Семейные конфликты в российской деревне 1920-х гг.: традиции и новации женского бунта

П ридя к власти в октябре 1917 г., большевики приступили к реализации разработанной ими программы по созданию в России социалистического общества, которое ничем не напоминало бы общественное устройство Российской империи. По замыслам идеологов РКП(б), общество Советской России должно было основываться на новой экономической базе, по-новому управляться и состоять из «новых людей», с иным сознанием, поведением, отношением к окружавшей реальности. Существенным изменениям в результате большевистских преобразований подлежали семейнобрачные отношения. Традиционные патриархальные порядки теперь ликвидировались и заменялись равноправными взаимоотношениями супругов.

Намерения большевиков превратить семью в союз равных и уважающих друг друга партнеров нашли живейший отклик у женской части населения РСФСР, а затем и СССР (мужчины, по понятным причинам, с меньшим энтузиазмом поддерживали эти намерения). В первую очередь новые семейно-брачные отношения стали укореняться в городских сообществах, всегда отличавшихся высоким уровнем социальной мобильности и восприимчивостью к многим новшествам (к тому же в городах процессы феминизации получили некоторое распространение еще в досоветский период). Вместе с тем даже в гораздо более консервативной деревне нашлось немало сторонников (точнее, сторонниц) гендерного паритета в рамках брачных союзов. Уже в первой половине 1920-х гг. в прессе зазвучали уверенные утверждения о завершении в деревне эпохи браков по расчету, по родительской воле, что теперь «не выйдет крестьянка замуж за того, кого не любит»1. Самодеятельные сельские поэтессы радостно писали: «Жили женщины в России // В годы деспота-царя. // Нет ни права, ни свободы, // Нет и радостного дня. … Но пришло другое время, // Улетела власть царя, // Вырвал женщину из плена // День великий Октября»2.

Однако, несмотря на то что в советской доколхозной деревне сразу же возникла заметная группа сторонников инициированных большевиками преобразований семейно-брачных отношений, большинство сельских жителей первоначально весьма негативно расценили подобные новшества и твердо придерживались старых традиций. Сельские корреспонденты (селькоры) неоднократно свидетельство- вали в первой половине 1920-х гг.: «…в большинстве случаев браки в деревне заключаются не по взаимному влечению брачующихся, а по соглашению родителей, основанному на материальных расчетах»1. Доминирование старых способов бракосочетания способствовало и сохранению таких негативных явлений, как зависимость членов семьи от домохозяина, их незащищенность от его хамства или рукоприкладства.

Рассматривая взаимоотношения в крестьянских семьях, следует сказать, что широко распространенное мнение о безропотной покорности крестьянок своим мужьям-тиранам верно лишь отчасти. По существу, на протяжении всей отечественной истории в сфере семейно-брачных отношений продолжалась неявная, но постоянная борьба полов, гендерные сражения за влияние в семье. С приходом к власти большевиков женский протест против гендерного неравенства получил государственную поддержку. Новая государственная идеология, подкрепленная законодательством, утверждала женщин в качестве полноправных граждан РСФСР, ни в чем не уступавших мужчинам. Крестьянки, выражавшие недовольство засильем патриархальных порядков, теперь могли рассчитывать на поддержку нового советского закона. Именно на новую идеологию и новое законодательство ссылалась Екатерина Зуева – жительница деревни Шилово Рязанской губернии, когда возмущенно писала в редакцию женского журнала «Крестьянка»: «…почему меня называют “бабой”, а не гражданкой, не “женщиной”, стараются этим словом показать, что я какая-то глупенькая, в роде крепостной»2. А крестьянка Е. Черняева уверенно утверждала: «…часто я слышу от своего мужа насмешки, но уже не то время, чтобы я подчинялась ему и чувствую себя свободной»3.

Правда, в доколхозной советской деревне присутствовали и традиционные методы женского протеста против засилья мужей. Как и прежде, жены не останавливались перед убийством наиболее злобствовавших и невменяемых мужей; причем советский суд, как правило, принимал во внимание причины и обстоятельства таких преступ- лений, не присуждая мужеубийц к чрезмерно строгому наказанию. Сохранялись и пассивные методы женского протеста.

В соответствии со спецификой эпохи в советской деревне все более широкое распространение получали новые формы женского протеста против сохранения патриархальных порядков и порождаемых ими негативных явлений в сфере семейнобрачных отношений. Теперь женский протест поддерживался партийными и административными структурами. При органах власти в сельской местности создавались отделы по работе с женщинами (женотделы), сотрудники которых опирались на активных крестьянок (делегаток4) и защищали права угнетаемых мужьями жен.

Действенной мерой защиты интересов сельских женщин стал развод, предусмотренный советским законодательством и производившийся теперь с необычайной легкостью. В Советской России в 1920-х гг. наблюдался настоящий бум расторжения браков. Одна из крестьянок девять лет промучилась с мужем-тираном и все эти годы молила Бога о том, чтобы он дал ей «светлую жизнь». Так вот, рассказав о своих мольбах, эта женщина добавляла, что защиту от тирана нашла не в небесной канцелярии, а в советском суде: «…не избавил меня Бог, не пожалел мою горькую долю. А пришли товарищи и дали мне развод, развязали руки, теперь я свободная, вздохнула и новую жизнь увидела»5. Впрочем, для большинства жительниц деревни развод все-таки оставался тяжелым решением, так как в этом случае им приходилось самостоятельно вести хозяйство и воспитывать детей. Поэтому они шли на ликвидацию семьи лишь тогда, когда все иные способы воздействия на мужа-буяна уже оказывались исчерпанными.

Таким образом, с установлением в России советской власти женский протест против супружеского неравенства получил поддержку государства (а затем – и общества) и стал достаточно эффективным средством борьбы женщин за свои новые законные права и свободы.