Русская правда как первый прецедент национальной унификации норм о гражданско-правовой ответственности

Русская Правда имеет громадное значение не только как исторический источник, отражающий генезис феодализма в Древней Руси и ста- новление ее правовых основ в целом, но и, в частности, как источник, где были заложены унифицированные правовые основы развития важнейшего института гражданского права – института гражданско-правовой ответственности.

Первые нормы, регулирующие вопросы ответственности и защиты за причинение вреда, содержались в Русской Правде, где говорилось, что «сломавший копье или щит или испортивший одежду обязан был возместить стоимость испорченной вещи» [23, с. 7–25]. В это же время появляется первое упоминание и о компенсации морального вреда. Хотя самого понятия морального вреда в нормах Русской Правды, как и в других, более поздних, источниках права, обнаружить не удалось, тем не менее на его элементы указывается в исследованиях, посвященных системе мер наказания того времени [13, с. 76–80].

Основными мерами юридической ответственности, установленными Русской Правдой, являлись выкупы, представляющие собой денежные штрафы в пользу потерпевшего и в пользу князя и имеющие целью удовлетворение потерпевшей стороны. Позднее эта цель изменяется на обогащение государственной казны, впоследствии, по мере усиления государственной власти и развития карательных мер, наказания стали применяться с целью устрашения.

С установлением выкупа преступление погашается, как долговое обязательство погашается уплатой долга. Институт денежного выкупа, являясь итогом внутреннего развития общества, существовал некоторое время наряду с местью и постепенно вытеснил последнюю.

Русская Правда подвергает воздействию главным образом имущественные права виновного . Д.Г. Тальберг отмечает, что в эпоху Русской Правды и уставных грамот (IX–ХIII в.) первенствующее значение имело частное вознаграждение перед уголовным наказанием. Это явление замечается и позднее, до конца XV в. Так, в случаях обвинения кого-либо в татьбе, разбое или душегубстве закон предписывает «на виноватом истцо водоправити», а затем устанавливается уголовное наказание [20].

Выкуп имел различное наименование в редакциях Русской Правды. В кратких списках Русской Правды для выкупа особенного названия не было: говорилось просто «столько-то гривен за голову» или «столько-то гривен за обиду». В списках второй редакции под выкупом подразумевается вира и продажа, а в пространных списках выкуп – это вира, головничество, продажа и урок.

Виды денежных наказаний за причинение вреда потерпевшему по Русской Правде

В общем, Русская Правда закрепила четыре вида денежных наказаний за причинение вреда потерпевшему, которые явились прототипами современной компенсации причиненного вреда потерпевшему: штраф в пользу князя как пред- ставителя общества (вира, продажа) и компенсация потерпевшему (урок, головничество).

Головщина , заменившая собой право частной мести, вся принадлежала истцу, в результате преступления потерявшему близкого родственника, и была следствием выигранного им гражданского иска. Она никогда, даже частично, не принадлежала князю. Размер головщины не был определен законом и сначала зависел от взаимного соглашения обиженного с обидчиком, а впоследствии определялся судом на основании жалобы обиженной стороны.

Вира представляла собой штрафы, назначавшиеся за убийство свободного человека, введенные великими князьями первоначально на тот случай убийства, когда после убитого не оставалось родственников, имеющих право преследовать убийцу посредством частной мести. Вира поступала в казну князя как выморочное имущество. Размер виры определялся законом: за убийство людина (т. е. простого свободного человека), будет ли это русин, гридин, купчина, ябет-ник, мечник, изгой или словенин, – 40 гривен; за убийство мужа (т. е. боярина), высокопоставленных княжеских слуг – двойная вира, в 80 гривен; 20 гривен, или так называемое полувирье, – за убийство женщины или нанесение увечий, которые по тяжести сопоставимы с убийством человека, делают его нетрудоспособным: «Аще ли утнеть руку, и отпадеть рука или усхнеть, или нога, или око, или не утнеть, то полувирье 20 гривен, а тому за век 10 гривен» [17, с. 65].

Община, составляющая округ (вервь), ручалась за каждого из своих членов в сохранении между ними мира, тишины и спокойствия, и потому, если бы пало на них подозрение в убийстве, т. е. когда труп убитого найден в его пределах, и неизвестно было, кто убийца, она платила так называемую дикую виру по состоянию убитого.

В статье 4 Русской Правды установлено, что вервь имеет право платить дикую виру в рассрочку. Размеры виры – 40 и 80 гривен кун – очень значительные суммы, равные стоимости стада из 50 и 100 коров, которые составляли немалую часть собственности, принадлежавшей членам общины в целом. За вервью остается право распределения этих сумм между ее членами, что предполагает существование авторитетной общинной администрации, представляющей вервь и в общении с государственной властью. В свою очередь государственная власть согласна с выплатой дикой виры в рассрочку для сохранения общины и ее финансовой способности.

Впоследствии и, вероятно, с того времени, когда совершенно уничтожено было право ча- стной мести, вира стала в один ряд с головничеством, потому что тогда не было уже никого, кто бы имел право мстить. То и другое (вира и головничество) взыскиваемы были с того времени при каждом случае убийства: вира как наказание за преступление в пользу княжеской казны; головничество как частное вознаграждение в пользу близких родственников или наследников убитого.

П. Мрочек-Дроздовский под вирой изначально понимает частное вознаграждение. Но ввиду обстоятельств, по которым она была введена в русское право, и цели, которой она служила, вира сразу стала княжеской пеней. В этом было ее главное назначение на Руси, ставшее потом исключительным. Цель, для которой была введена вира, заставила забыть ее частный характер и обратила ее в княжескую пеню [11, с. 17].

Другие ученые склоняются к признанию за вирой преимущественно характера вознаграждения в пользу мстителей, за утраченное ими право кровной мести [3, с. 128].

В Правде Ярославичей показывается существенная особенность виры, ее отличительный признак, а точнее, «вира есть именно та продажа, которая не упадает только на виновное лицо, но уплачивается целою вервью» [3, с. 127].

Продажа являлась денежным взысканием, которое платилось виновным за нарушение личных чужих прав (кроме убийства) в виде существующих сейчас денежных штрафов. Продажа отличается от виры тем, что последняя взыскивалась за одно только убийство, а продажа – за все другие нарушения прав. Количество продажи определяется законом различно, смотря по степени преступления или вины: 1, 3, 12 и 20 гривен. Главным назначением продажи являлось возмещение ущерба, поэтому не случайно уплата продажи совмещалась с назначением «урока» – выплаты в счет возмещения ущерба пострадавшему лицу.

Уроками называлось денежное возмещение за причинение вреда, которое устанавливалось за большинство преступлений и выплачивалось за материальный убыток, понесенный владельцем какой-нибудь вещи из-за преступления. По причине такого назначения уроков они платились также за убийство несвободных лиц (рабов, холопов) и к ним, в пользу князя, прибавлялась еще продажа, если повредитель чужой вещи или убийца раба был человек свободный [11, с. 15–16]. Выделяют три вида урока:

• 1)    40 гривен – за убийство, а также за причинение увечья, вызвавшего отпадение или отсыхание руки, ибо это повреждение влекло фактическую утрату трудоспособности, в силу чего

• оно приравнивалось к цене жизни свободного человека;

• 2)    12 гривен – за различные телесные повреждения: удар орудием либо рукой, а также за вырывание уса или бороды;

• 3)    3 гривны – за различные посягательства, причинявшие моральные страдания либо материальный вред [24, с. 107].

В статье 2 Краткой редакции Русской Правды указывается, что обидчик должен уплатить лекарю за услуги, оказанные потерпевшему. О.И. Чистяков и В.Л. Янин считают, что, хотя это правило и содержится только в одной статье, оно применялось во всех случаях, касающихся телесных повреждений [15, с. 52].

Денежное взыскание в размере 12 гривен было предусмотрено статьями 3, 4 Краткой редакции Русской Правды за удары различными предметами (батог, жердь, ладонь, чаша, рог, тупая сторона острого орудия), не приводящие к серьезным функциональным расстройствам здоровья. Согласно ст. 3 Краткой редакции Русской Правды, если же кто кого ударит батогом, жердью, пястью, чашей, рогом или мечом плашмя, то (платить) 12 гривен; если его не настигнут, то он платит, и на этом дело кончается; в силу ст. 4, если (кто-либо) ударит мечом, не вынув его (из ножен), или рукоятью, то (платить) 12 гривен вознаграждения потерпевшему [14, с. 81].

Такой размер денежного выкупа превышал традиционный размер денежного выкупа за различные телесные повреждения, причиняющие более серьезный вред здоровью потерпевшего. К примеру, ст. 6 Краткой Правды устанавливала в качестве денежного выкупа 3 гривны «за обиду» – за отнятие (отсечение) какого-либо пальца.

Исследователи объясняют данный феномен повышенных денежных взысканий за незначительные телесные повреждения квалификацией их как оскорбления – преступления против чести и достоинства человека. Перечень предметов говорит о том, что для закона не имеет значения опасность для здоровья потерпевшего орудия, которым наносятся побои. Важен не столько сам удар, сколько нанесенная обида. Размер взыскания также указывает, что удары в данном случае рассматривались как оскорбительные для мужчины [15, с. 52].

Следовательно, урок как мера принуждения имел не только уголовно-правовой, но и компенсационный характер, совмещая в себе наказание и способ возмещения вреда, так как деньги выплачивались не князю, а пострадавшей стороне.

Установление урока в Русской Правде за причинение вреда чести и достоинству челове- ка тяготеет к гражданско-правовым деликтным обязательствам в современном понимании этого термина, что послужило основой к их формированию и развитию в более поздний период [9, с. 2–4].

Помимо жесткого установления штрафа в пользу пострадавшего лица Русская Правда предусматривала прецедент частных поединков как способа защиты чести и достоинства человека. В частности, место поединка – «поле» назначали окольничий и надельщик, которые, равно как и судья (боярин) и писец, получали определенную пошлину. Следует заметить, что перед началом боя надельщик отводил определенное пространство и обносил его веревкой, за что получал плату, которая носила название «вязчее», независимо от пошлины в 4 алтына. Если поединок происходил по причине пожара, убийства друга, похищения или кражи, обвинитель, если победит, может получить то, о чем попросил; окольничему дать полтину и оружие побежденного, писцу 50 денег, надельщику полтину; все оставшееся у побежденного следует продать и отдать судьям, самого же побежденного подвергнуть телесному наказанию по степени тяжести преступления [2, с. 16]. Тем самым Русская Правда явилась первым унифицированным законодательным актом, урегулировавшим вопросы о способах защиты нематериальных благ потерпевшей стороны.

Русская Правда в Пространной редакции на протяжении нескольких веков оставалась общим законом, определявшим принципы отечественного судопроизводства. Даже в XV и XVI вв. суды нередко назначали стародавние виры и «продажи», а также «поток и разграбление» (отобрание всего имущества осужденного и «выбития его вон из земли»). Так, в Двинской уставной грамоте 1398 г. одним из основных видов наказания являлся денежный штраф в пользу пострадавшего или его родственников [16, с. 181–182].

Таким образом, проанализировав статьи Русской Правды в аспекте развития правового института возмещения вреда, можно сделать вывод о том, что он был известен исследуемому закону, но напоминал в большей степени средство восстановления справедливости, так как возмещение вреда практически всегда сочеталось с выплатой виры или продажи [4, с. 25–27].

Разграничение в Русской Правде преступлений и гражданских правонарушений

Важный вопрос представляет собой разграничение в Русской Правде преступлений и гражданских правонарушений. В работах дореволюционных ученых, ученых советского времени

[6, с. 53] и современных авторов можно встретить утверждение, что Русская Правда не разграничивала преступления и гражданские правонарушения.

Так, по мнению В.И. Сергеевича, данные виды правонарушений в древности не различались, «всякое правонарушение, как убийство, так и неплатеж долга, одинаково называлось обидою» [17, с. 342]. И.И. Солодкин пришел к выводу, что Русская Правда не различала уголовные и гражданские правонарушения, а преступление называлось «обидой», под которой понималось причинение материального, физического или морального вреда.

В древнерусских правовых источниках отсутствовало деление на уголовно-правовую и гражданско-правовую ответственность, нормы уголовного и гражданского процесса. Однако наличие различных видов (мер) юридической ответственности свидетельствовало о будущих дифференцированных мерах уголовно-правового и имущественного воздействия на нарушителя имущественных прав собственников, – считает Ю.Н. Андреев [1, с. 68–101].

В.З. Гущин приходит к выводу, что в начальный период юридическая ответственность носила смешанный характер, т. е. включала и уголовную, и гражданско-правовую ответственность. В дальнейшем в процессе развития и совершенствования права в его системе происходит отделение гражданско-правовой ответственности от уголовной. Оба вида ответственности становятся обязательными, осуществляемыми и гарантированными государством. Причем для гражданско-правовой ответственности характерным является не любое государственное принуждение, а связанное с необходимостью возмещения имущественного ущерба или морального вреда [5, с. 52–57].

А.Н. Федорова, обосновывая применение двух форм ответственности по Русской Правде, отмечает, что законодатель вправе установить уголовную ответственность за нарушение гражданско-правовых обязательств, однако это не означает слияния двух форм ответственности, поскольку в этом случае нарушение гражданских законов определялось бы как преступление. Употребление термина «обида» по отношению к различным противоправным деяниям не является показателем неразграниченности преступлений и гражданских правонарушений, а является лишь указанием на то, что данное действие причиняет вред. Говорить следует не о смешении двух форм ответственности, а об одновременном их применении [20, с. 123].

В качестве примера различия между уголовной и гражданско-правовой ответственно- стью, имеющегося в Русской Правде, можно указать статью 18 (по Академическому списку) относительно истребления чужого имущества: «А иже изломить копье, любо шит, любо порт, а начнет хотети его дерьжати у себе, то приати скота у него; а иже есть изломил, аще ли начнет приметати, то скотом ему заплатити, колько дал будеть на нем».

Р.Л. Хачатуров не сомневается, что в данной статье зафиксировано гражданско-правовое нарушение: посягательство на имущественные отношения. Запрет со стороны государства происходит посредством имущественных санкций: изъятие имущества у незаконного владельца, выплата компенсаций за испорченную вещь, возмещение убытков, т. е. статья не предусматривает уголовную ответственность, хотя отмеченные в статье проступки и причиняли материальный вред [21, с. 35–53].

По мнению американского исследователя Д. Кайзера, в Древней Руси отсутствовало уголовное право как таковое. Всякого рода правонарушения, касающиеся личности или имущества, рассматривались как гражданские и влекли за собой не наказание, а лишь возмещение ущерба потерпевшему, и только после ХIII в. постепенно на смену гражданской ответственности приходит уголовная, начинается применение наказаний [15, с. 22; 8; 24].

Разграничение между уголовными и гражданскими правонарушениями в положениях Русской Правды К.Г. Стефановский обосновывает следующим: во-первых, правонарушения, которые влекут за собой простое вознаграждение пострадавшего лица (растрата закупом вверенного ему имущества, несостоятельное должничество), отличаются от правонарушений (разбой, поджог, коневая татьба, убийство), влекущих за собой уголовную ответственность в виде выдачи князю головой, уплаты вир и продаж; во-вторых, Русская Правда обращает внимание на злую волю преступника; в-третьих, Русская Правда знает две стороны преступления: причиняет моральный вред всему обществу и нарушает материальный интерес частного лица [18, с. 16–17].

Формы ответственности в уголовном и гражданском праве существенно отличаются: уголовному праву свойственно наказание виновных лиц, гражданскому – возмещение ущерба, поэтому утверждение о том, что названные отрасли права не различаются, является спорным.

Русская Правда при наказании за убийство предусматривает две меры ответственности – виру (уголовный штраф в пользу князя) и головничество (возмещение ущерба семье убитого). Таким образом, имеет место применение двух форм ответственности, как и в современном праве [15, с. 22].

Полагаем, следует присоединиться к мнению О.И. Чистякова, который замечает, что в Русской Правде «наличествуют сразу две формы ответственности... Законодатель вправе установить уголовную ответственность за нарушение гражданско-правовых обязательств» [15, с. 22].

К.Г. Стефановский систему наказаний за правонарушения рассматривает как основание для выявления видов правонарушений. Действительно, Русская Правда четко определяет: 1) группу правонарушений, которые подлежат высшей мере наказания – «потоку и разграблению» (ст. 7, 83 Пространной редакции и др.); 2) правонарушения, которые наказываются вирной штрафной ставкой – включая полувирье и двойную виру (ст. 3, 4, 5, 6, 8, 27 Пространной редакции и др.); 3) правонарушения, которые наказываются штрафом в размере 12 гривен (ст. 23, 25, 40 Пространной редакции и др.); 4) группу мелких правонарушений, штраф за совершение которых существенно (в 4 и более раз) ниже штрафа в 12 гривен (ст. 24, 29, 30, 32, 33 Пространной редакции и др.).

Выводы

Таким образом, можно смело утверждать, что исследовательское значение анализа правовой системы Киевской Руси связано не только с изучением важной вехи развития национальной правовой системы и сопровождающих этот процесс исторических закономерностей, но, прежде всего, с определением перспективных направлений дальнейшей его эволюции, прошедших вековые испытания временем и получивших свое продолжение в общемировой парадигме современного права. Такой методологический подход успешно реализуется посредством обращения исследовательского внимания к унифицированным в Русской Правде положениям, заложившим основы правового регулирования юридической ответственности за гражданские правонарушения. Примечательно, что, как и в современном гражданско-правовом регулировании развитых национальных юрисдикций, включая российскую правовую систему, центральное место среди способов и правовых мер, направленных на защиту гражданских прав, в Русской Правде занимают положения о возмещении ущерба, как материального, так и морального.