Сергей Мареев и круг Ильенкова: мои воспоминания

Мы с Сергеем познакомились в 1973 году, на банкете после защиты его кандидатской диссертации. Это была моя вторая командировка в Москву. Первая состоялась в конце 1971 года, когда обо мне должен был заботиться Саша Сорокин, и мы с ним с тех пор дружили1. Оба раза я была прикреплена к сектору, которым заведовал Владислав

Александрович Лекторский. Я скоро заметила, что в секторе можно было выделить две группы: «диалектики» (или «гегельянцы») – Э. В. Ильенков, Г. С. Батищев, Г. В. Лобастов, А. Г. Новохатько, и «логики» (или «методологи») – В. С. Швырёв, например.

Я, собственно, тогда занималась больше формальной логикой. В своей дипломной работе (1964) «Употребление терминов “формальная логика” и “диалектическая логика” в философии Советского Союза и ГДР» я обсуждала дискуссии на эту тему в Москве (1948) и Йене (Jena) / ГДР (1951). А кандидатскую диссертацию я защитила в 1974 году на тему «К критике позитивистского понятия закона». Тема была избрана по желанию моего научного руководителя Гюнте-

РИХТЕР ГУДРУН – доктор философии, Берлин, Германия

RICHTER GUDRUN – Full Doctor of Philosophy, Berlin, Germany

ра Крёбера (Günter Kröber). В диссертации была проанализирована 20-летняя дискуссия в области так называемой «философии науки» (Philosophy of Science) по проблеме: как можно различать законоподобные высказывания и обобщения фактов по чисто формально-логическим критериям. Ключом к решению, как полагали тогда, были так называемые counterfactual conditionals , то есть контрафактические условные придаточные предложения типа «если было бы – то было бы...».

Короче говоря, это была проблематика, довольно далёкая от диалектики. Но я, конечно, также интересовалась материалистической диалектикой и её историей, в первую очередь немецкой классической философией (Гегель), а также читала литературу и участвовала в дискуссиях на эти темы. Ведь я с 1966 года работала в секторе диалектического материализма в Институте философии Академии наук ГДР.

В секторе в Москве (возможно через Сашу Сорокина) я была интегрирована в группу «диалектиков». И с Эвальдом Васильевичем Ильенковым у меня с самого начала завязались довольно дружеские отношения; я побывала у него дома и познакомилась с его женой и матерью. Во время своих командировок – не только в 1971 и 1973 годах, но также в 1976 и 1978 годах – я познакомилась в секторе с А. А. Щитовым и А. А. Хамидовым, вновь встретила там Ж. М. Абдильдина, которого знала с конференции в честь 200-летия Гегеля в Берлине в 1970 году.

Атмосфера в группе «диалектиков» была дружеской, хотя не без разногласий. Помню, что Эвальд Васильевич мне показал машинописный текст Генриха Батищева о борьбе эфемерного Я с Миропорядком (с большой буквой) и попросил: «Читаете, пожалуйста, вслух, Гудрун, – разве это не чи- стый Хайдеггер?» Эвальд Васильевич действительно был всесторонне образован, с ним можно было говорить о самых различных проблемах. Помню, мы часто ходили по улицам, гуляли от здания Института философии на Волхонке в сторону Александровского сада, а там сидели и дискутировали. Помню, как мы с Алексеем Новохатько и Алексеем Щитовым втроём ходили, беседуя, вдоль улицы Горького, от гостиницы «Националь» до площади Маяковского и обратно.

Одним словом, атмосфера долгие годы была дружеская и даже весёлая, но ситуация в институте резко изменилась в 1974 году, когда директором института был назначен Б. С. Украинцев. Самой важной после этого стала кибернетика, а диалекти-ков-«гегельянцев» причислили к «старомодными» и «отсталыми». И для Эвальда Васильевича стало всё сложнее участвовать в публикациях института.

Пример того: Институт философии АН СССР издал четыре тома об истории диалектики, которые наш Институт философии АН ГДР переводил на немецкий язык (я в этом деле принимала большое участие). Для первого тома «От возникновения марксизма до Ленинского этапа» (Москва, 1971, отв. ред. М. М. Розенталь) Ильенков написал две главы: «Диалектика абстрактного и конкретного» и «Логическое и историческое». В четвёртом томе «Немецкая классическая философия» (Москва, 1978, отв. ред. Т. И. Ойзерман) главу о Гегеле уже написал не Э. В. Ильенков, а его антипод – И. С. Нарский!

Когда я прибыла в командировку в Москву в 1979 году, Эвальда Васильевича уже не было. Я попала на сороковины; не помню, у кого это происходило, и не помню, был ли там Сергей Мареев. Помню только, что состоялся спор о Батищеве, которого там не было. В декабре 1979 года я ещё раз приезжала в институт, по поводу конференции, вместе с моим зав. сектором Камиллой Варнке (Camilla Warnke). Сергей достал тогда необходимый пропуск у вдовы Эвальда Васильевича и повёз нас на Новодевичье кладбище, на могилу Э. В. Ильенкова.

В последующие годы Сергей мне посылал книги, мы обменивались рукописями. Я активно занималась исследованиями в области диалектики. Докторскую диссертацию защитила в начале 1986 года, она была опубликована в 1985 году под названием «Закономерность и исторический процесс. Логическое и историческое» [4]. Там я отстаивала позицию Эвальда Васильевича: основа опосредствования между логическим и историческим – это не логическое, как полагало большинство авторов, но именно и исключительно историческое.

• 9 ноября 1989 года произошло падение Берлинской стены, и 3 октября 1990 года ГДР перестала существовать. Вместе с ней перестала существовать и Академия наук ГДР. В «договоре об объединении» ей посвящена статья № 36: все институты и учреждения ликвидировать до конца 1991 года. С тех пор я почти исключительно занималась переводами – в первую очередь с русского, но иногда и с английского.

В 1994 году я осуществила проект, о котором думала уже давно: был издан том «Эвальд Васильевич Ильенков: Диалектика идеального. Избранные произведения» [1]. В сентябре 1999 года в Хельсинки состоялась конференция в честь Эвальда Васильевича Ильенкова, организатором которой был Веса Ойттинен [2]. Я туда поехала вместе с моим другом Вольфгангом Янтце-ном. Сергея там не было, а из России приняли участие Ф. Т. Михайлов и А. Г. Новохать-ко. Вольфганг Янтцен выступал на тему «Леонтьев, Ильенков и дискуссия вокруг Мещерякова». Я перевела на немецкий язык книгу А. И. Мещерякова «Слепоглухонемые дети»1. Она была опубликована позже [3]. Вольфганг, который имел связь с издательством, знал этот текст.

С 1991 года, как известно, ежегодно стали проводить «Ильенковские чтения», посвящённые Эвальду Васильевичу Ильенкову и его философии. Сергей Мареев с самого начала был главным организатором этого события. 21–22 февраля 2002 года Вольфганг Янтцен и я приняли участие в «Ильенковских чтениях» на тему «Ильенков и общественный идеал». Вольфганг выступил с докладом «Об отношении между идеальным и идеалом у Леонтьева и Ильенкова». Я на этом мероприятии встретила многих знакомых коллег и познакомилась с Андреем Майданским. Эта была моя последняя встреча с Сергеем и его женой Еленой. На конференции мы много фотографировались, и сразу после её окончания я получила маленький альбом с этими фотографиями.

Сергей и в дальнейшем поддерживал меня, например, искал русский текст цитат Леонтьева из собрания сочинений Маркса и Энгельса 1930-х годов для немецкого перевода; в Берлине эти книги после 1990 года лежали в архиве, и там были труднодоступны.

В 2009 году Сергей и Лена поехали в Германию. После этого Мареевы прислали мне фотографии, например, из Гейдельберга – «по следам Гегеля». При этом мы всё время были связаны, переписывались по электронной почте и обменивались новостями.

Смерть Сергея для меня большая и болезненная утрата. Все эти годы Сергей был для меня хотя и далёким, но всегда надёжным и верным другом.

• ¹    Русское издание 1974 года мне подарил Э. В. Ильенков «от имени воспитанников А. И. Мещерякова. За них [подпись], 25 июля 1976».