпущен в 1909 г. После заграничного плавания корабельным гардемарином на «Цесаревиче», когда принимал участие в спасении погибавших от землетрясения в Мессине, и по производстве в офицеры начал службу на Черном море, затем был переведен на Балтику. С 1911 г. и до начала войны служил в гвардейском экипаже эсминца «Украина».

Перед Первой мировой войной служил на крейсере «Рюрик» (1910), на императорских яхтах «Штандарт» (1912) и «Полярная звезда» (1913), крейсере «Олег» (1912 –1913 и 1914).

Во время Первой мировой войны был на фронте в Сухопутном батальоне лейб-гвардии Морского экипажа, позже на крейсере «Варяг» (1916 –1917).

Награжден орденом Св. Анны 4 ст. с надписью «За храбрость» (3.11.1914), орденом Св. Станислава 3 ст. с мечами и бантом (14.03.1916). Кроме российских наград имел иностранные ордена: Французская золотая медаль (1908), Черногорский орден Князя Даниила I-го 5 ст. (1910), Шведский орден Меча кавалера креста 2-го класса (1912), Иерусалимский орден креста Святого

Гроба Господня (1913), Французский орден Черной звезды офицерского креста (1914)22.

Одна из 114 записей с именами-автографами в альбоме Великой княжны Анастасии принадлежит А. Кублицкому, имя которого встречается в дневниках Великих княжон, а также в дневниках и письмах других членов Царской Семьи. Так, например, в дневнике Великой княжны Ольги (1913) есть следующая запись: «...Поехали в Н<ижнюю> Массандру. В аллее встретили мое С<олнышко>23, наконец, Кублицкого…»24.

8 апреля 1915 г. Великая княжна Мария в письме к отцу сообщает, что 7 апреля к чаю «…у Ани были Кожевников25 и Родионов26 и Ку-блицкий»27.

В дневнике Императора имеется запись от 19 февраля 1917 г. следующего содержания: «… Вечером у Аликс собрались: Лили Ден28, Н.П.29, Мясоед[ов]-Иванов30, Родионов и Кублицкий»31.

Запись Александра Ивановича Кублицкого, внесенная 8 мая 1914 г. в альбом Анастасии, сде- лана в Ливадии. Автограф внесен на страницу дня рождения писавшего (с. 235) .

Близость А. И. Кублицкого к Царской Семье также не является случайной.

Александру Иванович Кублицкий родился в 1884 г. В 1905 г. он окончил Морской корпус в Санкт-Петербурге и был выпущен в военном чине старшего лейтенанта в состав Гвардейского экипажа – лейб-гвардейской военно-морской части Русской Императорской гвардии Вооружённых сил Российской империи. Начиная с января 1905 г., все команды Императорских яхт комплектовались полностью из офицеров и нижних чинов Гвардейского экипажа32, главной задачей которого была охрана Императорской Семьи.

Младший штурманский офицер А.И. Ку-блицкий был членом экипажа императорской яхты «Штандарт» с 1908 г., а в 1911 г. он был назначен вахтенным начальником33.

О дне 8 мая 1914 г. имеются записи в Камер-фурьерском журнале (КФЖ) за 1914 г.34. Они охватывают период пребывания Царской Семьи в Ливадии с марта по май, то есть последние предвоенные месяцы 1914 г.

Семья прибыла в Севастополь к началу Страстной недели (30 марта)35, и Светлое Христово Воскресение (6 апреля) встречала в церкви Ливадийского Дворца, где в Высочайшем присутствии служили Пасхальное Богослужение.

6 мая праздновался «Высокоторжественный день рождения Его Императорского Величества Государя Императора», отмеченный парадом частей войск Ялтинского и Ливадийского гарнизонов на площадке перед Большим Ливадийским Дворцом. Был накрыт завтрак, на котором, вместе с приглашенными лицами, присутствовала Царская Семья.

О следующем дне 7 мая, в КФЖ имеется запись о состоявшемся смотре юнкеров Тифлисского

Военного Училища и завтраке на 34 персоны36. «Перед завтраком Его Величеству имели счастье представляться: Начальник 1-й Кавказской казачьей дивизии Генерал-лейтенант Баратов37, штабс-капитан 136 пехотного Таганрогского полка Тимковский и князь Михаил Александрович Багратион-Мухранский» (л. 176 об.). К журналу приложена карта рассадки приглашенных к завтраку лиц, но среди них А.И. Кублицкого нет (хотя присутствуют многие офицеры Гвардейского экипажа, имена которых, как и имя Кулицкого, встречаются в записях альбома Великой княжны Анастасии: Молоховец, Саблин, Дрентельн, Кожевников. Кроме того, за столом присутствовали Великий князь Константин Константинович–старший с Великой княгиней Елизаветой Маврикиевной и братом, Великим князем Дмитрием Константиновичем, отдыхавшими в мае 1914 г. в Ливадии.

8 мая, в канун Николиного дня, во Дворце был накрыт торжественный завтрак (так называемый «Кавалерийский обед») на 70 персон38, а в сам день Перенесения мощей Николая Чудотворца, 9 мая, за завтраком присутствовали многие офицеры яхты «Штандарт», в числе которых в рассадке за столами указано имя Кублицкого (л. 182).

К началу Первой мировой войны лейтенант А. И. Кублицкий значился в списках офицеров яхты «Штандарт»39. Экипажи Императорских яхт не стали распределять по боевым кораблям, а сформировали из них два батальона. Кублиц-кий находился в составе 2-го батальона под командованием капитана 1 ранга князя С.А. Ши-ринского-Шихматова.

В конце мая 1916 г. Отдельный батальон прибыл в Ковельский район, где находился все время на передовых позициях в окопах под огнем про- тивника40. Особенно отличились гвардейские моряки 15 июля 1916 г. в ходе Ковельской операции войск Юго-Западного фронта, явившейся продолжением знаменитого Брусиловского прорыва. В этот день Отдельный батальон Гвардейского экипажа, совместно с Лейб-гвардии 3-м Его Величества стрелковым полком, преодолев болотистую местность, овладел позициями противника у деревни Щюрино (Щурин) Луцкого уезда Волынской губернии. Этому событию посвящена песня «Бой под Щурином»41, в которой вновь, среди прочих, упоминается имя Александра Кублицкого:

Так Щурин был взят, и окончился бой.//Уж шутят матросы как дети://«Удачлив бой первый, наш Саблин Второй42//И ваш полк стрелков Царских Третий»43.//Собрались все: Яша, Чигаев, Брискорн,//Кузьмин, Мясоедов-Иванов,// Кублицкий…

Накануне революционных событий, в конце января 1917 г. Отдельному батальону Гвардейского Экипажа было приказано прибыть в Петроград для охраны Царской семьи44. 15 февраля батальон прибыл на ст. Александровская под Царским Селом, где был разделен на три отряда. Первый отряд был размещен в Александровском дворце, в котором проживала семья Императора.

Там же находился командир Отдельного батальона капитан 1 ранга С.В. Мясоедов-Иванов и большинство офицеров. Вероятно, в их числе был и старший лейтенант А.И. Кублицкий, занимавший в то время должность помощника командира по хозяйственной части.

С приходом к власти Временного правительства в командном составе Гвардейского Экипажа произошли изменения, в результате которых А.И. Кублицкий был отстранен от должности и переведен в резерв (15.07.1917). Приказом № 105 от 03 марта 1918 г. Командующего Балтийским флотом Морской Гвардейский Экипаж был упразднен «за ненадобностью»45.

В период Гражданской войны А. И. Кублиц-кий находился в составе Вооруженных Сил Юга России. 28 марта 1920 г. он был произведен во внеочередной чин капитана 2-го ранга, в мае получил назначение на должность начальника дивизиона речных канонерских лодок, командира канонерской лодки «Алтай», но уже в июне 1920 г. он оставил занимаемую должность.

21 ноября 1920 г. капитан 2-го ранга46 Черноморской эскадры Русской армии барона Врангеля А. И. Кублицкий получил новое назначение – на вакантную должность командира эсминца «Пылкий»47. Прежний командир, капитан II ранга В.И. Орлов был убит в Севастополе в конце декабря 1917 г. в результате самосуда, учиненного матросами Черноморского флота над офицерским составом48. После декабрьских событий многие флотские офицеры покинули Севастополь и бежали в Симферополь, в Ялту и в Евпаторию. Эсминец «Пылкий» под командованием А.И. Кублицкого в это время находился в районе

Евпатории, прикрывая суда Черноморского флота, уходившие из Севастополя в эвакуацию.

После разгрома армии Врангеля из портов Крымского полуострова вышли 126 судов Черноморского флота. Значительная часть пассажиров покинула корабли в турецком Константинополе, пополнив ряды белой эмиграции. Русская эскадра, состоявшая из 33 кораблей, продолжила свой путь, чтобы встать на последнюю якорную стоянку во французской военной гавани Сиди-Абдалла (г. Бизерта, Тунис).

С 12 декабря 1920 г. А. И. Кублицкий находился в составе Русской эскадры на военно-морской базе в Бизерте49. В ноябре 1923 г. он оставил должность командира эскадренного миноносца «Пылкий» и впоследствии занял пост члена правления заемного капитала при штабе Русской эскадры. 30 октября 1924 г. Русская эскадра была расформирована.

В Тунисе А. И. Кублицкий жил в г. Сфаксе, работал землемером-топографом. Одновременно он был председателем Союза комбатантов50 в Тунисе.

С 1930 г. А.И. Кублицкий являлся членом Объединения Гвардейского экипажа (Париж, Франция), входившего в состав 1-го отдела Русского Общевоинского Союза51.

В 1938 году А.И. Кублицкий переехал во Францию, некоторое время жил в Париже. Скончался в Тунисе 18 октября 1946 г. Похоронен в Тунисе (столице) на христианском кладбище Боржель (Carre Russe I)52.

Итак, новые сведения, открывающиеся исследователям по мере обработки архивов, позволяют расширить круг знаний и по вопросу, касающемуся судеб ближайшего окружения Царской Семьи. Фонды РГБ дополняют эти знания, поскольку хранят разрозненные материалы, некогда принадлежавшие различным библиотекам семьи Романовых и переданных после революции в Библиотеку им. В.И. Ленина, Публичную библиотеку им. Салтыкова-Щедрина, Пушкинский Дом и Эрмитаж. Истории этих перемещений мы предполагаем посвятить наши будущие публикации.

Здесь же, в заключение сказанного, нельзя не упомянуть о некоторых ассоциациях.

Имена, внесенные в альбом Анастасии, напрямую сопряжены с темой, которая несколько лет спустя, в 1924 г. прозвучит в «Белой гвардии» М.А. Булгакова и станет лейтмотивом жизни Белой эмиграции на долгие годы – темы предательства. В романе Булгакова был поднят вопрос о дворянской и офицерской чести, о верности долгу, присяге и о предательстве генералов (сцена в гимназии, обращение полковника Мальцева к защитникам Киева). Эпиграфом к роману писатель взял строки А.С. Пушкина, обратившись к исторической повести о русской смуте XVIII века, где схожий образ истории как стихии («бурана») увенчан победой «белых», дворянства. Не «народ», которого заведомо было больше и который мог взять числом, а дворяне одержали верх в старой гражданской войне, описанной Пушкиным. В пушкинском романе дан ясный ответ: у дворянства в целом есть понятие чести, а у «народа» в целом этого понятия нет (хотя есть представление о милосердии)53. Совершенно очевидно, что Булгаков писал свой роман, адресуя его в первую очередь Белой эмиграции – тем, кто в 1924-м находился в Берлине, Париже, Белграде, Софии, и где мог оказаться сам Булгаков, дове-дись ему сесть на пароход в Батуме в 1921 г.

В самом начале своего романа, как мы помним, М.А. Булгаков рисует замечательную картину – взгляд автора, брошенный из космоса, звездного бездонного неба, сфокусирован на маленькой точке – киевском доме с осиротевшей семьей из трех человек. Киевский дом в романе Булгакова – средоточие и осознание глубины того разлома, который прошел через русский народ в 18-м году. Этот разлом явственно ощущается в именах, представленных автографами в альбоме Великой Княжны Анастасии. Ответы на вопросы, связанные с крушением исторической государственности России, предстоит искать каждому поколению русских людей. И решение этих вопросов напрямую связано с осмыслением злодеяния, совершенного в Екатеринбурге в июле 1918 г. Мы же данной публикацией почтим память Царственных мучеников, Великой княжны Анастасии, в год ее 120-летия, обратившись в ней с теплой молитвой «Святая Страстотерпица, дево Анастасие, моли Бога о нас грешных!».