Самопорезы среди способов суицидальных попыток следственно-арестованных

Тюменская ОКПБ, г. Тюмень, Россия

Уровень суицидальной смертности является одним из важных медико-социальных показателей, принятых для системы официальной статистики как в нашей стране, так и за рубежом [14, 17]. Однако получаемые средние показатели в популяции часто не отражают реальной действительности в отдельных группах населения, что связано со сложностями выявления, регистрации и учета суицидального поведения [8]. Между тем известно, что эффективность профилактической работы выше при целенаправленной работе в группах риска [9, 10, 16], к которым относятся и режимные контингенты – военнослужащие [21], воспитанники детских домов [1], а так же лица, заключенные под стражу [13, 18]. Несмотря на происходящее в настоящее время формирование территориальных суицидологических служб [6, 12], объективная оценка распространенности суицидального поведения в этой группе затруднена [15]. Так, по наблюдениям В.Л. Дресвянникова и А.И. Простякова [2], у лиц с верифицированным нарушением адаптации, находящихся в судебной или судебно-медицинской ситуации, агрессивные проявления регистрируются в 53,1%, а суицидальные тенденции – в 40,6% случаев. В исследованиях А.М. Сысоева [19] показано, что частота само-повреждений в исследуемом контингенте может достигать 19%. Зарубежные авторы [22] приводят более высокие показатели – до 37%.

По оценкам М.Г. Кузнецовой и Е.Н. Фоменко [11] в следственных изоляторах УФСИН России по г. Москве в 2009 г. в общей структуре деструктивных форм поведения заключенных под стражу (n=175) преобладали членовредительства и самоповреждения (68,0%). Значительно реже регистрировались отказы от приема пищи и голодовки (11,4%), групповые конфликты с сокамерниками (8,6%). Доля суицидальных попыток составила 6,9%, завершенных суицидов – 5,1%. По данным других авторов в системе ФСИН России в расчете на 100000 подозреваемых, обвиняемых, осужденных уровень суицидов в 2009 г. составил 49, в 2010 г. – 56, в 2011 г. – 52, в 2012 г. – 66 [Цит. по 3], что значительно превышает показатель в среднем по стране в аналогичные периоды. Повышение суицидальной готовности объясняется как индивидуальнопсихологическими и личностными особенностями контингента, так и внешними факторами – условия содержания, ближайшее окружение, срок заключения и др., в большинстве случаев определяющих развитие так называемого пенитенциарного стресса [2, 4, 20].

Таким образом, несмотря на имеющиеся исследования в этой области, изучение суицидальной активности заключенных является важной медико-социальной задачей, требующей анализа самых различных аспектов этой проблемы.

Цель исследования: оценка случаев самопоре-зов у мужчин, совершивших суицидальную попытку в условиях следственного изолятора.

Материали и методы. Основную группу исследования составили 100 следственно-арестованных мужчин, совершивших суицидальную попытку. Возраст обследуемых – от 14 до 65 лет (средний – 39,5±1,7 лет). Все мужчины в постсуицидальном периоде наблюдались в медицинской части СИЗО.

Включение в основную группу исследования проводилось при отнесении регистрируемых аутоагрессивных действий к покушениям на самоубийство. Оценивался характер, мотивы действий, наличие внешних признаков – вербальные проявления, суицидальные угрозы, шантаж и др. После анализа всего комплекса данных исключались случаи, квалифицируемые нами как самоповреждение с неопределёнными намерениями («на спор», игра в карты и др.).

Методы исследования: клинический, клиникопсихопатологический, статистические.

Результаты и обсуждение. Оценка реализованных покушений на самоубийство показала, что са-мопорезы являлись ведущим способом в обеих группах (табл. 1).

Таблица 1

Способы суицидальных попыток мужчин исследуемых групп

Частота повреждений целостности кожных покровов с суицидальной целью среди заключённых под стражу составила 60,0%. Из них в 43 случаях подследственные для нанесения поверхностных самопорезов использовали лезвие бритвы («мойку»), реже, проволоку (n=6) или осколки стекла (n=4). При этом раны локализовались не только на предплечьях, локтевых сгибах, но и наблюдались в области шеи (n=13), реже – грудной клетки, живота (n=8). В 9 случаях повреждения включали две и более зон тела. У семи человек причинённые раны носили более глубокий, проникающий характер. С помощью «заточки» из ложки, вилки или гвоздя, в одном случае острым предметом, изготовленным из хлеба, обожжённым определённым образом, что сделало его твёрдым, как камень, заключенные наносили повреждения в области грудной клетки или живота.

На втором месте по частоте, регистрируемый у 27,0% заключённых, был приём с суицидальной целью инородных тел внутрь. На третьем – попытки самопо-вешенья, регистрируемые у 13,0% подследственных.

Выводы. Таким образом, результаты исследования показали, что среди заключённых под стражу, са-мопорезы являются ведущим способом суицидальных действий, составляя в общей структуре самоповрежде-ний 60%, что значительно превышает аналогичный показатель в общей популяции территории исследования [7]. Такие предпочтения в большинстве случаев можно объяснить условиями режимного учреждения, а так же характером суицидальной активности – преобладанием среди следственно-арестованных шантажных форм суицидальной активности – 71,0%.

Среди мер профилактики данного вида само-повреждения ведущей, помимо психологической работы, является ограничение доступа мужчин к колющережущим предметам.