Северорусские и уральские традиции в орнаментации прялок крестьян-старожилов Сибири

Достаточно обширна искусствоведческая и этнографическая литература, касающаяся вопросов выявления центров русского прялочного производства, династий мастеров-прялочников, а также осмысления художественных и семантических особенностей этого вида народного творчества. В контексте решения общих проблем специфики народного искусства, эстетического осмысления природы в произведениях мастеров рассмотрены мезенские, городецкие, вологодские прялки Т.М. Разиной [Разина, 1970]. В исследовании В.А. Шелег проанализированы орнаментации прялок, намечены основные этнокультурные ареалы на территории Европы [Шелег, 1992]. Одной из первых этнографических работ, посвященных символике прялок и их места в этнической картине мира крестьян Русского Севера, является статья Т.А. Бернштам [Берн-штам, 1992].

Н.И. Каплан собран материал по расписным предметам домашнего обихода, стенным росписям Алтая, осуществлен сравнительно-исторический анализ с учетом бытования традиций в конкретных этнокультурных группах [Каплан, 1961]. В 1980-1990 гг. новосибирские, омские и алтайские исследователи на региональных материалах показали связи местных художественных традиций с наиболее архаичными северорусскими узорами, с искусством отхожего малярного промысла вятских красильщиков, уральских мастеров и кармацких «петушников» из Тюмени [Гончарик, 1998; Русакова, 1983]. В ходе многолетних экспедиций 1977 – 2010 гг. автором было выявлено значительное разнообразие вариантов традиционно-бытового творчества русских сибиряков, прежде всего, резных и расписных предметов утвари (прялки, посуда).

В комплексе орудий производства домашнего прядения и ткачества конца Х1Х - начала ХХ вв. прялка относилась к числу древнейших, привезенных в Сибирь еще первыми поселенцами. Процесс прядения являлся наиболее трудоемким, занимавшим все свободное время крестьянских женщин и девушек; в семьях, имевших недостаток в дочерях, привлекались и мальчики. В Западной Сибири, как и в Европейской России, в масляничных катаниях использовались не только санки, ледянки, но и донца прялок. В публикациях уже было показано, что в Сибири этот обычай фиксируется в среде российских переселенцев из Рязанской губернии, которые катались на донцах, чтобы «лен уродился» [Фурсова, 1998]. Прялки сопровождали женщину на всем жизненном пути: маленькую прялочку дарил отец или дедушка в детстве, с прялками приходили девушки и женщины на супрядки, прялку приносила девушка в дом мужа в качестве приданого.

Корпус просмотренных сибирских прялок дает информацию о вариантах конструкции (цельные, изготовленные из одного корня, или составные), орнаментальной композиции и технике ее исполнения. Практически не встречаются прялки с подписями мастера или владельца, дарственными надписями. Отметим, что орнаментированные прялки в зависимости от техники нанесения узоров можно разделить на резные и расписные, а также на предметы, сочетающие обе техники. Расписные прялки чаще встречались на юге Западной Сибири, особенно на Алтае, резные и смешанной техники – в Среднем и Верхнем Приобье, Барабе. Многие из этих предметов быта связаны с более ранними прототипами, бытовавшими в семьях или в ближайшем окружении. В зависимости от этнокультурных особенностей изучаемой группы варьировались названия прялок: «прялки», «пресницы», «прясницы», пресилки» и пр.

Прялки, орнаментированные в технике глубинно-выемчатой резьбы, представляются типологически наиболее ранними. В них присутствует геометрический орнамент, магическое и символическое значение которого неоднократно пытались раскрыть этнографы, археологи, искусствоведы. Композиции таких прялок сложные, изобилующие многими геометрическими фигурами и их сочетаниями, за которыми скрывается содержание, доступное пониманию даже не изготовившему их мастеру, а поколениям гораздо более ранних эпох. На лопастке одной из таких прялок барабин-ского происхождения пространство систематизировано крестом, в центре которого лучистый круг. Подобные элементы хорошо известны в орнаментации прялок Русского Севера [Разина, 1970], встречаются в оформлении прялок семейских Забайкалья [Болонев, 1980], а также в Алтайском крае.

В Среднем Приобье встречаются прялки смешенной техники орнаментации, когда резные композиции дополнялись раскрашиванием отдельных элементов. На лопастке «прясницы» из д. Пеньковой Маслянинского района Новосибирской области изображены разнообразные круги: с вписанными розетками, с исходящими лучами - прямыми или изогнутыми. Интересно, что мастеривший прялку отец А.С. Огневой (1911 г.р.) использовал традиционные приемы «оживки» солярных знаков в виде уголков-«лучи-ков», насечек, зигзагообразных линий аналогично описанной выше резной прялке. Наверху вырезан круг с вписанной в него шестилепестковой розеткой, по бокам от которой расположены два круга поменьше с осевой симметрией скривленных линий (слева против часовой стрелки, а справа – по часовой стрелке).

Наиболее распространенными видами орнаментации прялок в западно-сибирском регионе следует признать роспись растительными узорами, нередко включающими птиц - сюжет, получивший широкое распространение в русском народном искусстве ХӀХ в. Для урало-сибирских росписей характерен живописно-графический стиль, в котором сплавились воедино народные традиции и приемы старообрядческой иконописи (перистые ветви, живописные цветы, белильные оживки-пробелы) [Барадулин, 1988].

Основу орнамента прялки из д. Загора Маслянинского района Новосибирской области составляет дерево, проросшее не только ветвями и листьями, но и огромными цветами, кружкам-«ягодками». В ХVӀӀӀ – начале ХХ вв. русская традиция устного творчества предоставляла многочисленные свидетельства сохранения текстов о чудесном дереве (как бы его ни называли – Мировом древе, дереве Жизни) в крестьянской среде. Люди, которые становились творцами прялок, трепал, ткацких станков и прочей домашней утвари, не жили вне фольклорного творчества. Мотив дерева отчетливо звучал не только в песенной, но и заговорной традиции.

Другим вариантом растительных орнаментов в прялках являются изображения, сочетающие такие мотивы с птицами. На полевой зарисовке прялки из д. Коробиха Катон-Карагайского района Восточно-Казахстанской области (ныне Республики Казахстан), принадлежавшей бухтармин-ским старообрядцам начала ХХ в., растительные композиции сложнее вышеописанных и кажутся другими по смыслу: изображения нераскрыв-шихся бутонов, листьев, плодов и сидящих наверху двух птиц. Среди массива расписных прялок встречаются и нарисованные известным «вятским приемом», маховым мазком.

Грубый, неумелый рисунок, выполненный также явно не профессиональным мастером, видим на прялке из с. Чемское Искитимского района Новосибирской области. На лопастке читается образ дерева, заключенного в пространство, ограниченного волнистыми линиями. Исследователи-искусствоведы рассматривают орнаментальные мотивы в виде куста, растущего из вазона, как наиболее старинные, восходящие к ХVӀӀ веку [Каплан, 1961]. В данном случае растение исходит из крина, возможно, впоследствии как раз и сменившегося у мастеров вазоном.

Многие исследователи уже отмечали высокие художественные достоинства росписей Алтая [Каплан, 1961; Гончарик, 1998 и др.], что даже дало основание говорить об отдельной алтайской школе [Барадулин, 1988]. Н.И. Каплан удалось работать в большей степени с солонешенскими прялками старообрядцев-«поляков». В ходе экспедиций 1978-1979 гг. и 1988, 1997 гг.* автором были сделаны зарисовки прялок, в основном принадле- жавших потомкам бухтарминских старообрядцев. Для жителей сел по р. Бухтарме характерны растительные мотивы, заключенные в круги или выстроенные в определенном порядке по лопастке. Однако по Бухтарме встречаются и иные, оригинальные, с точки зрения композиции, росписи с концентрическими кругами, которые отличаются от Урала и Приуралья также техническими приемами исполнения. В данном случае следует говорить о совсем других приемах обобщения, ритмическом строе.

Оригинальной и единичной в своем роде является прялка из д. Базой Томской области, которую можно отнести не только к категории дарственных, но и «портретных». Возможно, здесь мастер сделал попытку изобразить не традиционные композиции, но саму дарительницу, для которой прялка предназначалась. Изображение, можно сказать, близко к светскому портрету, так как налицо попытка придать образу конкретные черты. Улыбающаяся дама, одетая далеко не в крестьянское платье, приветливо помахивает ридикюльчиком.

Роспись и резьба прялок Сибири сложилась, видимо, под влиянием переселившихся сюда носителей северорусской традиции, принесших из Вологды, Каргополья, Вятки, Прикамья живописные приемы и характерные композиции, мотивы, терминологию. Если в уральской росписи разработанные приемы и композиции стали функционально универсальными для всех видов домашней утвари, то в Сибири такие общие очаги декорирования предметов утвари и, прялок, в частности, были разбросаны и перекрывались другими традициями – северными, поволжскими. Материалы свидетельствуют о разнообразии и, в ряде случаев, своеобразии художественных приемов и композиций прялок Южного Алтая, что подтверждает наблюдения А.Е. Ащепкова [Ащепков, 1950].