Сербы и турецко-русская война 1710-1713 гг. (к 300-летию русско-сербского боевого содружества)

С начала Северной войны 1700-1721 гг. военные действия России были однозначно направлены в сторону находившегося за 1500 км от сербских земель Балтийского бассейна. После объявления Портой войны России в 1710 г. Пётр Великий развернул обширный антиосман-ский план, собираясь втянуть в конфликт Австрию, Польшу, Венецию, калмыков, мадьяр и балканских христиан всех конфессий. Впервые Русской армии была поставлена цель достичь Дуная.

Контраст успехов Священной Лиги в войне 1683-1699 гг. и неудач Москвы в противоборстве с турками в 1710-1713 гг. разителен. Возможно, в Российском царстве плохо использовался военный опыт Габсбургов на Балканах. Пока неизвестно, что в Москве знали о восстаниях в Македонии, Западной Болгарии и части Хорватии после захвата австрийцами в 1688 г. Белграда; о победах над турками в 1689 г. у Грабоваца, Бато-чины, Ниша, Видина; о кровавой битве у Слан-камена в 1691 г., в которой 10 тыс. сербов сражались отдельным войском и завоевали славу храбрейших воинов императора; о сокрушительном разгроме турок при Зенте в 1697 г. Лишь в общих чертах было известно о сербском вкладе в победы австрийцев1.

ных грамотах сообщалось, что великие государи отправляют войска на крымцев и готовят поход и «за Дунай»3.

18 марта 1691 г. Патриарх Святого Града Иерусалима и всея Палестины Досифей (16411707) побуждал Россию взять под контроль Украину, Молдавию, Валахию и Иерусалим4. Он же регулярно информировал Москву о состоянии османского войска и флота. При содействии До-сифея граф П.А. Толстой (1645—1729), русский посол в Стамбуле, в 1703 г. составил детальное описание Османской империи5. Многочисленная сербская и греческая агентура в Царьграде работала на русское посольство.

Уполномоченный на Карловацком мирном конгрессе в 1698 г. П.Б. Возницын был переполнен оптимизмом: «Если б дойтить до Дуная, не только тысячи – тьмы нашего народа, нашего языка, нашей веры, и все миру [с турками] не желают»6. 23 октября 1698 г. в проекте мира с Портой Возницын указал, что если султан является покровителем всего исламского мира, а австрийский император – католиков, то Россия имеет право вступаться за православных на Балканах. Это стало перспективой русской политики на XVIII и XIX вв.7

Вера южных славян в мессианизм «боговенчанной державы» пришла в конце XVII в. на смену надежде на католического лидера в Восточной Европе – деградирующую Речь Посполитую. Сербская «огнепальная любовь» держалась на православии. Сербы, греки, молдаване («волохи»), болгары и македонцы не сомневались, что автократору Всея Руси, «светлозарному светилу», под силу изгнать османов из Европы. Поразительны в сербских песнях гордость за успехи русского оружия, идеализм и вера в Россию. На венгерской земле сербы пели: «Сада вальа вино пити/ Jедну чашу добра вина / За цареву светлу круну / Цара Петра Московита / Господина ос-новита»8; «На страх Риму, Бечу и Стамболу / Ос-нажи се моhно Руско царство / Дух словенски Петра Великога / Надви крила над српском слободом!»9.

Сербский патриарх на территории Османской империи Калиник I (1691-1710) обращался к П.А. Толстому как к третейскому судье и посреднику при спорах с югославянами-католика-ми, называя его «наш чеснейший и славной посол благочестивейшаго тишайшего самодержавного государя»10.

Которский (Барский) католический архиепископ Винцентий (Вицко) Змаевич (родной брат русского адмирала Матвея (Матии) Христофоровича Змаевича (1680-1735) получал инструкции от канцлера Г.И. Головкина и надворного советника С.Л. Владиславича. 21 ноября 1708 г. он из Пераста писал П.А. Толстому, что «вся Вселенная рукоплещет триумфам российского оружия», а царство Петра Великого превзошло «силой и великодушием века Константина и Феодосия»11.

В 1704 г. в Россию за поддержкой «против кривды цесарских начальников» от «всех начальных сербов, которые живут под цесарем» конспиративно приехал сербский «оберштер» (полковник) комендант г.Титела Панталия (Пантелеймон) Божич, герой битвы при Зенте и Петроварадине, заслуживший благодарность от самого Евгения Савойского12 с ходатайством принять сербов в русское подданство и с заявлением, что они «всегда готовы служить против бусурман без всякой платы и жалованья, никакого оружия не требуя, но токмо за едино православие, а коликое число войска нашего будет, сам Его Царское Величество удивится… Такожде и прочие сербы, которые суть под бусурманом и венецианами, все во единомыслии с нами пре-бывают»13.

Заступничества «монарха всего Православного Вселенства» просил 29 октября 1705 г. Арсений III Черноевич, «божиею милостию архиепископ Печский и всем сербам и болгарам и всего Иллирика патриарх», потрясённый в 1704 г. бедствиями сербского народа от венгров, когда «стари и юноше с младенцы, мачем угарскым в снедь быше, день же и нощь бегающе с своим осиротелым народом от места на место, акы корабль в пучинах великаго окиана»14.

В 1708 г. в Крушедольском монастыре (Срем) собрался первый всесербский сабор для избрания духовного владыки после смерти Черноеви-ча. Отсюда в этот кризисный для России год, когда Шведская армия маршировала на Москву, сербы-офицеры австрийской службы тайно от- правили туда «фурира» Христофора Тутрино-вича узнать о результатах миссии П. Божича и подтверждали своё желание перейти в русское подданство15.

Сербам могущество русского царя казалось исполинским. Полтавская победа вызвала взрыв энтузиазма на Балканах. «Новому Давиду» – царю Петру Алексеевичу было посвящено несколько од сербских и хорватских поэтов: И. Гра-дича, П. Витезовича, А. Глегелевича¹⁶. Дубров-чанин Игнатий Градич после Полтавской победы в оде «Северное пламя» («Plam Sjeverski») воспел в 1710 г. Петра I как всесокрушающее пламя: «Дела его известны всему миру; слава дела его не погибнет, доколе солнце будет сиять и быстрые реки течь к морю. Никогда на свете не услышат о таких доблестях, о таком могуществе, каким обладает Петр: никогда солнце не откроет подобного ему витязя». Подобным же образом славил Петра I и дубровчанин Стефан Ружич в оде «Пётр Алексеевич» (1717) за преобразования и распространение просвещения. Он высказывал надежду, что русский царь развалит Турецкую империю, «освободит христиан от ига мусульман и станет господствовать над всем миром»¹⁷. До венецианских владений доходили слухи, что царь на турецких границах собрал 180 тыс. войск, а в Азовском море большой флот из 60-ти больших, 40 кораблей поменьше, 50 галер и 700 лодок. Но если в самом начале русские не одержат крупной победы и не устрашат турок, то положение христиан не будет облегчено¹⁸.

В 1710 г. капитан Б. Попович прибыл в Петербург с предложением от сербских полковников Йована Поповича-Текели, обер-капитана Поморишской краины и Волина (Вулича) Поты-седы, обер-капитана Потисской краины, обещавших, что они будут служить “своему православному царю”. Сербы предлагали помощь в освобождении земель, захваченных турками. «Промысли о нашей отеческой сербской земле, ярмом бусурманским обременённой»19. Печский патриарх Афанасий I (1711-1712) отправил в Россию грамоту, в которой заявлял, что, если война перекинется на Сербию, он будет помогать русским.

Начало войны в 1711 г. Напряжённость в русско-турецких отношениях резко усилилась после появления в турецких владениях под Бендерами короля Карла XII, который пугал Порту тем, что царь на развалинах Османского государства создаст православную «греко-восточную монархию»²⁰. Ходили слухи, что шведы представляли туркам отпечатанные в Амстердаме гравюры с изображением царя и надписью: «Греческий император».

Конфликт на юге Пётр I считал досадной помехой для успешного прорыва на Балтику и трижды – 17 июля, 18 октября 1710 г. и 6 января 1711 г. предлагал султану Ахмеду III сохранить мир, но тот взял курс на войну, весть о которой дошла до Петербурга 22 декабря 1710 г. Только с двухмесячным запозданием – 22 февраля 1711 г. в Успенском соборе Кремля был обнародован манифест об отпоре «хищному волку турку»21.

Вторично Священную лигу сколотить не удалось – Австрия, Речь Посполитая и Венеция не сочли целесообразным начинать новую войну с Турцией. Этот отказ побудил Петра I принять план серба С.Л. Владиславича22 и русского консула в Венеции Д.Ф. Боциса об антитурецком фронте на Балканах. Активные военные действия на Балтике русское командование свернуло и положило много усилий, чтобы в помощь армии и Азовскому флоту мобилизовать военный потенциал всех сербов, молдаван, калмыков, черкесов и даже венгров – участников антиавст-рийской Освободительной войны (1703-1711) под руководством Ференца II Ракоци (16761735). Кроме того, стратегия царя предусматривала наступление на Крым, удар по Кубанской орде силами русских, казаков, калмыков и адыгов и главное – прорыв к Дунаю.

Православные народы, стремясь привлечь русскую силу на Балканы, информировали Москву о волнениях в Стамбуле, о низкой боеспособности, дезертирстве и о непопулярности войны среди османов, опасавшихся повторения катастроф под Веной и Зентой. В Москве сделали вывод, что появление царя раньше турок у Нижнего Дуная стимулирует восстание в Дунайских княжествах, Болгарии и приведет из Венгрии 1020 тыс. сербских добровольцев. Мятеж, возможно, перекинется на Грецию и воспрепятствует переходу Дуная противником. От пожара восстаний большинство турок разбежится и, может быть, поднимет бунт. После этого следовало как можно скорее заключить мир и повернуться лицом к Балтике. Если же османское войско перейдёт Дунай, то предусматривалось отступление за Днестр, где можно будет усилить Русскую армию, привлекая ежемесячными выплатами сербов, молдаван, валахов и другие народы.

Длительность дунайской кампании, возможно, намечалась не дольше трёх месяцев – новым завербованным молдавским полкам, сербской и польской роте было «дано жалованья токмо на нынешнюю компанию на 3, иным на 2 и на 1 ме-сяцы»23. 2 марта 1711 г. в Венецию был послан «торговый консул» Д.Ф. Боцис – поднимать славян на войну с турками24. Туда же 12 апреля был отправлен агент М. Каретта, чтобы привлечь к союзу Папское государство и мальтийских ры- царей и чтобы переводить деньги и оружие балканским христианам25. Главным инициатором антитурецких акций был С.Л. Владиславич. 3 марта он как знаток балканских дел от имени Петра I воззвал к сердцам и душам христиан Сербии, Славонии, Македонии, Боснии, Герцеговины и Черногории26. В манифесте уверенно заявлялось, что весной 1711 г. Русская армия во главе с самим царём войдёт «сильным оружием в средину владетельства» Османской империи, после чего «наследницы Магомета будут прогнаны … в пески и степи аравийския». Русский удар с севера и сербский с юго-запада (из Черногории, Герцеговины), а также из турецких владений (там восстание готовил капитан Алекса Попо-вич27) приведёт к скорой победе. Полковнику русской службы М. Милорадовичу, назначенному командовать всеми «многочисленными народами» в Сербии и Албании («Скандербегии») в случае полного успеха обещался чин генерала28. Знаменательным было напутствие Петра I Милорадовичу, переданное в письме Владиславича: «Это послужит не только пользе России, но и каждого отечества»29 Воззвание «солнца правды» необычайно вдохновило сербов. О политическом преобладании в европейских провинциях Османской империи30 в Москве вряд ли серьёзно помышляли.

Сербы и венгры в начале XVIII в. Особое внимание русское командование обратило на сербов, переселившихся в Венгрию под скипетр Габсбургов. С 1690 г. 37-40 тыс. семей (не менее 100 тыс. чел.) вооружённых воинов, крестьян, торговцев, пастухов со скарбом и скотом, не желая оставаться рабами в Османской империи, под руководством Арсения III Черноевича двинулись на север, в Венгрию, Славонию, Хорватию за реки Дунай и Муреш31. Сербская волна докатилась до Эстергома, Эгера, Комарно и оз-.Балатон. В Буде и Пеште в 1686-1703 гг. поселилось около 2-2,5 тыс. семей сербов32. Основная масса осела в Бачке – междуречье Дуная и Тисы. Сербская эмиграция была настолько велика, что венгерское название «рацы» (сербы) покрыло валахов, македонцев, православных албанцев и часть хорватов. В Венгрии появилось несколько сотен тысяч вооружённых переселенцев, обладавших развитым историческим и этническим самосознанием, составными частями которых были православие, героический эпос, национальный символ (покровитель сербского народа – Св. Савва) и симпатия к России. Сербы имели ясно осознанную цель – возрождение независимого сербского государства, и пребывание в Венгрии они считали времен-ным33. Вместе с тем они добивались выделения автономной территории («деспотии») для себя между рр. Савой и Дравой (Славония) со своим войском, под управлением сербского «деспота», освобождения от торговых пошлин, самоуправления в городах и феодальных привилегий для дворянских фамилий Рашковичей, Текели, Монастерли34. В то время юрисдикция Арсения III Черноевича распространялась на православных Венгрии, Баната, карпато-дунай-ских княжеств, Далмации, Хорватии и Славонии. Император Леопольд I (1640-1705) в 1691 г. признал Арсения III светским главой сербов и согласился на включение под его юрисдикцию всех сербов Венгеро-Хорватского королевства35. После Карловацкого мира 1699 г., разбившего надежды вернуться в Старую Сербию, сербы стали объединяющим центром для всех православных народов Венгрии.

Ростки сербской автономии мешали как австрийскому абсолютизму, так и венгерским феодалам. Боевые заслуги «партизан императора» были забыты. Австрийцы стали принуждать к унии оставшихся без отечества «схизматиков», переводить в подчинение католическим епископам и обвинять Арсения III в самовольном присвоении титула главы «греческой, валашской и сербской нации»36. В 1701-1703 гг. по рр. Саве, Тисе, Мурешу и югу Трансильвании из венгерских земель была выделена «Потисско-помуреш-ская Военная граница» под управлением австрийского военного командования. Туда был переброшен 10-тысячный сербский корпус37.

Военная граница была не только антиосманс-ким щитом, но и политическим противовесом венгерским сословиям – она вбивала клин между венграми и османами и препятствовала уходу населения за рубеж. Остальных сербов австрийцы собирались рассеять среди мадьяр и превратить в обычных крепостных38. Адаптация переселенцев на новых землях была болезненной. Помимо того, что сербы были зажаты между католической и исламской империями, они оказались в огне народной войны 1703-1711 гг. венгров («куру-цев»), восставших против австрийского гнёта. И Габсбурги, и куруцы старались привлечь на свою сторону сербскую военную силу. Большинство сербов отказалось присоединиться к восставшим, и в 1704 г. 10-тысячное войско куруцев предало огню и мечу все сербские сёла в Бачке. Несколько тысяч отчаявшихся, спасая жизнь, бежали в турецкий Банат. П.А. Толстой писал Ф.А. Головину 26 августа 1704 г.: «…князь Ракотцкой был в Тителе, который зжёг, а которые были в нём взяты, побиты великим тиранством, понеже предречённые господа, когда бы могли одолеть венгров, учинили бы им смерть горшее»39.

Сам Ференц Ракоци так писал о своём «сербском» походе: «Сербы, естественный противник венгров, оставался в своих жилищах, если знал, что какой-нибудь отряд моих войск находится поблизости. Но как только войска уходили дальше, они собирались и налетали на городки и сёла, где оставались только женщины и старики, с которыми они варварски поступали, вырезая женщин и детей и поджигая дома. Так как такое положение привело к невозможности осуществить мои первоначальные планы, я решил использовать их (мадьярских крестьян – В.А.) для уничтожения и рассеяния сербов и заставить их покинуть этот край… Сербы бежали отовсюду, их загоняли в болота и поджигали тростник, в котором они надеялись укрыться. Я чувствовал, что эта операция не сослужила мне чести»40.

Сербо-мадьярский конфликт стал неуправляемым и дошёл до предельного ожесточения, сопровождаясь взаимной резнёй и поджогами селений. Сербские воины перенесли на Альфельд свой многовековой опыт борьбы с османами и «крестили» Венгрию во всех направлениях от Кошице и Жилины до Трансильвании. Налёты «неистовых сербов» (так называли их венгры) держали в постоянном напряжении куруцев. В 1707 г. русская дипломатия взамен за принятие Ференцем Ракоци польской короны обещала ему уладить сербо-венгерский конфликт41. Требования сербов росли по мере их втягивания в войну в Венгрии. В 1706 г. они помимо политического и религиозного самоуправления добивались свободы созыва сербских саборов, открытия сербских типографий и школ, беспрепятственного выселения в Сербию в случае освобождения её от турок, права сбора десятины с православных валахов и закарпатских украинцев42.

Сербы и поход Русской армии. 8 мая 1711 г. Пётр I послал Владиславича «министром и советником» к Б.П. Шереметеву в его корпус43. Общий настрой сербов в Венгрии был единодушным – вот-вот грянет освобождение44. Но массовый подъём австрийских и «турецких» сербов не вспыхнул. Тех, кто ещё не осел прочно в Паннонии, в марте 1711 г. призвали соединиться с Русской армией через Богдана Поповича, который привёз полковникам Текели, Вуличу, Рашкови-чу для раздачи 4 алмазных и 53 золотых портрета царя45. Основным препятствием оказались Габсбурги. Вена пресекала поездки сербских духовных лиц в Россию и боялась появления солдат царя за Карпатами. Австрийцы были против оголения турецкой границы и против ухода сербских граничар с венгерских земель, где те так активно бились с куруцами. Поэтому энергичному и смелому Й. Текели приходилось сугубо конспиративно поднимать сербов. Это сильно осложняло дело. «Призывал их в службу в Сербах полковник Текелий и объявлял им во уверение грамоту» русского царя. К 29 июня (в день апостолов Петра и Павла) сербы «во всем оружии» были готовы к походу. «И пошли они оттуду своею охотою». Однако австрийское войска блокировали поход; Б. Попович был упрятан в тюрьму на 14 месяцев46. Молдавский гетман и летописец Йон Некулче (1672-1745), присоединившийся к Русской армии вместе с господарём Д. Кантемиром, взвёл напраслину на валашского господаря К. Брынковяну, который якобы пресёк соединение 20 тыс. сербов с армией Петра I. На самом деле это австрийцы блокировали неизвестное количество сербов.

Разными путями с Русской армией соединилось около полутора сотен воинов. Договора о выплате жалованья не было составлено. При появлении сербов у р.Прут, на словах от лица Шереметева им обещали платить как молдаванам. («А письмянной капитуляции не учинено»). «И давано от комиссарства на год (фактически по апрель 1712 г. – В.А. ): капитанам по 108 р., поручикам по 88, прапорщикам по 66, вахмистрам по 25, рядовым по 22 р.»⁴⁷.

Сербы в османских владениях без поддержки Русской армии не имели возможности поднять восстание. 20 мая 1711 г. Владиславич, чтобы активизировать славян, сообщал, что 30-тысячное войско фельдмаршала Шереметева уже перешло Днестр, что за ним идёт армия царя и скоро к ней присоединятся 4 тыс. венгров48. Последнее было сильным преувеличением. Вместо четырёх тысяч на русскую службу было зачислено всего 409 венгров, включая 39 французов, помогавших Ференцу Ракоци49. Их командиры, правда, уверяли, что развернут свои части до полков численностью в 1000 воинов за счёт как венгров, так и сербов, которые партиями в 50-100 чел. в мае-июне 1711 г. пробирались через Карпаты и стягивались к русской штаб-квартире в Ярославе (Галиция)50.

Тогда же Чрезвычайный и Полномочный Посол в Речи Посполитой Г.Ф. Долгорукий пытался поднять значимость Дунайского похода в глазах австрийцев. Он убеждал резидента О. Плейера, что возглавлявший османскую армию великий везир Мехмед Балтаджи из-за восстания сербов не осмелится переправиться на левый берег Дуная, что силы Русской армии выросли за счёт молдаван, валахов, буджакских татар и калмыков, а Карл XII блокирован русской пехотой в Бендерах51.

Если бы турок встретили на Днестре и потом приняли тактику отхода (как перед шведами в 1708 г.), то можно предположить, что османское войско не выдержало бы перехода по степи, оголённой засухой и саранчой, разложилось и потерпело бы поражение.

Из-за австрийской блокады летом 1711 г. к Русской армии пробилось вначале всего 157 чел.52 капитана В. Болюбаша, «который с того времени обретался на службе… безотлучно». Потом количество сербов увеличилось на несколько десятков.

Горстка сербов (239 чел.) и венгров (140 рядовых гусар и 117 рядовых пехотинцев) произвела хорошее впечатление на фельдмаршала Б.П. Шереметева, который счёл их боеспособнее молдавских гусар. Во время боёв на Пруте сербы и венгры сражались вместе в передовых кавалерийских эскадронах дивизии генерал-фельдмар-шал-лейтенанта Януса фон Эберштедта. В роте Болюбаша никто из сербов не погиб53.

В это время сербы Черногории с русскими знамёнами («з государевыми знамёны») без пушек, при нехватке пороха и свинца вели победоносную войну – одержали победу у Гацко (Герцеговина), разорили турецкие сёла, осадили несколько городов и ожидали, что Русская армия возьмёт Царьград. Это восстание не позволило Порте перебросить на русский фронт войска из Боснии и Герцеговины54.

Однако на Пруте произошла русская катастрофа. Армия Петра I попала в отчаянное положение. Численное превосходство османо-татарского войска и сильный обстрел из нескольких сотен орудий заставили царя выступить с предложением мира. Высшие должностные лица на совете великого везира согласились на перего-воры55. Как только русская сторона уступила Азов (который был основной целью турок), Мехмед Балтаджи не скрыл своей радости, и вицеканцлер П.П. Шафиров сумел отвести второстепенные требования, например, о контрибуции и выдаче Владиславича и Кантемира, отговорившись тем, что молдавский господарь уже 3 дня как бежал; а нахождение Владиславича неизвестно. Конечно, при заключении «вечного» мира 12 июля 1711 г. не могло быть и речи о том, чтобы в пользу сербов русская сторона выставила какие-либо требования, как это произошло после Первого сербского восстания 1804-1813 гг.

28 июля 1711 г., уже после поражения, Шереметев спрашивал – оставлять ли нерегулярные части при армии? Пётр I сгоряча указал ограничиться только 1500 чел. – 500 венгров, 500 молдаван и 500 казаков, а остальных распустить56. Но вскоре пришлось изменить решение. От балканских христиан не стали отказываться, и канцлер Г.И. Головкин предложил снова давать жалованье сербам и молдаванам, «дабы на то смотря, иные из тех наций в службу приходить охоту имели»57.

27 августа 1711 г. Шереметев возразил против роспуска нерегулярных: «казаки к действию против неприятеля пожиточны, а волохам, сер- бам, венгером, французам гусарам при нынешнем нужном случае отпуску всесовершенно невозможно учинить, ибо они все пойдут для службы к противной стороне, а паче к адгерентом короля швецкого, к воеводе киевскому (Ю. Потоцкому – В.А.), которой их желательно примет и награждати будет. Ис которых могут, будучи при противной стороне, показывать всякое неполезное к нашей стороне. А которые из них были и доброжелательные к службе Царского Величества, а жалованья не получали, но и те могут разгласить… обиду и всегда к пользе неприятельской на нас же объявлять будут способ. Понеже они не токмо о состоянии войск наших, но и всех путех (так!) известнее, нежели иной народ. А ныне при корпусе его коликое число волохов сербов, французов, венгеров гусар обре-таетца и что им оклады (с которыми учинены о их заплате капитуляции) тому при сём особливая выписка прилагается»58.

По справке Шереметева, 19 офицерам четырёх (неполных) сербских рот – «Марковой, Булубу-шевой, Брошовяновой, Ружевой», следует выплачивать в год 1606 р. (1 майору на год 190 р., 4 капитанам по 150 р., 4 поручикам по 80 р., 6 прапорщикам по 66 р., 4 вахмистрам по 25 р.), а 220 капралам и рядовым – 4840 р. (по 22 р.). Итого сербам положили на год 6446 р. Молдаванам в год нужно будет платить – 37 офицерам – 4098 р. и 250 рядовым – 5500 р. (Полковнику 250 р., ротмистру 150 р., поручикам по 80 р.). Всего на 526 сербов и молдаван планировали потратить 16044 р.59

Французам и венгерским гусарам оплата назначалась выше. Если сербскому поручику, как и молдавскому, платилось по 80 р. в год, то венгерским гусарским поручикам – 192 р., пехотному поручику французу – 120 р., пехотному поручику венгру – 96 р.60

В отличие от сербов, венгры и французы практически все покинули русскую службу, и 28 августа 1711 г. Шереметев напомнил, что царь указал в число 1500 нерегулярных воинов «сербов принять вновь, а волохов и казаков выбрать ис прежних… и о жалованьи с оными учинить… капетуляцию», а остальных казаков и волохов распустить. Всего на 1000 волохов и сербов придётся выдать 30702 р. на год. Пяти сотням донских казаков тоже следует дать денег, т.к. «оные служат с волохами в равенстве».

Кампания 1712 г. Надежда, что после Прутского мира все силы удастся перебросить на Северный фронт, не оправдалась. 26 декабря 1711 г. Ахмед III потребовал составить вместо Прутского новый договор, в котором требовал уступки всей Украины с Киевом, окончательного вывода русских войск из Польши и заключения на три года русско-шведского перемирия для пропуска Карла ХII в Швецию61.

В отличие от «блицкрига» 1711 г., кампанию против турок в 1712 г. русское командование планировало вести год и более, не отказываясь от операций на балтийском театре военных действий62. О всеобщем восстании балканских христиан уже не думали, но продолжали рассчитывать на помощь сербов. 25 марта 1712 г. Москва просила Вену разрешить соединиться с Русской армией 10000 (!) сербов из Венгрии; «…сущим сербянам, кто похо-щет, к войску Его Царского Величества приттить на вспоможение против турков»63.

31 августа 1712 г. русское правительство составило очередной проект о союзе с «цесарским величеством»64. Но Габсбурги не хотели, чтобы русско-австрийский союз втянул их в конфликт с турками и шведами в северной Германии, и считали целесообразным связать османов войной с Россией65.

Сербы не знали и долго не верили туркам и венецианцам, что Россия вышла из войны.

9 октября 1712 г. по указу царя Шереметев оставил сербские роты при армии. 17 декабря 1712 г. Сенат постановил составить новые капитуляции с сербскими и молдавскими офицерами, «понеже оклады им выше регулярных конных офицеров». (Рядовым положено быть в старых окладах)66.

30 декабря 1712 г., учитывая объявленную турками в третий раз войну, царь указал кроме сербов удовольствовать и черногорцев деньгами на воинские потребности и «приказать им с приятным напоминанием чинить военный промысел» против неприятелей⁶⁷.

Кампания 1713 г. Количество сербов при корпусе Шереметева к 1713 г. увеличилось – с 157 чел. в 1711 г., до полутысячи в 1713 г. (В актовых источниках цифры «плавают»). Как отряды «быстрого реагирования» они эффективно использовались против налётов крымских татар. Однако из-за того, что жалованье регулярно не поступало, сербы, как и казаки, восполняли его «конфискациями» у местного населения. В связи с этим посылать их на задания надо было вместе с регулярными драгунами. Для кампании 1713 г., писал фельдмаршал, «нерегулярные зело потребны, понеже, когда турок мир разорвал и войну объявил, то татары могут для здобычи в украинские городы и села около Сырной недели впасть, как и в прежние годы бывало. А при мне волохов и сербов токмо с небольшим с 400 человек и в скорости оные поспеть не могут. Будет же наперед одних отправить, то обывателем учинят немалые обиды»⁶⁸.

Почётная роль охраны штаба Шереметева в Прилуках в 1713 г. была доверена сербской роте и его «надворному генеральному шквадрону». В Ахтырке тогда стояло 500 сербов с 1126 лошадьми69.

6 марта 1713 г. фельдмаршал просил Сенат дать распоряжение генерал-майору графу Ф. Кантакузину, чтобы тот к 225 сербам навербовал ещё 475 чел. (всего до семи сотен), а к 250 молдаванам прибавил бы 50 чел. (до трёх сотен), чтобы получилась круглая тысяча. Сенат же пошёл ещё дальше – он вынес решение призывать и сверх тысячного числа дополнительно сербов и молдаван, но только «смотря по ведомостям с турецкой стороны»70. Ф. Кантакузин в апреле 1713 г. указывал, что о таком решении надо было сообщать заранее. Ведь только на дорогу к сербам и обратно потребуется три месяца, причём путь будет опасен, если турки «приступят к здешним странам» (Правобережной Украине). Новым добровольцам следует сразу раздать деньги, «ибо бес того в службу итить не хотят». Соглашаясь с этим, Шереметев настаивал, чтобы выделенные для этой цели 5000 р. были немедленно использованы по назначению, иначе дополнительная вербовка провалится, а некоторые из прежних принятых разъедутся.

При заключении Адрианопольского мирного договора с турками 13 июня 1713 г. русская дипломатия, как и прежде, не имела возможности что-либо выговорить в пользу сербов. В год, когда Черногорию постиг жестокий турецкий разгром 1714 г., напряжённость русско-турецких отношений, хотя и продолжалась, но всё же спала. Внимание к сербским и молдавским ротам уменьшилось, жалованье задерживалось, но тем не менее из солидарности («из благочестия») десятки сербов не покидали русскую службу. «Из них сербов один капитан сказал, что он с людьми своей команды, которые все Цесарской области, ежели более здесь он не потребен, [то] по-луча заслуженное жалованье, может идти в свою землю. Но другой капитан объявил, что он и с ним 60 рядовых не могут возвратиться во отечество, понеже их жилища под турецким владением и для того желают быть неотлучно в службе и протекции Царского Величества»71.

31 января 1715 г. по указанию царя граф Г.И. Головкин и барон П.П. Шафиров предложили поселиться в Киевской и Азовской губерниях сербским, молдавским и валашским офицерам и рядовым, поступившим в 1711 г., «которым за мирным постановлением никакой службы нет», а вернуться назад они не могут, т.к. выехали без позволения австрийских и турецких властей. Двум сербским капитанам и 148 рядовым было указано отвести в полках Слободской Украины, смотря по чину, «полковникам по местечку, или по знатному селу, а прочим офицерам по несколько дворов». Всем офицерам обещалось дать землю из «порозжих мест» и для новых поселенцев, которых они призовут из «своих краёв». В военное время офицеры будут иметь команду над своими людьми, а в мирное – «от них пожи-ток». «А сербским офицерам и рядовым отвесть в Азовской губернии места, где жить и давать годовое денежное и хлебное жалованье». Капитанам назначили по 60 р. денег и 60 четвертей хлеба (ржи и овса поровну), поручикам по 30 р. и 30 четвертей, прапорщикам по 25 р. и 25 четвертей, вахмистрам по 14 р. и 14 четвертей, рядовым по 12 р. и 12 четвертей на год. Тем, кто пожелает уехать, предписано было выдавать паспорт и деньги на обратную дорогу72.

В 1723 г. Пётр Великий поручил капитану И.И. Албанезу снова сформировать полк из австрийских сербов, в который набрали 456 чел. Для полного комплекта в него включили 600 слободских украинцев73. Так было положено начало поселенным сербским гусарским полкам на службе Российской империи (аналог австрийской «Militärgrenze»)74.

Петровская эпоха стала твёрдым основанием русско-сербской взаимности, которая прошла сквозь века. Первый опыт союзных действий сербов и Русской армии в 1710-1713 гг. не был удачен, но в Турецко-русской войне 1710-1713 г. Порте пришлось учитывать настроения славян в своих владениях и сильное славянское восстание, сковавшее турок в Албании, Герцеговине и Боснии. В борьбе за сербскую независимость идея русско-сербского боевого содружества стала существенной моральной опорой, может быть, опорой более важной, чем материальная помощь. Косвенно Россия помогла и становлению Черногорской государственности. Первые сербские колонии, возникшие после 1710-1713 гг. на Украине, положили начало военно-земледельческим поселениям в Новой Сербии и Славяносербии.