Семья мордовского населения Республики Татарстан: динамика этнического развития в XX - начале XXI в

Семья – одно из основных структурных подразделений человеческого сообщества. Она является важнейшим звеном социализации человека, формирования его мировоззрения и образцов поведения, велико ее значение в организации потребления и совместного быта людей. Проблемы семьи изучают представители различных научных дисциплин, в том числе этнологи. Их интерес к данной тематике определяется, во-первых, тем, что в структуре семьи, ее жизнедеятельности сохраняется этническая специфика; во-вторых, семья по-прежнему остается важнейшей микроячейкой воспроизводства этноса, носителем и продолжателем его культурно-бытовых традиций. Поэтому ее изучение очень важно для понимания современных национальных процессов, их прогнозирования и управления ими, а также для решения задач, связанных с гармонизацией межличностных отношений, воспитанием детей, передачей им духовных ценностей.

Этнографическое изучение мордовской семьи в XIX в. связано с именами

В. Н. Майнова, П. И. Мельникова, И. Н. Смирнова [10; 12; 17]. В своих трудах они характеризуют формы заключения браков, взаимоотношения молодежи, а также обряды, связанные с рождением ребенка, погребально-поминальные церемонии. В первой половине XX в. большинство работ по мордовской семье было посвящено ее обрядовой сфере. Этому вопросу уделяли внимание М. Т. Маркелов, И. С. Поздяев (Сибиряк) [11; 16]. С середины 1950-х гг. в процесс изучения данной проблематики активно включились местные исследователи. В. А. Балашовым проанализированы структура, внутренний уклад, обрядовая сфера мордовской семьи с конца XIX до 80-х гг. ХХ в. [2]. Изучением проблем детства, положения детей в семье и обществе, методов воспитания занимается Н. Ф. Беляева [3]. Исследованию семейных обрядов, процессов их изменения в разных социально-экономических условиях посвящены работы Г. А. Корнишиной [7; 9]. Разработкой социально-этнографических и демографических аспектов семьи Мордовии занимались С. Д. Николаев, Т. А. Першина и В. Ф. Раз-живин [13–15].

Что касается конкретно семьи мордовского населения Республики Татарстан, то она мало изучена. Фрагментарно вопросы семьи и семенной быта мордвы этого региона затрагивались в публикациях Г. А. Филлипова и М. Е. Евсевьева, вышедших в начале XX в. [4; 20]. В 1974 г. появилась статья Т. П. Федянович о свадебных обрядах эрзи Татарстана, Чувашии и Башкирии, написанная на основе полевых материалов, собранных автором во время экспедиции 1967 г. в эти республики Поволжья [19]. Материал о межнациональных браках мордовского населения Республики Татарстан имеется в монографии татарского этнолога Г. Р. Столяровой, вышедшей в 2004 г. [18].

Источниками для написания данной статьи послужили материалы всероссий- ских переписей населения, статистические сведения органов ЗАГС Республики Татарстан, а также полевые материалы В. Л. Пешоновой, которые были получены ей в мордовских селах Татарстана в 1958 г.

На основе проанализированного статистического материала и научной литературы в статье была прослежена динамика количественных изменений, которые произошли в структуре семьи мордовского населения Республики Татарстан на протяжении XX и начала XXI в., а также направления тенденций эволюции семейной обрядности. Это позволило, с одной стороны, выявить региональные особенности этих процессов, а с другой – их общность с подобными явлениями у мордовского населения соседних регионов.

Методы исследования

Основным методом, использованным в данной статье, является сравнительноисторический. Он позволяет выявлять напластования различных исторических эпох в жизнедеятельности этноса, проследить этапы появления в ней новаций и инноваций, определить этапы формирования и дальнейшего развития ее структурообразующих компонентов. Данный метод не претендует на абсолютную точность и достоверность, в нем практически всегда присутствует авторская позиция. В то же время он позволяет создать целостное представление по исследуемой проблеме.

Был также применен метод обработки статистических источников, который в настоящее время стал широко использоваться в этнологии. Наиболее востребованными из них являются переписи населения, которые позволяют получить разноплановую информацию о этнодемографических, этноязыковых, культурных и других характеристиках различных групп населения.

Результаты

В настоящее время мордовское население проживает практически во всех реги- онах России. На территории современного Татарстана оно появилось еще со времен Казанского ханства. Известный мордовский ученый М. Е. Евсевьев писал, что значительное число мордвы было переселено татарами в приволжские районы, к югу от Казани. После ее падения многие мордовские насельники вернулись на старые места жительства. Об этом свидетельствуют данные писцовой книги по г. Свияжску и уезду за 1564–1567 гг. В ней содержатся сведения, что в пределах Свияжского уезда многие земли ранее принадлежали мордве, но ко времени проведения межевания, в 1563 г. они уже все были пустопорожними. «Мордва же, – по сведениям переписчиков, – разошлась по своим старым улусам, по вотчинам и ухожаям в Мордву и Мокшу и по р. Суре» [4, с. 182]. В Казанской губернии осталась лишь незначительная часть мордовского населения в бывших Тетюшском и Симбирском уездах, расположенных на правобережье Волги, в основном это была мокша. Наибольший интерес у исследователей всегда вызывало население трех селений Тетюшского уезда: Мордовские Кара-таи (Рождественское), Менситов Починок (Каратаи) и Шершаланы (Малые Каратаи), где проживала своеобразная этнографическая группа мордовского народа – каратаи. Эта часть мордвы испытала сильное влияние татарской культуры, сменила язык на татарский, но сохранила при этом мордовскую идентичность и православную веру.

В XVIII в. мордва, в основном эрзя, стала активно заселять Заволжье. Наиболее значительные группы мордовских переселенцев осели в лесостепных районах вдоль р. Черемшан и к северу от р. Кинель. Здесь были образованы Спасский и Чистопольский уезды Казанской и Бугульминский уезд Самарской губернии, часть которого с

1920 г. вошла в состав Татарстана. В началe XX в., согласно данным Первой Всероссийской переписи населения, общая численность мордвы в Казанской губернии составила 22 187 чел., основными районами ее расселения были Спасский (7 197 чел.), Тетюшский (5 040 чел.) и Чистопольский (9 747 чел.) уезды1.

К 1926 г. мордовское население в границах вновь образованной Татарской АССР значительно уменьшилось и составило 35 084 чел. Это было вызвано изменением территориальных границ бывшей Казанской губернии, а также переселением в 1920-х гг. значительного числа мордвы из левобережных районов Поволжья в Сибирь [6, с. 48–49]. Сокращение ее численности в Татарстане, как, впрочем, и по всей стране, продолжалось и в дальнейшем, о чем свидетельствуют данные материалов переписей (табл.1).

Таблица 1 Численность мордвы в Татарстане по данным переписей населения 1959–2010 г.

Table 1

Population of Mordovians in Tatarstan according to population censuses 1959–2010

1959 г.	32 900
1970 г.	30 963
1979 г.	29 905
1989 г.	28 859
2002 г.	23 702
2010 г.	19 156

Согласно Всероссийской переписи населения 2010 г., в Республике Татарстан проживает 19 156 мордвы (0,5 % всего населения республики). Наибольшее ее количество живет в Казани (996) и Набережных Челнах (1 979), а также в Алексеевском

(784), Альметьевском (2 749), Бугульминском (2 533), Лениногорском (4 006), Нижнекамском (824), Тетюшском (2 399) и Че-ремшанском (853) районах2.

Семья у мордвы прошла сложный путь развития. В традиционной мордовской семье существовало жесткое распределение прав и обязанностей домочадцев, строго соблюдались правила внутреннего распорядка. Средства производства, земля, домашний скот, жилые и хозяйственные постройки, домашняя утварь – все это было коллективной собственностью семьи. Все ее члены должны были трудиться на общее благо, приумножая семейное имущество. Продукты труда составляли общесемейную принадлежность. Если члены семьи зарабатывали деньги на стороне, занимаясь отхожими промыслами, все заработки поступали в общий бюджет. Эти средства шли на уплату налогов, а также на содержание всех членов большой семьи. Личной собственностью домочадцев были лишь одежда и обувь.

В больших семьях было устойчивое половозрастное разделение труда. Мужской сферой деятельности были подвозка дров, кормов для скота, уход за лошадьми, пахота, сев, сенокос, уборка хлеба, изготовление и починка сельскохозяйственного инвентаря, все плотницкие и столярные работы. Кроме того, мужчины могли заниматься какими-то промыслами, которые были широко распространены в конце XIX – начале XX в. во многих мордовских селениях. Одним из таких несельскохозяйственных занятий был, например, извозный промысел. Мордовские крестьяне Бугульминского уезда возили зерно в Чистополь, Уфу, Самару, Елабугу, Мензелинск, Бугульму, Альметье-во. Они занимались и перевозкой рыбы из Уральска в Мамадыш, Стерлитамак, Мензелинск, Альметьево и Чистополь.

Трудовые обязанности мордовской женщины были многочисленны. Описывая их, Л. Ф. Змеев отмечает, что «мордовка... делает почти все то же, что и мужчина, кроме пахания... Мужчина лишь приготовит землю и посеет коноплю. Остальное дело бабье. Она должна убрать, смять, очистить, выпрясть, выткать и сшить белье не только себе, детям, но и мужу и всему холостому поколению семьи. То же проделывается и с шерстью, от стрижки овец до шитья штанов» [5, с. 53]. Кроме того, женщины ухаживали за скотом, кроме лошадей, и выполняли всю работу по дому: готовили пищу, убирали, стирали, носили воду, ухаживали за детьми и т. д.

Проникновение товарно-денежных отношений во второй половине XIX в. в мордовскую деревню, распространение неземледельческих промыслов, рост отходничества способствовали распаду больших семей. К концу XIX – началу ХХ в. основной формой семьи у мордвы становится малая. В 1911 г. на ее долю приходилось около 70 % и состояла она в основном из двух поколений, хотя встречались трех- и четырехпоколенные семьи. Что касается среднего размера семейных коллективов, то он варьировался в пределах 6,5–6,8 чел. [1, с. 39].

В малых семейных коллективах трудовые функции мужа и жены не были так четко разделены, как в больших семьях, но дробление обязанностей на мужские и женские сохранялось. Женщина в такой семье уже не была зависима от свекра и свекрови, хотя и находилась в подчинении супруга. На ее плечи, по сравнению с женщинами из неразделенных семей, ложились все женские обязанности, а в случае ухода мужа на отхожие промыслы именно жена становилась основной рабочей силой в семье.

Социальные изменения, произошедшие в нашей стране в начале ХХ в., оказали су- щественное влияние на семью. В первые годы советской власти активно начался распад больших семей, который завершился в период проведения коллективизации. Наиболее распространенной формой у мордвы стала простая (нуклеарная) семья. Такие семейные союзы, например, заняли ведущее место (80,1 %) в семейной структуре мордвы самарского края, часть территории которого в рассматриваемый период была передана в Татарскую Республику. Большинство составили семьи, состоявшие из супругов с неженатыми (незамужними) детьми, – 60,0 %, затем шли семьи, где с детьми проживала только мать, – 14,2 %.

Раздробление крестьянских семей неизбежно должно было привести к уменьшению их размеров. Практически во всех регионах проживания мордвы значительно снизилась доля семей, состоявших из семи и более человек, и столь же заметно возросла доля семейных коллективо, включавших два-четыре человека. У мордвы самарского края наиболее распространенными (54,6 %) стали семьи из трех-пяти человек. Похожие показатели наблюдаются и у мордовского населения Саранского, а затем Мордовского округа: здесь в начале 1930-х гг. средняя людность семей составила 5,0 чел. в сельской местности и 4,5 чел. в городах и рабочих поселках [8, с. 34].

В предвоенный период начался процесс понижения уровня брачности, причиной которого стала гибель большого числа мужчин в революционный период, а также в годы Гражданской, а затем и Великой Отечественной войны. Это привело к нарушению половой и возрастной структуры населения. Из-за этого сократилась частота вступления молодых людей в брак, особенно это касалось женщин, которые были не в состоянии найти себе брачного партнера. За последние десятилетия снижение уровня брачности ускорилось; в частности, это связано с тем, что многие люди проживают в незарегистрированных гражданских браках. Так, согласно данным Всероссийской переписи 2010 г., в четырех районах Республики Татарстан с наибольшей долей мордовского населения: Альметьевском, Бугульминском, Лениногорском и Тетюшском живут в незарегистрированных браках соответственно 9,6 %, 13,3, 9,8 и 9,3 % людей, указавших, что они проживают в браке3.

Параллельно с тенденцией сокращения уровня брачности развивалась и другая – рост количества разводов. Если в 1926 г. доля разводов среди мордовского сельского населения Средне-Волжского округа составляла 14,4 %, то к началу 1980-х гг. она среди сельской мордвы Мордовии достигла 19,8 %. Число разводов неуклонно увеличивалось и в последующие десятилетия. Так, в 2014 г. в Мордовии на 100 браков приходилось 89 разводов. Подобная тенденция наблюдается и в Татарстане. В уже упоминавшихся выше районах республики на 100 браков в 2015 г. приходилось: в Альметьевском – 49, Бугульминском – 48, Лени-ногорском – 55 и Тетюшском – 54 развода4.

Еще одним важным аспектом советского и постсоветского периода является рост национально-смешанных браков. Уже в 1927 г. по европейской части РСФСР на 100 браков, заключенных мужчинами-мордвинами, приходилось 7,2 межнациональных брака, женщинами-мордовками – 4,5. Количество межнациональных браков заметно возрастает начиная с середины XX в. Так, к началу 1990-х гг. доля межнациональных браков в Мордовии у мужчин достигла 30,8 %, у женщин – 34,0 %. Более высокой была

Таблица 2

Средний размер мордовской семьи по данным переписей

Table 2

The average size of a Mordovian family according to censuses

Семья / Family	1959 г.	1970 г.	1979 г.	1989 г.	2002 г.
Средний размер семьи / The average size of a family	4,0	4,3	3,5	3,3	2,6
Городская / Urban	4,1	3,5	3,1	3,3	2,7
Сельская / Rural	3,7	4,4	3,7	3,2	2,5

доля межэтнических семейных союзов у мордвы, которая обитала в других регионах. Например, в первые десятилетия XXI в. среди мордовского сельского населения Самарской области они составили 48,2 %, а в Оренбургской области – 29,7 % [9, с. 22]. Также довольно высока доля национальносмешанных браков и в среде мордовского населения Татарстана. По данным Г. Р. Столяровой в районах с наибольшей численностью мордовского населения зафиксирован превышающий среднестатистический по республике уровень межэтнической брачности. В Альметьевском районе он составляет 24,4 %, в Бугульминском – 33,3, Лени-ногорском – 23,2, в Тетюшском – 17,4 %. Надо отметить, что у лиц мордовской национальности, живущих вне пределов Мордовии, отмечается более разнообразная вариативная структура национально-смешанных семей. В своей республике мордва в основном заключает браки с русскими (93,2 % от их общего числа в 1989 г.). В Татарстане основными брачными партнерами мордвы также являются русские – 2,3 % от всех межнациональных браков, заключенных в Татарстане в 1999 г. Кроме этого, лица мордовской национальности довольно часто вступает в браки с татарами – 0,7 % всех межэтнических браков зарегистрированных в 1999 г., чувашами – 0,5; удмуртами – 0,1 % [18, с. 240–242].

Значительные изменения произошли во второй половине XX – начале XXI в. в численном составе мордовских семей. Данные табл. 2 показывают, что средний размер мордовской семьи сокращался, т. е. повсеместно шел процесс увеличения малочисленных семей. Например, к 2010 г. в четырех районах Республики Татарстан, где зафиксировано наибольшее количество мордовского населения (Альметьевский, Бугульминский, Лениногорский и Тетюш-ский) средний размер сельской семьи составил 2,7 чел. Значительную их долю (около 70 %) составляют семейные коллективы из двух-четырех человек. Гораздо меньше семей из пяти человек – 14,6 %, а также из шести и более – 9,1 %. Также в структуре сельского населения данных районов высок процент домохозяйств, где проживает один человек; они составляют 24,4 %5.

Одной из основных причин сокращения людности семей является снижение уровня рождаемости, а также увеличение числа детей, рожденных женщинами, не состоявшими в браке. Наблюдается такое явление и в Республике Татарстан. По итогам 2010 г. в республике каждый шестой ребенок рожден в неполной семье, что составило 17 % от общего числа новорожденных. В некоторых районах эти показатели еще выше. Например, в Чистопольском районе, где проживает значительное количество морд- вы, доля новорожденных детей в неполных семьях составила 21 %, тогда как в 2009 г. – 15 %6.

Изменения коснулись и сферы семейной обрядности, в частности ритуалов, сопровождающих заключение брака. Традиционно оформление брака происходило с соблюдением многочисленных свадебных обрядов.

В XIX – начале XX в. свадьбу предваряло сватовство (м. ладяма , э. ладямо ). Между сватовством и свадьбой происходили взаимные посещения будущих родственников, подготовка приданого и т. д. В этот же период родители жениха и невесты устанавливали и день проведения свадьбы ( чинь чи-ямо ). Во время этих переговоров будущие родственники одаривали друг друга подарками. В ряде мест, например в с. Верхний Акташ Альметьевского района, после обряда чиямо существовал обычай, который назывался кудонь ванома (м.), кудонь ваномо (э.) – «дом глядеть», «печурки смотреть». В XIX – начале XX в. его основной целью было знакомство с хозяйством родителей жениха. Впоследствии он превратил в один из шуточных моментов свадебного цикла. Так, в том же селе Верхний Акташ в 1960-е гг. родственницы невесты во время посещения дома жениха, чтобы проверить, хороша ли у него печь, выбрасывали из печурок все, что там находилось [19, с. 112].

Накануне свадьбы в доме невесты совершали обряд с кашей: ямонь кандома (м.), ка-шань кандомо (э.) – «приносить кашу». Для этого к ней приходили родственницы, которые приносили с собой различные угощения, среди которых обязательно была каша. Это блюдо являлось символом богатства и плодовитости. В с. Васильевка Альметьевского района невеста сама ездила по родне, где ей устраивали угощение – «хлеб есть»

( кшиде ярсамо ). В правобережных районах в то время братья невесты готовили для нее специальную свадебную повозку, которая называлась он-ава . Устраивалась она из прутьев на санях или телеге в зависимости от времени года. Сверху он-ава покрывалась широким белым холстом – чарчав , который подруги невесты украшали кистями из разноцветной шерсти, розетками из золотисто-желтого позумента и бусами [4, с. 194].

В доме жениха снаряжали свадебный поезд, участниками которого были его ближайшие родственники. Возглавляла этот поезд сваха ( кудава ), которой обычно была крестная мать жениха, а крестный был старшим поезжанином (м. оцю куда , покш куда, э. уредев ). В помощь ему в отдельных селах Заволжья как, например в с. Киртели Тетюшского района, выбирали ярцку – женатого брата или дядю жениха. Он обязательно должен был быть моложе уредева. Обязанностью уредева и ярцки была охрана свадебного поезда от злых сил, а также ведение расходов жениха. В Васильевке в составе свадебного поезда был также специальный свадебный чин ускиця, который перевозил парь – укладку невесты с приданым. В с. Мордовское Афонькино Че-ремшанского района, а также в ряде других сел левобережья из родни жениха выбирали двух девушек гоздарей , которые ходили приглашать гостей на свадьбу, а также стелили молодым постель [19, с. 113–114].

Подруги и родственники невесты во время прибытия свадебного поезда к дому ее родителей старались не пустить поезжан в дом, требуя с них выкуп. Надо отметить, что в мордовских селах бывшего Тетюш-ского уезда деньги, которыми ярцка одаривал подруг невесты за то, чтобы они разрешили жениху сесть рядом с ней, назывались по-татарски воявэр «цена, плата». Здесь же существовал своеобразный обряд обмена караваями хлеба между родственницей невесты и свахой. Каждая из них перед этим плясала с хлебом, поднимая его как можно выше над головой. Подобный обряд и сейчас еще бытует у мокши Волжского района Самарской области, у которых такие караваи называются родонь копша – «родовой» хлеб. Во время свадебной пляски женщины со стороны жениха и невесты стараются поднять его повыше, при этом превознося каждая свой «род». По окончании этого действия они обмениваются хлебами и приговаривают: «Теперь два рода соединились вместе, они будут дружить и помогать друг другу» [7, с. 177].

После родительского благословения невесту везли в церковь. В с. Васильевка жених сам приезжал к невесте в составе свадебного поезда, а в Мордовском Афонь-кино он ждал ее в церкви. По окончании церковного венчания молодых везли в дом молодого супруга, где им устраивали торжественную встречу: преподносили хлеб-соль, осыпали хмелем, зерном, деньгами и при этом произносили пожелания счастливой и обеспеченной жизни и многочадия.

На второй день исполнялись обряды, приобщения молодой к роду мужа. Одним из них был лемияма (м.), лемдема (э.) – молодушке давали новое имя, которым в дальнейшем ее называли семейные и соседи. Таких имен у эрзи и мокши правобережных районов Татарстана, по свидетельству М. Е. Евсевьева, в 1920–1930-е гг. сохранялось четыре: аш-ава «белая женщина», пар-ава «хорошая женщина», маз-ава «красивая женщина» и веж-ава «младшая женщина». В с. Урюм Тетюшского района этот обряд обычно совершал старший поезжанин. Он топором откалывал щепку с потолка, клал ее на голову молодушке, а затем три раза ударял караваем хлеба невесте по голове и называл ее новое имя. После этого он об- ходил всех присутствующих в доме, заставляя называть ее по-новому: «Скажи, как зовут молодушку, а то изрублю топором» [4, с. 196].

Также молодую жену на второй или третий день свадьбы водили к роднику или колодцу и представляли богине воды Ведь аве (ей она подносила кольцо или полотенце). В с. Мордовские Каратаи ее при этом сопровождала группа ряженых, которая в конце обряда заставляла молодушку плясать. Завершалась свадьба так называемым молением лепешек (м. цюкор озондома ,э. сюкоронь озномо ). Во время него молодушка клала на стол лепешки, которые она привезла вместе с приданым из родного дома, и обращалась к божествам жилища своего мужа принять ее под покровительство. У мордвы-каратаев гостей вместо лепешек обносили сыром. Взяв кусок, каждый из присутствующих должен был положить на тарелку деньги как подарок молодым [20, с. 9–10].

Многочисленными обрядами сопровождалось и появление в семье новорожденных. Их выполнение должно было охранить мать и ребенка от болезней, сглаза и других неприятностей. Кроме того, эти ритуальные действия совершались с целью приобщения новорожденного к семейному коллективу. Обряды детского цикла начинали проводить еще во время свадьбы. Для того чтобы обеспечить многочадие молодой семьи, жениха и невесту осыпали так называемыми множественными продуктами – есть зерном, хмелем. Так как в традиционной семье предпочтение отдавалось рождению мальчиков, на колени молодушке во время свадебного застолья сажали такого малыша.

Во время родов женщинам помогали повитухи (м. идень баба, э. бокын баба), нередко в этой роли выступала свекровь роженицы. Повитухи пользовались у мордвы особым уважением. Как правило, они имели определенный запас медицинских знаний, которые должны были обеспечить благополучные роды. Кроме практических средств, повитухи использовали магические приемы. Чтобы ребенок быстрее появился на свет, ему по народным поверьям надо было обеспечить свободный выход. В доме распахивали двери, а по возможности и окна, развязывали на одежде роженице все узлы, распускали ей волосы и т. д.

Обязательно после родов в течение трех дней топили баню, где повитуха мыла молодую мать и новорожденного. Это посещение бани не только имело утилитарные функции, но и было связано с верой мордвы в очистительную силу воды. Недаром перед каждым посещением бани повитуха молилась покровительнице воды Ведь аве и охранительнице бани Баня аве о здоровье роженицы и ребенка.

Для того чтобы уберечь молодую мать и дитя от всяческих напастей, в первые шесть недель после родов их старались не показывать никому, кроме самых близких людей. Кроме того, для их «охраны» применялись всевозможные обереги: железные вещи, огонь, блестящие предметы. Например, колыбель, прежде чем первый раз положить туда новорожденного, обводили горящей свечой или лучиной, иногда в этом случае применяли и ладан. В течение шести недель обсыпали золой подоконники и пороги дверей, чтобы через них не могли проникнуть потусторонние силы. Также в течение этого времени мать перед сном обводила три раза колыбель ножом или ножницами.

Чтобы не допустить гибели младенца, особенно в тех семьях, где дети часто умирали, проводили так называемые обряды «продажи». Они якобы могли ввести в заблуждение злые силы, насылавшие болезни и несчастья. Во время проведения этого ритуала мать делала вид, что «продает» своего ребенка первому встречному человеку или нищему. После этого она давала «покупателю» символическую плату, забирая дитя назад. Совершали в таких случаях и символический «обмен» ребенка. Для этого договаривались с кем-то из односельчан, чтобы он «случайно» нашел младенца, которого перед этим клали на скамейку перед домом. Исполнитель обряда «находил» ребенка и звал родителей, чтобы отдать им якобы случайно найденную «находку». При большой смертности детей в семье полагали, что их отнимает Ведь ава. Чтобы предотвратить подобное несчастье, проводили обряд под названием «воровать детей у Ведь авы». После того, как мать с новорожденным помоются в бане, повитуха заворачивала ребенка в ветошь, применявшуюся для закрывания банного окошка, и передавала его через это окно другой женщине [7, с. 146].

Кроме защитных обрядов, у мордвы совершались ритуалы, призванные обеспечить новорожденному долгую, счастливую и богатую жизнь. Для этого во время первого посещения бани повитуха бросала в воду деньги, парила младенца рябиновым, дубовым или березовым веником. Кроме того, семейные проводили специальное домашнее моление, во время которого на стол клали хлеб и просили богиню плодородия Норов аву даровать ребенку столько же лет жизни, сколько зерен в каравае.

Согласно народным воззрениям, важную роль в жизни человека имело его имя, поэтому старались выбрать для новорожденного то имя, которое предопределит его счастливую судьбу. До укрепления в быту мордвы христианских воззрений имя ребенку обычно давала повитуха. Если он появлялся на свет во время жатвы, его называли Нуяльте (от м. нума, э. нуема – «жать»); если во время дождя – Пизяй (от м., э. пиземе «дождь»), если рождался на пашне – Паксяй (от м., э. пакся «поле») и т. д. В тех семьях, где была большая детская смертность, существовал обычай именовать новорожденного по названию первого встретившегося повитухе или отцу ребенка человека, предмета или животного. Полагали, что, поскольку они существуют на белом свете, и нареченный их именем младенец будет здравствовать.

Следующую группу обрядов детского цикла составляют ритуалы, которые «вводили» новорожденного в семейно-родовой коллектив, делали его полноправным членом социума. После третьей бани совершался обряд передачи младенца повитухой матери. Во время первого укладывания ребенка в колыбель с ним знакомились родственницы. Они приносили с собой лепешки или пироги, клали их в колыбель и качали ее, желая ребенку сытой и счастливой жизни. Во время обряда знакомства (м. содафтома , э. содавтома ) с новорожденным родственников и соседей он «входил» в состав всей общины. По этому поводу проводилось специальное моление. Повивальная бабка обращалась с молитвой вначале к Иисусу Христу, а затем к «кормильцу Пасу», прося у них счастья для младенца [7, с. 192].

В XX в. появился и постепенно упрочился обычай устраивать угощение по поводу крещения ребенка. Этот обычай – кстинь-га или кстинья – носил такое же значение, как и содавтома. Приходили родственники родителей новорожденного с кашей, пирогами, хлебом, яйцами и т. д. Например, в с. Киртели существовал обычай приносить на крестины кашу, сваренную из различного вида круп, чтобы ребенок не нуждался ни в одном виде пищи. Постепенно эти приношения заменялись игрушками, одеждой, мылом и т. п. Как и во время обряда содавтома, обязательным блюдом, подаваемым на стол, была каша, которую пришедшие «выкупали», т. е. клали около чашки с кашей принесенные гостинцы и деньги. В с. Мордовские Каратаи раньше женщины в этом случае дарили родителям новорожденного 3 метра ткани7.

Определенными обрядами отмечались такие важные моменты в жизни ребенка, как появление первого зуба, первые шаги, первая стрижка волос. При появлении первого зуба мать или бабушка пекли лепешки, которые раздавали маленьким детям. Когда ребенок начинал ходить, совершали обряд «разрезания пут» – тяртть керян (м.), терть керян (э.). Для этого ребенка ставили посередине стола и три раза проводили ножом между его ног. Важным моментом в жизни малыша была и первая стрижка волос, которая обычно происходила, когда ему исполнялся один год. Ее обычно выполняли крестные родители. Мальчика стриг наголо крестный отец, а у девочки крестная мать выстригала прядку волос через кольцо, что должно было способствовать их росту.

Обсуждение

Исходя из всего вышеизложенного, можно отметить, что динамика этнического развития семьи мордовского населения Республики Татарстан на всем протяжении XX в. характеризовалась упрощением всей системы ее жизнедеятельности. Так, для количественных показателей состава мордовских семей рассматриваемого региона характерно постепенное уменьшение ее численности и сокращение поколенной структуры; в 1920–1980-е гг. совершался демографический переход от прогрессивного типа воспроизводства населения к стационарному, а с 1990-х гг. – к регрессивному типу воспроизводства, который наблюдается и в настоящее время.

Свадебный ритуал мордвы также заметно упростился, потерял прежнюю же- стокость регламентации и значительно сократился по времени. Из него исчезли такие обрядовые моменты, как причитание невесты, возвращение молодой в дом родителей после свадьбы, так называемое «охаивание» невесты родственницами жениха во время свадебного торжества, наречения ее невесткой (лемдема) и т. д. Многие обряды переосмыслены, они потеряли былое магическое значение, превратившись в развлекательные моменты свадьбы: «знакомство» родственников невесты с хозяйством жениха, первый выход невесты за водой, «отплясывание» свадебного пирога. В современной мордовской свадьбе проявляются и новые обрядовые элементы. Например, в с. Мордовское Афонькино с 1960-х гг. фиксируется обычай прикреплять на груди поезжан банты из разноцветных лент.

Основная тенденция развития родильной обрядности сводится к слиянию многочисленных в прошлом обрядов детского цикла в один семейно-общественный праздник в честь рождения ребенка. Родины устраиваются вскоре после возвращения матери и ребенка домой из больницы, в зависимости от состояния их здоровья. Приглашенные родственники, друзья, соседи родителей приходят с подарками в дом, где устраивается застолье. В обиход современной мордовской семьи прочно вошел обычай отмечать дни рождения детей. Кроме близких родственников, в этот день приглашают сверстников ребенка. При этом нередко накрывают два стола: для детей и для взрослых.

Заключение

Проведенный в статье анализ динамики этнического развития семьи мордовского населения Республики Татарстан в XX – начале XXI века показывает, что ее основные содержательные характеристики аналогичны подобным явлениям, бытовавшим в среде других территориальных групп мордовского народа. Это было свойственно как ее демографическим параметрам, так и обря- довой сфере. Например, в свадебном цикле мордвы всех этнотерриториальных сообществ можно проследить многочисленные наслоения от разных эпох. В частности, пережитки родового строя нашли отражение в активном участии родственников молодых в поисках кандидатуры будущей супружеской пары, подготовке в проведении свадьбы, обмене подарками между представителями двух породнившихся семей. С вхождением в быт мордвы православия в свадебной обрядности появляются обряды венчания молодых в церкви, благословения их иконами. Иконы также стали использоваться старшим поезжанином в качестве оберега молодых, взамен применявшихся ранее кнута или сабли.

В то же время у мордвы Татарстана наблюдаются и определенные локальные особенности. Например, в ее среде отмечается более разнообразная по сравнению с Мордовией вариативная структура национально-смешанных семей. Если в своей республике мордва в основном заключает браки с русскими, то в Татарстане ее брачными партнерами часто являются татары, чуваши, удмурты.

Различия, особенно в сфере семейной обрядности, проявляются не только на межтерриториальном уровне, но и внутри самой рассматриваемой этнотерритори-альной группы. Наиболее четко они отражаются в сфере семейной обрядности, где имеются отдельные специфические элементы. По совокупности этих элементов у мордовского населения Татарстана можно выделить два варианта традиционной свадебной обрядности: первый был распространен в правобережной части республики (Тетюшский, Буинский и Камско-Устьинский районы); второй – в левобережных районах (Альметьевский, Бугульминский, Лениногорский, Нижнекамский, Черемшанский районы). Имеются отличительные черты и в обрядах дет- ского цикла, причем они выявляются даже в близлежащих селениях.

Локальные особенности были вызваны контактами мордвы с другими народами, а также определенными новациями. Последние возникали в результате творческого вклада участников церемоний, а также в процессе развития этнического социума, приспосабливающегося к постоянно меняю- щимся социально-экономическим условиям. В результате в настоящее время основополагающими факторами этнического развития семьи мордовского населения Республики Татарстан стало упрощение ее демографических характеристик, а также семейной обрядности, основными функциями которой стали не сакральные проявления, а эмоционально-психологические и регулятивные.