Русский Харбин как многонациональный и многоязычный центр в ХХ в.: качественная и оценочная характеристика языковой ситуации

Город Харбин был основан русскими в 1898 г. на северо-востоке Китая в связи со строительством Китайско-Восточной железной дороги, возведение которой началось в соответствии с подписанным между Россией и Китаем договором. Это был политический и экономический шаг русского правительства, поскольку дорога была наикратчайшим путем к находящемуся на дальневосточной окраине г. Владивостока. С этого времени русское присутствие на территории Китая было массовым. Политические события начала ХХ в. в России сделали Китай пристанищем для гонимых новой властью, а сам Харбин стал центром русской восточной эмиграции. Вместе с тем Харбин характеризовался и другим иностранным присутствием, вызванным политическими и экономическими интересами как европейских, так и азиатских стран. Харбин стал своеобразным Вавилоном – «международной выставкой рода человеческого», «многонациональным, разноликим и разноязычным городом» [1, с. 64] а языковая ситуация Харбина в начале и середине ХХ в. входит в число интереснейших и своеобразных.

Проблема языковой ситуации (далее ЯС), по мнению исследователей, является самой существенной и специфичной для социолингвистики, и в понятие языковой ситуации следует включать всю функциональную сторону языка: [2, с. 127-130]. Актуальность описания языковых ситуаций вне сомнения, поскольку каждая конкретная языковая ситуация по возможности должна быть учтена при целостном типологическом описании языковых ситуаций, а также потому, что исследование кон- кретных языковых ситуаций позволяет оценить перспективность языковой политики в отношении языка и прогнозировать тенденции языковой жизни [3, с. 134; 4, с. 102].

Под языковой ситуацией нами традиционно понимается «совокупность форм существования (а также стилей) одного языка или совокупность языков в их территориально-социальном взаимоотношении и функциональном взаимодействии в границах определенных географических регионов или административно-политических образований» [5, с. 616]. Опыт изучения языковых ситуаций выработал определенную схему анализа ЯС, способствующую их типологизации [5, с. 615-616]. Набор признаков ЯС включает как количественные, так и ее качественные и оценочные (эстимационные) характеристики.

Количественные характеристики ЯС в Харбине подтверждают ее неординарность и уникальность: 1) она поликомпонентна , т.к. включает в себя множество идиомов как на уровне экзоглоссии, так и на уровне эндоглоссии; 2) по демографической мощности ЯС разномощна , т.к. численность носителей того или иного идиома различна; 3) по коммуникативной мощности анализируемая ситуация является неравновесной, поскольку число обслуживаемых коммуникативных сфер у каждого идиома индивидуально; 4) рассматриваемая ЯС относится к числу многополюсных по причине функционирования в Харбине нескольких доминирующих идиомов [6, с. 110-120]. Одной из целей настоящей статьи является анализ качественной стороны рассматриваемой языковой ситуации.

Качественные характеристики

• 1.    Лингвистический характер входящих в языковую ситуацию идиомов

• 2.    Структурно-генетические отношения между идиомами

По лингвистическому характеру идиомов, составляющих языковую ситуацию, последние подразделяются на одноязычные и многоязычные. Языковая ситуация в Харбине в первой половине и середине ХХ века являлась многоязычной, т.к. использовалось более двух десятков языков в разных своих регистрах. Перечислим те языки, о функционировании котоых в Харбине достоверно известно из документальных и научных источников: китайский, русский, корейский, японский, маньчжурский, дунганский, украинский, белорусский, польский, чешский, литовский, латышский, датский, шведский, голландский, английский, немецкий, идиш, иврит, французский, итальянский, испанский, армянский, грузинский, эстонский, турецкий, татарский, монгольский, португальский, греческий, сербский, румынский, венгерский, цыганский, хинди (всего 35).

По этому показателю однозначно охарактеризовать языковую ситуацию Харбина нельзя ввиду многонациональности и разноязычности этого города в рассматриваемый период. Приведем факты, показывающие структурно-генетическую неоднородность анализируемой языковой ситуации.

Во-первых, в начале и середине ХХ в. в Харбине сосуществовали языки неродственные и типологически различные:

• А)    изолирующий китайский язык⁶ и флективные славянские языки: русский, украинский, белорусский, польский и др. Кроме того, китайский язык и славянские языки относятся к разным языковым семьям: китайский – к сино-тибетской семье языков, славянские – к индоевропейской ;

Б) корейский и японский языки, как и другие алтайские языки, относящиеся к агглютинирующим языкам и имеющие тенденцию к усилению флективности [8, с.28; 9, с. 241; 10, с.625], сосуществовали с китайским языком – языком изолирующего типа [11, с.226; 12, с.227; 13, с.511]. Кроме того, корейский и японский языки, относящиеся по наиболее достоверной версии к алтайской языковой семье [14, с.429; 8, с.28; 7, с. 84], являются генетически неродственными китайскому языку – языку сино-тибетской семьи;

• В)    агглютинирующие корейский и японский языки, языки алтайской языковой семьи, сосуществовали с флективными славянскими языками – языками индоевропейской семьи языков.

В этом плане рассматриваемая языковая ситуация в Харбине начала и середины ХХ в. являлась гетерогенной и гетероморфной .

Во-вторых, в рассматриваемый период в Харбине сосуществующее положение занимали языки, имеющие общую генеалогию и являющиеся типологически тождественными:

• А)    алтайские языки – корейский, японский, маньчжурский морфологически агглютинирующие ;

Б) индоевропейские славянские языки (русский, украинский, белорусский, польский…), германские языки (немецкий, английский, датский, шведский), романские языки (французский, итальянский), балтийские (литовский, латышский) морфологически флективные ;

• В)    сино-тибетские языки – китайский, дунганский [15, с.145] морфологически изолирующие .

• 3.    Функциональная равнозначность – неравнозначность идиомов

• 4.    Характер доминирующего в государственном масштабе идиома (металекта) определяется по тому, местный доминирующий идиом или иностранный, не местный. Доминирующий в государственном масштабе – в Китае – идиом один – местный язык: китайский язык . Его статус доминирующего в государственном масштабе распространяется и на Харбин, уникальный многонациональный и многоязычный город – «государство в государстве». Но нами рассматривалась языковая ситуация в Харбине, т.е. в рамках города как административно-территориальной и административнополитической единицы. Такой подход позволяет указать (по крайней мере в период до 30-х гг., до японской оккупации Маньчжурии) два доминирующих в городском масштабе идиома: местный – китайский язык и иностранный – русский .

С учетом этих сведений рассматриваемая языковая ситуация Харбина в данном своем фрагменте может быть определена как гомогенная и гомоморфная .

В-третьих, известно о сосуществовании в анализируемой языковой ситуации морфологически однотипных языков, но разных по своему происхождению. Так, в Харбине функционировал иврит, использовавшийся переселенцами-евреями в бытовом межэтническом общении, а также в образовательной, религиозной сферах и в сфере массовой коммуникации [16, 2002, с.472; 17, с.79]. Иврит относится к афразийской (семито-хамитской) языковой семье, морфологически же он – флективный (фузионный, в другой терминологии) [14, с. 453]. Существование его наряду с типологически схожими флективными, но относящимися к индоевропейской семье славянскими (русским, польским…), германскими (английским, немецким…), романскими (французским, итальянским) языками позволяет характеризовать этот фрагмент языковой ситуации Харбина как гетерогенный и гомоморфный .

Таким образом, мы наблюдаем редкое соединение одинаковых и разных по своему происхождению и типу языков в Харбине начала и середины ХХ в., которое не привело: а) к выбору одного из языков, функционировавших в Харбине, в качестве доминирующего средства межнациональной коммуникации; б) к созданию какого-либо особого общего средства межнационального общения, но стало, вероятно, одним из условий их толерантного сосуществования в Харбине на протяжении более чем полувека.

Данный показатель определяется по официальному коммуникативному статусу идиомов. Языковую ситуацию следует считать гармоничной, если идиомы обладают равным статусом, дисгармоничной – если у идиом разный статус [5, с. 617].

В Харбине, характеризующемся многоязычием, языковая ситуация в целом дисгармоничная , т.к. языки в подавляющем своем большинстве не имели официального статуса, кроме трех: китайского – на протяжении всего периода существования Харбина; русского – до тех пор, пока в 1952 г. не были окончательно переданы Китаю права на КВЖД [18, с.378] и русские не потеряли точку опоры в восточной эмиграции, точку приложения своих сил и источник средств к существованию; японского – в период оккупации Маньчжурии и Китая Японией (1932-1945 гг.). Напомним, что иметь официальный статус – это значит быть языком государственного управления, законодательства, судопроизводства. Каждый из перечисленных языков имел статус официального в среде своей социально организованной этнической общности и не распространялся в таком статусе на другие этнические группы, если только эти группы не были связаны друг с другом отношением к одному государству (например, русские и русскоподданные других национальностей).

Сложность выявления доминирующего в государственном масштабе идиома связана с изменчивостью языковой ситуации в Харбине, обусловленной политически. Постоянная смена административного управления на КВЖД и в Харбине (сначала, с 1898 г., дорогой управляли Царская Россия и Китай, затем – Советская Россия и Китай, с 1932 г. – Япония, с 1945 г. – Советский Союз и Китай, а с 1952 г. – только Китай) сопровождалась сменой политических и языковых приоритетов и доминант.

Оценочные характеристики

Кроме объективных факторов, определяющих языковую ситуацию, немаловажное значение имеют субъективные, связанные с оценкой идиомов как носителями самих языков, так и носителями других языков «с точки зрения коммуникативной пригодности, эстетичности, культурной престижности и т.д.» [5, с. 617].

Справедливо заметил Г.В. Степанов, размышляя о субъективном факторе в оценке языка, что «субъективное отношение к вариантам единого языка или к разным языкам в пределах социума определяется характером межнациональных и межгосударственных отношений» [19, с.189]. Межнациональные отношения в Харбине можно охарактеризовать как толерантные , а межгосударственные (до японской оккупации) были строго регламентированы международными законодательными актами, не предполагающими какой-либо дискриминации местного населения⁷. Потому и отношение к своему и чужому языкам у харбинцев разных национальностей выразилось в двух тенденциях: во-первых, в стремлении сохранить свой язык и культуру и, во-вторых, в уважительном, толерантном отношении к чужим языкам и культуре.

Г.В Мелихов, русский историк и китаевед, 50 лет проживший в Харбине, писал: «…Опыт совместного проживания в течение десятков лет в Маньчжурии, в частности в Харбине, 35 народов и национальностей – уникален и поучителен. При этом ни одна национальная колония (включая и многочисленную японскую в период марионеточной империи Маньчжоу-диго) не жила изолированно и замкнуто от других, не было никаких внутренних границ, никаких «сеттльментов»8 – колонии жили, друг друга обогащая. Каждая вносила свой ощутимый эксклюзивный вклад в общественную и культурную жизнь всех «маньчжурцев», формируя тот удивительный сплав различных культур, прежде всего восточных. Но русское начало при этом преобладало всегда» [21, с.4]. На это указывал В.В. Ле-витский, тоже бывший харбинец: «Общение лиц разных национальностей, взаимодействие и взаимо-обогащение культур, традиций и интернационализация общественных ролей на практике обеспечивались различными механизмами и средствами. Люди учились друг у друга межэтнической коммуникации, усваивая разные языковые средства. Деловой, производственный и бытовой контакт разноязычного населения Харбина, харбинские школы и институты способствовали распространению в том мире русского языка. Пока еще остается шанс вспомнить, как тогда там говорили харбинцы, если это нам интересно» [22, с. 42].

Приведенные выше высказывания – из ряда многочисленных свидетельств о высоком статусе и престижности русского языка в Харбине – не местного, иностранного для данной территории языка. Высокий статус русского языка подтверждают такие факты: 1) многообразие функций, которые выполнял русский язык в Харбине; 2) стремление русских сохранить родной русский язык в исконном состоянии и чистоте, поддержание русской языковой среды; 3) отношение русских к родному языку как исторической и культурной ценности; 4) отношение носителей местного – китайского языка – к русскому языку как инструменту образования, науки, техники, как языку, несущему культуру, вылившееся в стремлении многих китайцев в Харбине овладеть русским языком с целью получить образование; 5) признание русского языка в Харбине как средства оформления городского топонимического пространства.

Итак, языковая ситуация в Харбине начала и середины ХХ в. соответствует следующим качественным и оценочным характеристикам: 1) по лингвистическому характеру составляющих ЯС идиомов она является многоязычной; 2) ЯС демонстрирует сочетание различных по структурногенетическому признаку языков и в разных своих фрагментах характеризуется как гомогенная и гомоморфная, гетерогенная и гетероморфная, гетерогенная и гомоморфная; 3) по функциональной равнозначности идиомов анализируемая ЯС дисгармонична; 4) в качестве металектов выступают 2 идиома – местный и иностранный (русский) языки.

Отсутствие языковой дискриминации, языковая толерантность, высокий статус русского языка как языка образования и культуры характерны для такой сложной и своеобразной языковой ситуации, которую оказалось возможным реконструировать по данным документальных и научных источников.