Русский декаданс как форма выражения кризисного сознания в литературе и культуре рубежа XIX - ХХ веков

К концу XIX в. кризисные явления художественного сознания, связанные с общеевропейской культурной ситуацией «Смерти Бога», получают достаточно широкое распространение в интеллектуальной и художественной культуре России. Создаются условия для распространения потенциально свойственных любой культуре элементов пассивно-чувственной ментальности (по классификации    П.А.Сорокина),    всегда имеющей выраженный кризисный характер. Так в русскую культуру приходит декаданс.

Изучение декаданса имеет уже более чем вековую    традицию    в    философии, культурологии,     литературоведении     и искусствоведении. В России декаданс складывается в конце ХIХ в. как национальный вариант    феномена    философской    и художественной культуры Европы, явившегося реакцией на всеобщий духовный и общественный кризис. Фундаментальные посылки культуры русского декаданса

декадентского мировоззрения, сложившегося в русской философской и художественной культуре в конце ХIХ в., и представляющего трансформацию и синтез крайнего индивидуализма, нигилизма, пессимизма, аморализма и мистицизма. Сущностью и интегратором всей системы в целом выступает крайний индивидуализм, в наиболее ярких и последовательных проявлениях обостряющийся до солипсизма.

Мироощущение декаданса отличают пессимизм и скепсис в отношении позитивного изменения картины мира. В этом смысле декаданс справедливо считается реакцией на кризис позитивизма. «Декадентство, – писал один из первых исследователей интересующего нас социокультурного феномена А.И.Покровский, – далеко не оригинально и не ново, а старо как сам мир, – оно симптоматично: погибали цивилизации и на развалинах их нарождались новые, на пороге самой смены их, захватывая конец первой и начало второй, непременно возникало свое декадентство, в общем всегда тождественное себе и неизменно характеризуемое полным произволом мысли, грубой профанацией религии и самым широким, необузданным разгулом чувственности» (Покровский 1904: 539).

По типу культурной ментальности декаданс занимает промежуточное положение между пассивно-чувственным и идеалистическим и во многом соответствует тому, что можно определить как цинически-чувственный тип ментальности, аксиологическое кредо которого не представляет собой никакой подлинной целостности, хотя отчасти похоже на пассивночувственное. Истина здесь не представляет собой ничего связного. Никаких реальных моральных ценностей, за исключением чувственных, замаскированных духовными, нет. Моральный облик этого типа культурной ментальности – цинизм и нигилизм. Эстетические ценности – чувственные, замаскированные духовными. Однако для уяснения специфики культурной ментальности декаданса важно учитывать цели данного культурного феномена и средства их достижения. Декадентский индивидуализм – определяющая категория данного типа ментальности – объединяет в себе черты ренессансного и романтического индивидуализма и наполняется эсхатологическим содержанием. В связи с этим для декадентского мироотношения первостепенное значение имеет идея неприятия мира. Причем корни такого отношения к действительности видятся декадентами не только в человеческой природе, но и в духовной истории человечества. В этом неприятии – суть декадентского отношения к миру и обществу, которое можно определить как декадентский нигилизм.

Используя традиционное аксиологическое триединство, можно ясно себе представить ценностный ряд этики русского декаданса. Здесь и красота, но красота смерти и увядания; здесь и истина, желанная и недостижимая, рассыпающаяся на тысячи индивидуальных «правд»; здесь и добро, но связано оно не с жизнью, почти всегда воспринимаемой как зло, а со смертью. Мотивы пессимизма, отчаяния, суицида, «двойного бытия», индивидуализм и мистицизм, свойственные декадансу, не представляют собой чего-то исключительного для мировой литературы и искусства, однако именно в декадентском мировоззрении все эти черты структурируются вокруг идеи приятия смерти как пути к небывалому и окончательному наслаждению.

Декаданс в собственном представлении является квинтэссенцией высшей деятельности человечества, открывшей перед ним новые миры, а перед человеком – возможность небывалого эстетического наслаждения. Уже это положение демонстрирует стремление декаданса довести до предела гедонистические устремления чувственного искусства. Декаданс ищет предельного, абсолютного, вечного наслаждения и не находит его в жизни. Удовольствия жизни предельны, и только смерть открывает путь в бесконечность. Бессмысленно каждый день «срывать день», не лучше ли его «сорвать» раз и навсегда, навечно. Таким образом, декаданс как тип культурной ментальности представляет собой эклектичную структуру, интегрирующуюся вокруг цинически-чувственных ценностей и соединяющую в себе радикализованные элементы пассивного эпикурейства и эсхатологический гедонизм.

Особое место в декадентском мировидении занимает неоромантическое представление о фатальной раздвоенности мира: явление более не выражало сущность, оно было лишь ее таинственным знаком. Единственным средством, которое открывало человеку предельную истину, был символ. Философско-эстетические взгляды декадентов обнаруживают различное понимание его смысла, подчас менявшееся в зависимости от характера теоретических задач, стоявших перед ними.

Декадентская гносеология, отправным пунктом которой стал крайний индивидуализм, а необходимыми условиями – негативное отношение к действительности и дискредитация возможности рационального постижения мира, рассматривала символ как форму познания сверхчувственной реальности, недоступной разуму. Допуская бесконечное множество толкований, символ раскрывает ирреальную сущность реального мира. Декадент устремлен в ирреальность всей логикой своего мировосприятия, ориентирующего его на недоверие к действительности, за которой скрывается реальность высшего порядка. Этой мировоззренческой позицией определялась и деятельность художника, поскольку именно ему вручены ключи высшего познания.

Неизбежным результатом попытки преображения ненавистной декаденту действительности на уровне самой действительности оказывается своеобразный декадентский аморализм. Что добро, а что зло – решать художнику: «При создании основных определений морали я по необходимости должен считать себя единственным в мире субъектом, – писал в своей книге «Религия будущего» один из теоретиков русского декаданса Н.М.Минский, – а все остальные в мире явления и всех людей – объектами моей воли» (Минский 1905: 127) Аморализм в поведении, умонастроении и в теории особенно распространяется в периоды кризисов и упадков того или иного общества, и то, что он нашел воплощение в декадентском мировоззрении, – закономерный факт. Художник, отображая какие-либо стороны действительности, самим способом ее освещения склоняет нас к той или иной нравственной оценке. Именно в этом способе и характере оценки сказывается декадентский аморализм. Проявления его разнообразны, степень различна в каждом конкретном случае. Но именно декадентский аморализм породил небывалые в истории русской общественной и художественной мысли факты этического порядка – преступление без наказания, апологию убийства и самоубийства.

Индивидуалистический пафос определяет ключевую, интегрирующую особенность творческой установки декаданса, каковой является объективация субъективных переживаний. Этот принцип позволяет мистические откровения субъекта познания принести в дар умирающему миру. Объективация понималась декадентами в шопенгауэровском смысле – как переход субъекта в объект, то есть обретение формы: времени, пространства, причинности. Именно так предельная истина, открывающаяся взору художника, принявшего на себя функции Творца, приходит в мир.

Поиски материала для творческой реконструкции мира сосредоточены в области ирреального, интерпретация которого носит в декадентской литературе всегда индивидуальный характер. Отсюда – своеобразный декадентский мистицизм, синтезирующий в себе романтический, христианский и фольклорный. От ортодоксального мистицизма христианства он унаследовал мысль о том, что Абсолют (Бог) индивидуален, и “единение” с ним происходит через общение. Но если в христианстве это “диалогическое” общение, которое требует согласия партнера и потому не может быть односторонним усилием, то в декадансе оно, как и у романтиков, переосмысляется как слияние или замещение, а посему может восприниматься как еретическое. Относительная бедность индивидуального мира личности компенсируется тем, что он населяется образами мифологии и народной демонологии.

Негативное отношение декадентов к миру находит выражение в идее принципиальной бессмысленности жизни, выраженной ужасающими образами, в каких является автору действительность. Отнюдь не внушающие оптимизма картины быта провинциальной России, широко представленные в декадентской прозе, пугают, если изменять мир, то вплоть до уничтожения, если изменять себя, то вплоть до самоуничтожения.

На рубеже XIX–ХХ вв. декадентское мировоззрение обосновалось в рамках культуры элитарной, то в начале XXI в. сфера его воздействия заметно расширилась: из элитарной культуры декаданс проникает в молодежную, из молодежной – в массовую. Но, что еще более важно, в новейших стилизациях мы неизменно наблюдаем воплощение декадентского постулата о противоречивости (как варианте эклектичности) не как недостатке (в противовес художественной цельности классического искусства), а как о неизбежном достоинстве любой художественной системы в эпоху упадка культуры. Эта черта станет главным декадентским симптомом литературы русского постмодернизма и, судя по всему, переживет последний.