Русская религиозная традиция в социокультурном пространстве народов России

История порой совершает резкие, непредсказуемые повороты. Народ, казалось бы, обреченный на исчезновение, вдруг поднимается начинается новый период плодотворной жизни. Одну из центральных проблем современности составляют вопросы веротерпимости, толерантности культур в обществе. Но последнее возможно вследствие их диалога. Подлинный смысл обращения к русской духовной культуре и философии раскрывается при рассмотрении наследия русской философии и русской религиозной традиции.

Известный американский исследователь А. Валицкий верно отмечал, что полемика западников и славянофилов есть идеальный пример раскола традиционалистского общества в ходе его модернизации на два непримиримых течения —сторонников консервативного национализма, отстаивавших традиционные ценности в их неизменном виде, и сторонников рационализации, или модернизации, общества по западному образцу1. В ходе указанной полемики славянофилы противопоставляли самобытные духовные начала русского общества основному принципу западного общества, суть которого, по их мнению, заключается в бездушном рационализме, формализме и бюрократизме2.

Размышляя о духовности, рассматривая ее природу и сущность, в философии всегда исходили из того, что духовность есть «своеобразный закон сохранения че-ловечности»3. Духовность делает человека человеком. Ей присущи целостность, полнота бытия. Это центр личности, делающий ее автономной и суверенной. По Вл. Соловьеву, духовная жизнь —сугубо личная жизнь, но высший ее целью служит духовное единение с другими людьми через всеобщую причастность к всеединству, потому что идея нравственного совершенства является всеобщим делом человека.

В истории российской культуры отчетливо прослеживаются две тенденции оценки феномена души человека. Фольклорноязыческий, дохристианский пласт культуры представлял «дух человеческий» как функциональный и, в общем, необходимый для существования человека и общества фактор. Христианское наследие рассматривало проблему души как не метафизически не инфернальное явление, в первооснове которого лежит злая или добрая направленность. Обе эти традиции в значительной степени уравновешивались российской национальной спецификой, русским менталитетом, исходившим из принципа справедливости как равного воздаяния. Духовность в фольклоре понималась в качестве высшего закона, возмещения по принципу бумеранга: «как аукнется, так и откликнется».

На разных стадиях развития российского общества к проблеме соотношения души и духовности обращались многие русские мыслители. Духовный и культурный подъем в России Х1Х—ХХ веков, который именуется «русским религиозным ренессансом», не противоречил той нравственной реальности, что была выработана многовековой практикой в византийской святоотеческой традиции.

В России материальной стороне жизни всегда отводилось второстепенное место, преобладающая позиция принадлежала духовности. Эта позиция приобретала довлеющее значение, когда проводилась политика изоляционизма и утверждения мессианизма. В истории российской конфессиональной традиции «...русское духовенство... было веками приучено к послушанию гражданским властям. Но при этом русский православный народ никогда не отождествлял Церковь как таковую с публичными выступлениями или поведением иерарахии. Церковь. народ обретал в бо-гослужениии...»4.

Исторически православная традиция оказалась самой сутью мировосприятия россиян и образом их жизни. В то время культура христианской Греции почти замерла в своем развитии на сотни лет после порабощения ее турками. Восстановить свою государственность страна смогла лишь благодаря помощи России. Из рук греков россияне подхватили знамя православной христианской культуры и этики, подняли его на величайшую духовную высоту, настолько, что русских православных святых стали почитать во всем христианском мире. По наблюдению А. Ф. Замалеева, «русское православное сознание в течение веков претерпело значительные трансформации, видоизменяясь как в сфере культуры, так и обрядности. В нем отчетливо выделяются три этапа, или формы развития: древнекиевский, когда оно было преимущественно ориентировано на почитание Богородицы, московский, ознаменовавшийся переходом от «богородичного» православия к христоцентризму и, наконец, синодальный, сохраняющийся и поныне, возникший на почве замены христоцентризма новогреческим тринитаризмом, поклонением Святой Троице»5.

Традиционные религии России, сохранив неизменными основы культа, приняли в состав общины значительное количество верующих, что является причиной изменения российского менталитета. При осмыслении процессов социокультурного развития росссийско-православного региона вне рамок исторических условий крайне затруднительно и контрпродуктивно рассматривать специфику византийской духовности. На нравственную культуру в значительной степени оказали влияние именно исторические условия развития народа. Интересно наблюдение В. Шубарта относительно специфики русского традиционного уклада национального самосознания: «Для русского человека... характерна близость религии и истории; у русских дух и дело, идеал и политика стремятся соединиться в одно»6.

Проблема заключается в том, что на протяжении всей истории Россия сталкивалась с противоборством ориенталист-ских и вестернизаторских тенденций, о чем свидетельствует целая эпоха споров (XVII век) в истории русской религиозной мысли. В этой связи следует отметить, что вплоть до сего дня русская традиция со- храняла свою специфику, являясь, по замечанию Д. С. Лихачева, «времяпростран-ством», а по Л. Н. Гумилеву —ойкуменой «православного суперэтноса», заимствуя и западные и восточные элементы, что и отмечается в данной работе.

XX столетие в российской истории показало несколько иные социальные последствия, выработанные иными социальными доминантами, нежели они были представлены в русской духовной традиции. «Русский вопрос» включает в себя три связанные между собой группы проблем. Одна из них относится к «естественному», как говорят демографы, воспроизводству русского этноса и его физическому здоровью, другая —к его языково-культурному воспроизводству и «духовному здоровью», третья —к его взаимоотношениям с другими этносами страны». То же самое можно сказать и о других этносах, но вопрос о русском народе, этносе занимает особое место в череде трагедий XX века. Именно после развала Российской империи он становится для России и ее народов судьбоносным и затрагивает не только саму российскую проблематику. Можно предположить, например, что размежевание восточных славян не завершилось образованием Украины и Беларуси, данный процесс продолжается до сего дня, и не только в РФ.

Обрушившиеся три революции, гражданская война, последующие события 1920—1930-х годов нанесли урон отечественной культуре, сравнимый лишь с татаромонгольским погромом XIII века, а по воцарившийся бездуховности, торжеству мифо-ритуализма, уродливому культу вождей, превзошедшему богопочитание римских императоров, по тотальному истреблению основ духовной традиции в XX веке были превзойдены все катастрофы, в том числе «Смутного времени». Формально гарантированный духовный плюрализм не связан с последовательностью отечественной истории как истории складывания определенной территории, становления государственной власти и образования народа. Церковно-государственная невнятица в длительной перспективе способна незаметно обернуться расслаблением даже русской России и возможным хаосом в Северной Евразии.

Уже до 1917 года в России существовали мощные центробежные тенденции. Ответственность за распад Советской России несут не только современные общественные деятели и граждане СССР, но и наши предки, увлекшиеся расширением державы, включая в нее обширные территории сложившихся крупных народов, заведомо ориентированных вовне. Виноваты и «ассимиляторы», бодро превращавшие империю в национальное государство. Причины распада Российской империи были не только в национальной и языковой, но и в религиозно-конфессиональной дезинтеграции.

История укрепления здесь протестантских деноминаций, инославных организаций не связана с основным руслом развития России. Дело не в субъективном восприятии исторически нероссйиских конфессий и рассмотрении прав верующего, а в государствообразующей роли духовной традиции и ее истории. Сегодня, когда конфессиональный состав многих российских регионов быстро меняется, в Поволжье и на Дальнем Востоке, не говоря о Кавказе, проблема носит острый характер и приобретает политический оттенок.

К началу 90-х годов XX столетия в российском обществе исчезла тенденция к интегративности, что обострялось конвергентными устремлениями в идеологии и политических процессах. Указанное обстоятельство существенным образом повлияло на ситуацию в поликонфессиональных и многонациональных регионах в России, где особенно среди молодежных социальных групп, стали доминировать экстремистские и фундаменталистские ценности.

Важнейшей составляющей решения задач современности является ознакомление с отечественными историко-культурными традициями, с реальными духовнонравственными ценностями, унаследованными современными гражданами России. Это позволяет не только оптимизировать и углубить современный процесс развития русской национальной культуры самосознания.

Традиции древнерусской и российской духовных культур важно воспринять в аспекте духовно-нравственного содержания известных духовных творений русских ре-лигиознх деятелей, которые имеют исто- рические корни в жизни российского общества. Это прежде всего восточно-христианское религиозно-философское наследие.

В период господства золотоордынских владык на востоке Европы в XIII—XIV веках русскому обществу вновь пришлось самоопределяться относительно исламского наследия. Как считает В. К. Кантор, в период «...XIV—XV веков, когда... татарская власть ослабела, была отброшена и образовалось не похожее на западноевропейское централизованное государство»7.

Следует отметить нравственную направленность проповедей религиозных деятелей Руси периода ордынского владычества на укрепление и пробуждение народного духа, пережившего шок от потрясений XIII века. Именно в те кризисные годы происходит нравственное перерождение Руси, евангельские моральные требования проникают глубоко в русское сознание, «пробужденное» от окостенения великими подвижниками и проповедниками XIII—XIV веков.

В первую очередь заимствовалось то, что было непосредственно связано с формированием и оформлением самобытной культуры Руси. Развитие русской традиции было тесным образом связано с укреплением государственной организации и ростом ее влияния на население, строительством церквей и монастырей, созданием оригинальной литературы, подвижнической деятельности.

Существенное воздействие на тогдашнюю духовную жизнь Руси продолжала оказывать Византия. Однако у Руси судьба сложилась по-иному, нежели у византийцев. Моральная поддержка авторитетнейшего среди всей русской религиозной паствы духовного деятеля — Сергия Радонежского имела важное значение для духовного объединения Руси во имя победы над ордынскими войсками. Святой всея Руси, болея душой за судьбы Русской земли, принял на себя тяжесть решения и своим благословением избавил колеблющихся от сомнений. Чтобы не дрогнули русские в противостоянии с ордынцами, Сергий послал в войско Дмитрия Донского своих любимых учеников —Ослябю и Пересвета.

Сергий Радонежский (XIV век) утвер- дил в русском обществе этику трудолюбия, развивал моральное зрение своего народа, которое обернулось такой мощью, что на многие века стало нравственным фундаментом государственного могущества России. Произошло чудо, когда уставший и измотанный морально народ смог найти в себе силы преобразить культуру. Россия сумела сохранить свой культурный облик. Важная заслуга в этом принадлежит поистине преобразующей русское общество нравственно деятельности преп. Сергия и его преемников.

Россияне, более тысячи лет живущие в традиции православия, которая расценивает как тяжкий грех предательство традиций отцов и дедов, относятся к нему как к отклонению от нормы и всячески это осуждают. Однако Т. Б. Дмитриева отмечает: «В культуру финно-угорских народов христианство вошло лишь 350 лет назад, причем в значительной степени принудительно, поэтому ограничения христианской морали у них практически отсутствуют». В этой связи трудно не согласиться с тем предположением, что «утрата традиционных культурных корней вследствие насильственного внедрения чуждых для финно-угров нашей страны нравственных ценностей, устоев и форм поведения, не соответствующих историческим традициям жизнедеятельности, подавления чувства национального самосознания, снизила психологическую устойчивость людей, привела к развитию аномальных форм поведения...»8. Исходя из указанного основной задачей при рассмотрении мировоззренческих оснований этносоциального развития российских регионов следует считать структуру нравственного сознания и общественного уклада, господствовавшего в тех или иных традициона-лизмах: тюркского или финно-угорского плана. Важной составляющей при распространении общероссийской парадигмы общественного сознания был аспект философии и семантики языка.

Сужение духовных смыслов жизни современного человека, обеднение его языкового сознания привели к утрате широкого спектра значений слов, таких как любомудрие, смиренномудрие, целомудрие, ве-ликомудрие, мудрословие, суемудрие, муд- роучительный и др. Большинство из этих значений сложилось в контексте духовнорелигиозной литературы под сильным влиянием византийской религиозности и популярной греческой философии, обусловивших общее понимание мудрости в духе христианского благочестия.

Российская конфессиональная культура сегодня, на первый взгляд, переживает период бурного роста и обновления. В то же самое время в наследство от советских лет она получила вовсе не «нравственное благолепие», а запустение в 80 % приходских храмов, отсутствие региональных структур религиозного образования. Не случайны замечания Святейшего патриарха Алексия II о том, что мы переживаем время, сравнимое с эпохой христианизации Руси.

Духовность общества — не какая-то абстракция в смысле открытия театров, цирков, увеличения тиражей газет (хотя и это необходимо), а конкретный вопрос о роли церкви в образовании, становлении и деятельности государства. Нынешнее законодательство в указанном плане не предоставляет гарантий для традиционной конфессиональной культуры России.

Россия переживает сейчас такое время, когда меняются ориентиры развития как государства, так и отдельных людей, когда идет интенсивная ломка нравственных норм, духовных ценностей и идеалов, которая отражается в настроении молодежи. Самое главное здесь —нарастание разочарованности в перспективах, снижение нравственных критериев.

Так, А. Альмарик утверждает, что восточная ветвь христианства, «носившая в России полуязыческий... служебно-государственный характер»9, отмерла. Данное положение не выдерживает критики хотя бы потому, что наблюдается благополучное функционирование в странах с рыночной экономикой ислама, буддизма, конфуцианства и других религий, построенных на иных принципах, чем христианство в «обновленном» виде.

Принято говорить о конце XX века как об эпохе, разрушившей веками строившуюся в человеке и обществе систему ценностных ориентиров, поставившей под сомнение тот мир смыслов, в созидании которого не последнюю роль сыграло христианство и который пытается полностью заменить окружающий нас мир вещей и общество потребления.

Сам ход мировой истории поставил под сомнение гуманистические идеи. Пытаясь осмыслить происходящее, русские философы полагали, что являются свидетелями завершения целого этапа человеческой истории —Нового времени. Его крушение — следствие возобладания веры в то, что человек самодостаточен, а история творится без участия высших нравственных ценностей. Мыслители России полагали, что общее крушение было связано с неверной интерпретацией гуманизма, предложенной

Новым временем.

Российские народы сегодня хранят лишь примеры той давней и крепкой связи, которая всегда была характерна для отношений советской эпохи. Переняв более десяти веков назад восточнохристианскую традицию равноправности различных народов в едином социокультурном пространстве от византийцев, Россия не отреклась от этого духовного родства и в XX —XXI веках.