Семья перед лицом новых социальных вызовов

И сторические события более понятны, если их рассматривать под социальным углом зрения и на протяжении длительных или среднесрочных периодов. Именно тогда можно видеть общую картину. Исследования показали, что брачность, рождаемость и смертность в России к началу XX в. уменьшились. Основные изменения происходили в последней трети XIX в. — начале XX в. При этом росли средняя продолжительность жизни и естественный прирост населения. Если в 1838-1850 годах средняя продолжительность предстоящей жизни у новорожденных мальчиков составляла 25 лет, у девочек — 27 лет, то в 1904-1913 гг. —32,4 и 34,5 года, соответственно. Естественный прирост населения с 1851-1860 гг. по 1911-1913 гг. увеличился с 1,2 раз до 1,68 раз.

Динамика массовых семейных структур является одной из характеристик уровня модернизации общества и изменения положения женщин и детей. В период российской империи за 200 лет менялись семейные структуры и межличностные отношения в них. Именно элитарные слои (дворянство и интеллигенция) начали движение от сложной семьи к простой или нуклеарной. У них же с середины XIX начался переход от патриархально-авторитарных к эгалитарным семьям и от патриархальных отношений в семейном кругу к демократическим. Но еще в середине позапрошлого века в разных сословиях патриархально-авторитарные отношения были основными — с господством мужчин над женщинами, а главы семьи над всеми домочадцами, со строгим разделением ролей по половозрастному признаку, приоритетом общих семейных интересов над индивидуальными [1].

Статистика в России учитывает следующие категории брачного состояния: никогда не состоявшие в браке, состоящие в браке, вдовые, разведенные и разошедшиеся (т.е. те, чей брак прекратился, но его прекращение не оформлено в соответствии с российским законодательством). В переписях населения, кроме переписи 1897 г., учитывавшей церковный брак, мужчины и женщины считались состоящими в браке независимо от того, зарегистрирован их брак официально или нет. В переписях населения 1926, 1979 и 1989 годов выделялись четыре категории брачного состояния, а в 1939, 1959 и 1970 годах — только состоящие и не состоящие в браке. Однако более 20 лет назад во всероссийской переписи населения 2002 г. (ВПН-2002) впервые (затем и в ВПН-2010) дополнительно была получена информация от лиц, состоящих в браке о регистрации их брака органами ЗАГС. В 2002 г. почти каждый десятый брачный союз не был официально зарегистрирован органами ЗАГС (3,3 млн., или 9,8%). По сравнению с предыдущей переписью 2002 года в 2010 году число мужчин и женщин, состоящих в незарегистрированном браке, возросло практически на треть — 4,4 млн. супружеских пар (13%) состояли в незарегистрированном браке [2]. Изменения наблюдаются по всем показателям брачного состояния и связаны с двумя типами факторов. С одной стороны, это факторы демографической (половозрастной) структуры. Так, например, в 1926 г. население страны в демографическом плане было более молодым, чем в 2010 году. Было больше населения в когортах 16-18 лет, массовые группы еще не заключили брак. С демографической структурой, также связан рост вдовства женщин из-за сверхсмерт- ности мужского населения. Вторая группа факторов, обусловивших изменения брачного состояния, — институциональные, определившие большую свободу семейно-брачных отношений, а также снижение стабильности браков. С этим в значительной степени связан значительный рост разошедшихся и разведенных. Следует отметить, что брачность мужчин снизилась почти в два раза больше, чем брачность женщин. Однако при всех социальноэкономических переменах Россия остается страной с высоким уровнем населения, состоящего в браке. Исследователи связывают изменения¸ которые происходят с институтом семьи в настоящее время, с началом «третьей волны», переходом к постиндустриальному обществу.

Основатель социо-демографической научной школы Н.М. Рима-шевская в своих исследованиях показала, что в период реформ 1990-х годов именно семья стала базой физического выживания населения; способствовала снижению остроты проблем, связанных с группами социального риска; сформировала новые экономические функции семьи. Цена реформ была высокой, в первую очередь это связано с тем, что в следствии трансформаций реально выиграли 10-15% населения, еще столько же адаптировались к началу 2000-х, «остальные — либо карабкаются вверх, либо уже отчаялись» [3].

Гендерные отношения в семье представлены, прежде всего, как разделение труда в рамках домохозяйства. Здесь важны два аспекта:

• 1)    источники ресурсов домохозяйства и отношение к ним женщин и мужчин;

• 2)    распределение обязанностей между супругами по поводу веде-

• ния домашнего хозяйства, включая труд по уходу за детьми.

Результаты многолетних исследований ИСЭПН РАН, проект «Таганрог» под руководством Н.М. Рима-шевской показывают, что гендерные отношения в семье в значительной степени конституируют институциональные особенности российской семьи и ее нормативную базу. Начиная с 2000 гг., удалось зафиксировать множество разнонаправленных изменений семейных отношений, включая рост традиционализма, растущую модернизацию семьи как института и даже социальную деградацию внутрисемейных и межсемейных связей, которую квалифицируют как кризис. В свою очередь, кризисное состояние семьи является долгосрочным источником негативных явлений во всех сферах социальной жизнедеятельности. Рассогласование семейных ценностей приводит к дисбалансу гендерных ролей и снижает качество супружеских отношений.

Преобладающие нормы гендерных отношений в российской семье унаследованы от советской эпохи. Речь идет о семье, где оба супруга работают — и вне дома, и в рамках домашнего хозяйства, причем женщина несет свою долю ответственности за содержание семьи. Характерно, что эти представления связаны не с идеей гендерного равенства, а с опытом «равенства в бедности», и женская занятость в значительной степени является вынужденной. В ситуации, когда муж не может зарабатывать средства, достаточные для жизнеобеспечения семьи, он принимает как данность, что жена является вторым (или даже единственным) поставщиком семейного бюджета. Большинство российских семей имеет характерные черты модели «двойной нагрузки», поскольку «двойная занятость» женщины в публичной и бытовой сферах продолжает существовать. Вместе с тем, гендерные отношения внутри домашних хозяйств, в основном, строятся по схеме «мужчина — добытчик семьи», а женщины рассматриваются как работники «второстепенной значимости». Как следует из данных исследований, женщины выступают за сохранение основ равноправной семьи советского типа, при этом полагая, что зарабатывать на ее содержание обязан, прежде всего, мужчина. Женщина в такой семье может работать и даже делать карьеру, хотя основная ответственность за семью и детей тоже лежит на ней.

По данным ВЦИОМ (2017), когда речь заходит о роли кормильца в семье, 54% опрошенных возлагают ответственность за материальное обеспечение семьи на мужчину и лишь 1% — на женщину, еще 43% считают, что работать (приносить доход в семью) должен и муж, и жена. Опрос также показал, что порядка 61% семейных пар поровну делят обязанность по финансовому обеспечению семьи. Кроме того, 59% супругов в России совместно управляют бюджетом семьи [4].

Среди причин распространенности модели «двойной нагрузки» можно назвать следующие. Во-первых, профессиональный труд женщин остается важным ресурсом социально-экономического развития страны. Во-вторых, профессиональная занятость обоих супругов является залогом благополучия современной российской семьи. В-третьих, в массовом сознании достаточно устойчивы традиционные представления о мужском и женском предназначении. В-четвертых, в силу во многом стихийного характера реформ, связанных с переходом к рыночной экономике, в условиях несформированного института гражданского общества, идеи равноправия не успели утвердиться в массовом сознании. Поэтому — вопреки реальному содержанию — для большинства женщин и мужчин такая модель семьи фактически репрезентирует идею равноправия полов. На самом же деле стремление женщин работать, зарабатывать и делать карьеру связано не столько со стремлением к эмансипации, сколько с объективными экономическими условиями. Современной семье не хватает одного источника дохода, а потому семьи с двумя работающими родителями — норма современной российской действительности, связанная не с выбором женщины, а с объективной необходимостью [11].

Происходящие в новой России трансформации отражаются на демографическом развитии , и именно демографический фактор определяет возможности социально-экономической динамике в стране. В 2010 г. доля домохозяйств, состоящих из одного человека, в общем числе домохозяйств РФ достигла 25,7% (против 20% в 1989 г., 22,3% — в 2002 г.). По этому показателю Россия приближается к европейским странам, где доля одиноко проживающих граждан составляет 30-40%. С 2002 г. по 2010 г. количество одиноко проживающих выросло на 19,4%. Прежде всего, это было характерно для городской местности, где прирост составил 23,3%. Эта тенденция проявилась во всех возрастных группах, но особо среди молодежи до 35 лет. Данные микропереписи 2015 года показывают, средний размер домохозяйства продолжил уменьшаться и составил 2,4 человека.

В настоящее время все большее внимание исследователей привлекает анализ семейной жизнеспособно- сти. Как отмечает Куфтяк Е.В. [6], семейная жизнеспособность основывается на отношениях между членами семьи, которые опираются на единение в отношениях и общность ценностей в семье. Сделан вывод, что семья, адекватно отвечающая на изменения, может поддерживать и укреплять свою семейную целостность.

Психологическая теория жизнеспособности семьи может быть дополнена внешними факторами трех уровней: макро, мезо и микро. На микроуровне к ним относятся ресурсы семье, дополняющие духовнопсихологические, в первую очередь, к ним следует отнести здоровье членов семьи, во вторую — их доходы. Факторы здоровья и доходов населения можно рассматривать на макроуровне как вызовы для устойчивости жизнеспособности семейных структур в целом. По данным микропереписи 2015 года, 36% населения старше трудоспособного возраста имеют хронические заболевания, ограничивающие их жизнедеятельность, и 6% населения в трудоспособном возрасте и моложе трудоспособного указали наличие хронических заболеваний. Среди имеющих хронические заболевания каждый третий нуждается в ежедневной помощи других лиц. При этом 96% такую помощь получают. Более двух третей получают поддержку близких, с которыми проживают совместно. Микроперепись (МПН-2015) показала, что ежедневная помощь других лиц нужна 78% инвалидов I группы, из них получают ее более 99% нуждающихся. С учетом нарастающей динамики демографического старения состояние здоровья населения будет усиливающимся вызовом жизнеспособности семей в России [7].

По данным МПН-2015, 77% граждан имеют только один источник средств к существованию, 21% — два источника и 2% — три и более источников. Основные источники доходов граждан — трудовая деятельность, пенсии и помощь близких. В условиях рыночной экономики диверсификация источников доходов ведет к большей финансовой устойчивости домохозяйств [7].

Все более сложные социальноэкономические вызовы повышают требования к процессу социализации новых поколений, и это, в том числе, делает семью необходимой. Социальные проблемы локализуются в системе социального взаимодействия, в его особенностях, которые определяют социальную ситуацию личности или семьи. Причем в это взаимодействие вовлечены не только отдельные индивиды или семьи и их группы, (иными словами, институт семьи), но иные формальные и неформальные социальные институты, образовательные, медицинские, социальные и т.п. службы, правоохранительные органы, органы опеки, охраны материнства и детства, экономические субъекты, политические партии, группы. В условиях формирования нового технологического уклада семейная политика должна быть ориентирована на повышение жизнеспособности семьи.

В устойчивости брака выделяют две основные системы факторов, определяющих ее:

• •    система социально-экономических факторов (материальное положение, бюджет времени и др.);

• •   система социально-психологичес

ких факторов, которая определяет степень успешности выполнения супругами семейных функций, степень удовлетворенности семейной жизнью. Устойчивость брака зависит от взаимосвязанных действий обоих факторов [8].

Готовность молодых людей искать альтернативные формы устройства своей судьбы ведут к тому, что эволюционируют не просто формы брака, но и отношение к ним существенно трансформируется. Происходят фундаментальные сдвиги в жизненном цикле человека: увеличивается продолжительность жизни, расширяется свобода выбора брачного партнера и форм совместной жизни, повышается эффективность планирования сроков появления потомства. Основа этих изменений — поиск оптимальной модели жизненного цикла человека [9].

Сегодня мы живем в обществе всеобщего, всепроникающего риска. Процессы производства рисков интенсивны. Их рост идет быстрее, чем рост материальных и духовных благ [10]. Современная российская семья оказывается перед лицом новых вызовов, связанных с:

• •    ухудшением экологии;

• •    высоким риском бедности, который сочетается с низкими возможностями адаптации;

• •    отсутствием необходимых темпов создания новых высоко технологических рабочих мест;

• •    несоответствия социальной сферы новым требованиям по созданию и развитию человеческого потенциала;

• •    вторым этапом депопуляции и быстрыми темпами старения населения;

• •    непреодоленной деиндустриализацией;

• •    руризацией ряда российских моногородов;

• •    высоким уровнем внешних политических угроз;

• •    сохраняющейся гендерной асимметрией.

Развитие семьи можно рассматривать в контексте соотношения культуры и цивилизации. Современная российская семья сталкивается с многочисленными вызовами, влияющими на динамику ее развития. К сожалению, общественные дискуссии по проблемам семьи не рассматривают значение гендерных аспектов ее функционирования. Вопрос о необходимости формирования институциональных механизмов по обеспечению равенства прав женщин и мужчин в семье чаще формулируется только в плане его социо-психологических аспектов. Экономические и социальные проблемы семьи рассматриваются как гендерно нейтральные, а направления институциональных и административных реформ государственной семейной политики позиционируются как не связанные с формированием национального механизма по проблемам гендерного равенства.

В марте 2016 г. Правительство Российской Федерации утвердило «Национальную стратегию в интересах женщин на 2017-2022 годы», которая суммирует приоритеты гендерной политики. Был создан Координационный совет по реализации Национальной стратегии. Подготовлен проект плана мероприятий по ее реализации, который включает комплекс первоочередных мероприятий по таким направлениям как сохранение здоровья женщин, улучшение их экономического положения, профилактика и предупреждение социального неблагополучия и насилия в отношении женщин, расширение участия женщин в общественнополитической жизни. Сформулированы главные цели гендерной политики в стране. Эта стратегия обеспечивает четкий контур гендерной политики и обозначает меры ее реализации. Приоритеты таковы:

• •    снижение гендерного разрыва в оплате труда;

• •    поощрение женского предпринимательства;

• •    уменьшение женской профессиональной сегрегации и улучшение охраны труда;

• •    обеспечение лучшего баланса работы и семейной жизни;

• •    увеличение занятости и повышение конкурентоспособности женщин.

Однако к настоящему времени концептуальные положения и принципы документов, в которых формулируется семейная политика, не сведены в единую систему, а в ряде случаев противоречат друг другу. Так, в «Концепции демографического развития», несмотря на заявленную комплексность и при определении целей и задач, основной упор делается на материальное стимулирование рождаемости. Демографическая, семейная и гендерная политики фактически разъединены. В «Концепции государственной семейной политики» — при общей установке на достижение благополучия семей — главное внимание уделено восстановлению и поддержке «традиционных семейных ценностей». В «Национальной стратегии в интересах женщин» практически не говорится о значении гендерного равенства и его значения для развития социальных институтов (в том числе, семьи) и общества в целом. В документах должны учитываться реальные потребности семей, женщин, мужчин и детей в контексте современной социально-экономической ситуации в России и глобальных трендов социального развития.